«Год назад одному моему коллеге надевали пакет на голову, чтобы запугать и узнать пароль»
Адвокат, у которого нет ноги, просил во время задержания: «Можно, я надену протез». Ему не разрешили.
Президентка Беларусской ассоциации адвокатов прав человека Мария Колесова-Гудилина — о рисках и сколько стоит совесть. — Каждый раз, когда адвокат соглашается на какое-то дело, в случае, если оно повернется в сторону политики, он рискует своей свободой, потому что это потенциальное уголовное дело для адвоката, — отметила Мария Колесова-Гудилина на канале Viasna96. — Год назад одному моему коллеге надевали пакет на голову, чтобы запугать и узнать пароль. Сначала репрессий адвокатов не трогали, потом стали лишать лицензии, потом стали задерживать по административным делам и лишать лицензии, потом осуждать по уголовным делам и садить в тюрьмы. И сейчас, чтобы создать эти ситуации, в которых находятся наши политзаключенные — инкоммуникадо — нужно избавиться от их адвокатов. Поэтому тех задерживают и задерживают жестко. Наш коллега, у которого нет ноги, просил во время задержания: «Можно, я надену протез». Ему не разрешили. И это не прекращается. Мы знаем много случаев задержания коллег, они просят об этом не говорить. Но адвокатов выкидывают пачками. Для режима адвокаты — это потенциальные враги. Колесова-Гудилина говорит, что в то же время известно не мало случаев, когда люди, находящиеся на службе режима, самостоятельно решают уйти с работы. — Коллег, работающих на режим, к совести взывать нет смысла, потому что совести там нет. Единственное, их можно высмеивать. Это как с эксгибиционистами. Есть правило, что их не нужно бояться, охать или отворачиваться. Нужно начинать смеяться. Так и с людьми, работающими на режим. И это их больше всего раздражает: когда ты сохраняешь чувство юмора — ты показываешь свою силу. Есть пару человек в прокуратуре, которым я читала лекции. Мои однокурсники стали судьями. У меня был процесс, когда однокурсник судил однокурсника, и защищала при этом я, их однокурсница. Я защищала нашего однокурсника по административному делу, а судил еще один наш однокурсник — Колобов. После того, как я рассказала об этом, он начал брать самоотводы, когда на процесс приходили адвокаты-однокурсники. Понятно, что у всех разная работа. Но для меня они — преступники, и я могу им в лицо сказать: «Ты — преступник». Обидно, когда тебе казалось, что это человек с совестью. Есть такие, когда еще на юрфаке было видно, что у человека проблемы с совестью. А вот про Колобова, например, я так не думала. И я не понимаю, за что он продался — за две тысячи рублей зарплаты или за квартиру? Неужели столько стоит совесть? У всех адвокатов есть однокурсники-судьи. И каждый как-то пытался сказать такому, что ты делаешь. И есть те, кто ушел. Думаю, когда в конце концов их будут привлекать к ответственности, это нужно учитывать. Квалификация понятна — преступление против человечности. Но при выборе меры ответственности нужно будет принять к сведению то, что человек осознанно ушел. Осознал, что он совершает преступление, и прекратил это делать, — высказала точку зрения адвокатка.