Александр Палеес: «У нас все народные играли в массовках»
В любой актерской судьбе особую роль играет случай, пишет латвийская газета «СЕГОДНЯ». На самом деле это только выглядит так, ибо это не случай, а предопределение свыше. Огромную роль в судьбе актера Рижского русского театра им. М. Чехова Дмитрия Палееса сыграли и предопределение, и случай.
Актёрские династии
Родиться в семье актера — это счастье или рок? Причем в семье настоящего актера, отдавшего сцене всю жизнь, преданного своему делу до последнего дня, первого народного артиста знаменитого в то время по всему Союзу Горьковского ТЮЗа, Александра Рувимовича Палееса.
— Жили мы в то время в общаге при театре, и один вход был в наше театральное общежитие, а рядом служебный вход в театр, — вспоминает актер. — Во время перерыва между репетицией и спектаклем папа забегал домой чаю попить. Мама училась и работала, и я, понятно, рос за кулисами.
И не один я. Так же и мой друг, Женька Дворжецкий, брат знаменитого Владислава Дворжецкого и сын родоначальника династии, тоже актера Горьковского ТЮЗа, легендарного Вацлава Дворжецкого. Мама обоих братьев, Рива Яковлевна Левите, режиссер, уже 60 лет преподает в театральном училище и еще в свои 96 лет на посту. И дай Бог ей здоровья.
Женя погиб в автокатастрофе в 39 лет, в таком же возрасте умер от инфаркта его брат Владислав. Царствие обоим Небесное! Вот вам и рок, и судьба... У Жени и дочка, и сын, окончили театральные вузы — замечательные актеры.
И еще одна печальная утрата — сегодня (8 февраля. — Н. Л.) ушел Сергей Юрьевич Юрский. Мой папа был с ним знаком, а я еще мальчишкой бегал на его программы в Горьком, в Москве.
Вырастить своего актёра
Я думаю о том, что даже среди актеров моего поколения (Дмитрий отметил свой 60-летний юбилей. — Н. Л.) нет и близко таких величин, как Табаков, Смоктуновский, Борисова, Юрский, Доронина. Немало хороших актеров, но таких величин нет. И у меня есть догадка почему.
Театр, в общем-то, и раньше был режиссерским, но теперь режиссеры делают «проекты». Не спектакли, а проекты. Единицы из них заинтересованы в том, чтобы вырастить актера. Они в основном приглашенные, для них главное — сделать спектакль и вернуться восвояси.
Почему, скажем, Товстоногов, у которого был полный театр «великих стариков», заметил молодого актера Юрского и заботливо его выращивал, поручая ему роли, которые могли сыграть возрастные коллеги? Раньше нельзя было спутать актера Таганки и «Современника», Театра на Малой Бронной и МХАТа — они все несли на себе отпечаток своего режиссера. Потому что прежде их растили.
А сейчас режиссер приезжает, посмотрит пару спектаклей, заметит техничного артиста и приглашает его играть в своем «проекте».
А раньше и у нас в театре Аркадий Фридрихович Кац занимался актерами. И труппа какая была! Одна из сильнейших в Союзе.
Запах кулис
С детства помню в Горьком — открывал дверь зимой в театр с мороза, и в нос ударял потрясающий «театральный» запах, в котором смешались запахи грима, пота, глаженых костюмов, пудры... Вазелином тогда грим снимали. А сегодня нет этого коктейля в театральном воздухе...
У папы был специальный чемоданчик с гримом, который он носил с собой или возил, если спектакли были выездные — где-то в сельских клубах, небольших городках. У провинциального актера жизнь была не сахар. Когда он играл Мальволио в «Двенадцатой ночи» Шекспира, приходил в театр почти за пять часов до спектакля — ему же нужно было лысину сотворить. Это сегодня она просто делается. А тогда это были слои марли — целый процесс. Актеры сами гримировались, а гримеры делали сложные прически или особый портретный грим.
Папа еще в кино снимался немало. Но был категорически против, чтобы я шел в актеры. И палец о палец не ударил, чтобы помочь мне в актерской карьере. Он хотел, чтобы я поступил на факультет переводчиков или в медицинский.
— Но вы успешно окончили ГИТИС...
— Да, и после окончания Евгений Александрович Евстигнеев, большой друг отца, тоже из Горького родом, его однокурсник, хотел мне помочь вписаться в столичный театр, дал роль. Во всяком случае, сильно опекал меня в Москве. Но я немел в его присутствии, хотя с детства называл его дядей Женей. Сейчас замечательное Театральное училище Нижнего Новгорода носит имя Евстигнеева...
Мой друг и земляк Андрей Ильин поступил туда после 8-го класса, и в 18 лет уже был актером. Он у Каца делал чудеса — играл Треплева, Хлестакова, вообще все ведущие роли. Когда я по прилашению Аркадия Фридриховича приехал в 1981-м в наш театр, Андрей уже гремел...
Переставить стулья...
— И вы с ним оба служили у Каца. Как состоялась ваша судьбоносная встреча с этим великим режиссером?
— Русская драма из Риги приехала к нам к Горький на гастроли. А я как раз была на каникулах во время учебы в ГИТИСе. Рижане давали спектакли на двух площадках — в Опере и драмтеатре.
Мы перепутали и вместо «Земляничной поляны» пришли на «На всякого мудреца довольно простоты». А мы были вдвоем с Олей Белявской, дочкой Леонида Белявского, нашего горьковчанина, друга отца, который впоследствии у нас в театре был главным режиссером.
Когда я протянул в окошечко администратора мой студенческий, меня неожиданно позвали. Так получилось, что в Русской драме заболел актер, и главный режиссер Аркадий Кац попросил того заменить.
Роль была бессловесная — под музыку переставляли стулья на сцене. У меня там была просто «функция». Но как играли Нина Незнамова, Райна Праудина, Людмила Голубева, Марк Лебедев, Владимир Боголюбов, Радион Гордиенко! Потрясающий был спектакль. Смотрели еще «Человек из Ламанчи», где меня тоже Кац занял в небольшом эпизоде. Брякнул тогда Кацу, что приеду показываться к нему в Ригу, хотя уверен в этом не был. Все же Москва манила.
А потом, вернувшись, случайно узнал, что Кац в Москве. К тому времени уже всем рассказал, что за необыкновенный театр в Риге.
И вот мы с Сашей Быковым показали Кацу сцену Рогожина и Мышкина из «Идиота» Достоевского. Осенью Аркадий Фридрихович мне позвонил с приглашением в театр. Но я еще думал. Андрей Ильин усиленно звал меня в Ригу, где уже блистал. Я подумал: квартиры в Москве нет, а я успел жениться к тому времени — и махнул сюда.
Массовка для каждого
Когда я пришел в наш театр в 1981-м, больше половины труппы — а это 62 человека — были в возрасте до 30 лет. Представьте, какая конкуренция была! Мы дрожали за каждой ролью.
Но и заняты все были на спектаклях, надо сказать, — ведь Кац любил постановки с массовками, с песнями-танцами. «Ревизор», «История лошади», «Мельница счастья» — какие это были эпические полотна! А в «Днях портных в Силмачах» вообще вся труппа была занята, до одного! У него был принцип: даже народные артисты выходили в массовках. Великий Алексей Алексеевич Михайлов выходил в массовке. Сегодня у тебя главная роль, а завтра — массовка.
Это сейчас актер может себе позволить сказать: нет, я это играть не буду. Сказали бы они это Аркадию Фридриховичу!.. В театре служат, а не работают.
Роман не сложился
— Вы снялись в шести фильмах, причем в первом сыграли в 1981-м, а в последнем на сегодня, латвийско-эстонско-финской картине «Герои», — в 2017-м. Что из этого запомнилось больше всего?
— Честно сказать, роман с кино не у меня сложился. А всю славу за тот первый фильм пережил в армии, куда меня забрали прямо после окончания съемок.
Тогда режиссер Ада Неретниеце пригласила меня сниматься на Рижской киностуди в картине «Следствием установлено». Там такие корифеи играли! Вия Артмане, Гунар Цилинский, Валентина Талызина, Евгений Иванычев. Артмане меня опекала по-матерински...
Служил я поначалу в Гвардейском Краснознаменном Севастопольском полку им. Красных латышских стрелков в Адажи. Тогда и в страшном сне никому не могло присниться, что здесь разместится контингент НАТО!
Позже меня перевели в ансамбль ПрибВО, с которым как-то не сложилось. После учебки отправили служить в Вильнюс. Я уже был сержантом и единственным с высшим образованием. Но, когда случайно к нам в клуб привезли фильм «Следствием установлено», после демонстрации слава моя стала просто непомерной. Сослуживцы становились в очередь, чтобы со мной сфотографироваться.
А в последнем фильме я толком и сценария не знал до конца — за три съемочных дня сыграл майора КГБ, да и все.
— А вы еще и пьесы пишете и, говорят, никому не показываете...
— Ой, нет-нет, это же несерьезно! Да что там, для себя пишу. Как некоторые в стол, так я для собственного удовольствия. Друзьям читал — нравится. А дальше их не пускаю.
— А еще вы у нового главного режиссера театра Сергея Голомазова исполняете функции завлита...
— После легендарного Зиновия Николаевича Сигаля называться завлитом — это наглость просто непомерная. Что там, просто читаю пьесы, распечатываю главрежу те, на которые, мне кажется, стоит обратить внимание.
«Ещё не наигрался...»
...Последние дни жизни отца, в августе, мы провели вместе с ним на даче. О чем говорили? Конечно же, о театре. Он тогда уже плохо ходил — ноги подводили, курил много, и брат подвозил его к театру на машине, хотя это было близко.
Но как только выходил на сцену, просто преображался! И никаких трудностей с движением не испытывал. Чем это объяснить? Отец жаловался, что мало играет — мол, всего 12 спектаклей у него в месяц. Да иной актер мечтает столько играть! И в детских сказках играл. А я его спрашивал: папа, ты еще не наигрался? Отвечал, нет.
1 сентября он должен был ставить свой собственный спектакль, но в этот день ушел... Он был Александром Рувимовичем, а его все всю жизнь звали Романовичем. Такой свой...
Такие разные роли...
В театре Дмитрий сыграл около 100 ролей. Среди них — Амур («Театр времен Нерона и Сенеки»), Федька Решетов («Чонкин»), Кудрявый («Люди и мыши»), Полозов («Вешние воды»), Граф («Великолепный рогоносец»), «Корни-полицейский («Леди на день»), Шеваль («Ужин дураков»), Толкачев («Юбилей всмятку»), Энрике Фонт «(Метод Грёнхольма»), Дженнаро («Человек и джентльмен») и многие другие.
Наталья ЛЕБЕДЕВА.
Фото предоставлено Рижским русским театром им. М. Чехова.