И все пятеро сомкнулись, взялись за руки — и встали в ряд. Мужчины!
"И все пятеро сомкнулись, взялись за руки — и встали в ряд. Мужчины! Мы их накормили, напоили, завязали раны. На следующий день дали им в руки их оружие, и я сказал: «Шурави, я хотел бы, чтобы мои сыновья были такие же, как вы. А теперь идите»"
— Как вам живётся? — спросил я у одного из бывших известных полевых командиров.
— Воюем, — кратко ответил он.
— Ну и как противник? — спросил я.
— А, — махнул он рукой. — Это не мужчины. Они только знают — ракеты. Мужчины так не воюют. Сначала сто ракет, потом появляется один солдат. Ты выйди на поле! Один на один! Как мужчина! Покажи силу!
И помолчав, продолжил:
«Я тебе расскажу историю. Это было во время войны с шурави (советскими солдатами). Нас было сто пятьдесят человек. Нам нужно было пройти в долину. На высоте по дороге засели шурави. Мы точно знали — их там пять человек.
Мы вначале пошли напрямую. Застрочил пулемёт. Мы в обход. Там тоже нас встречает пулемёт. Мы с трёх сторон к высоте. Так нас с трёх сторон поливают пулемётным огнём. И так шесть дней! Шесть дней мы не можем прорваться в долину. Потеряли сто человек.
Наконец, на седьмой день на высоте кончились патроны. Мы добираемся до высоты. Там пятеро молодых солдат. Каждому из них двадцати ещё нет. Голодные, у них еда пять дней назад кончилась. Не пили двое суток. Еле держатся. А смотрят — волками! Готовы загрызть заживо! Я посмотрел на них, сказал: «Всё, шурави. Читайте молитву!». Клянусь всеми святыми — мы были готовы растерзать их на куски!
И все пятеро сомкнулись, взялись за руки — и встали в ряд. Мужчины! Мы их накормили, напоили, завязали раны. На следующий день дали им в руки их оружие, и я сказал: «Шурави, я хотел бы, чтобы мои сыновья были такие же, как вы. А теперь идите».
И они ушли. Но никто из них за всё время не оглянулся назад! Вот это противник! А ты говоришь — американцы...»
И я подумал: великая была Страна, которая имела таких сыновей. Которыми даже противник восхищался.
И я сказал: «Кумандон (командир), а ведь я тоже был в тех рядах. Я тоже стрелял по афганцам».
Он встал, поклонился — правда, слегка, только головой — и сказал: «Мужчина закаляется в боях. Я вижу по твоим глазам — ты воин. Иначе бы ты никогда не произнёс такие слова! И ты ещё спрашиваешь — с кем мы сегодня воюем!»
Вечная Память вам, Вечная Слава, дорогие мои ШУРАВИ!