Театральные байки и курьезы
Случилось это в одном столичном городе N, куда по воле судьбы приехал провинциальный театр оперы и балета. Дабы не посрамить честь балетной школы своего города, приезжая труппа решила явить зазнавшимся горожанам N-ска наиболее известные произведения, в т.ч. «Лебединое Озеро», «Жизель» и т.д.
Не вспомню из какого это балета, но картина такая: на середину сцены вышел плюгавый мужчина роста ок. 172, в безобразно его обтягивающих трико. Встав в позу, он вытянул правую руку, приглашая свою партнершу на сцену. И тут выходит Она. Крепко сбитая немолодая женщина, явно превосходящая по росту и весу своего партнера…
Show must go on… Финальная сцена: она разбегается и, подхваченная за талию его руками, взлетает над его головой в позе ласточки. Так они стоят секунд 5, она -сияя праздничной улыбкой, он — покраснев от натуги. Внезапно происходит неожиданное: верхняя часть прекрасной половины дуэта перевешивает и начинает накреняться вперед, вызывая радостное оживление уже засыпавших зрителей. Партнер, согласно всем законам физики, делает шаг вперед дабы обрести равновесие партнерши. Но то ли шаг был маленький, то ли верхняя часть партнерши ЗНАЧИТЕЛЬНО тяжелее нижней, но… Она продолжала падать вперед. А партнер, в свою очередь, предчувствуя всевозможные последствия катастрофы, продолжал делать шаги вперед в растущим ускорением.
В этой гонке тел он не учел одного — все на свете имеет свой конец. Конец пришел и сцене. К тому моменту, когда приблизился конец сцены, он уже практически бежал. Летела и партнерша, широко раскинув руки и с широкой улыбкой на лице. Подбежав в краю сцены, партнер уже понял всю свою катастрофу! Но повинуясь сиюминутному инстинкту самосохранения, он разжимает руки во избежание совместного полета, и выстреливает несчастной партнершей прямо в оркестровую яму.
Глаз наблюдателя запечатлел плавную траекторию ее полета. На лицах музыкантов читался ужас. Публика впала в истерику и откровенно каталась под стульями. Самые стойкие нашли в себе силы аплодировать. Невозмутимо поклонившись, он с достоинством ушел за кулисы. История умалчивает, что именно сделала она с ним после того, как выписалась из больницы…
ТЕАТРАЛЬНЫЕ КУРЬЕЗЫ:
На одном из спектаклей «Евгения Онегина» пистолет почему-то не выстрелил. Но Онегин не растерялся и ударил Ленского ногой. Тот оказался сообразительным малым и с возгласом: «Какое коварство! Я понял все — сапог отравлен!» — упал и умер в конвульсиях…
Гастроли провинциального театра, последний спектакль, трезвых нет.
Шекспировская хроника, шестнадцать трупов на сцене. Финал. Один цезарь над телом другого. И там такой текст в переводе Щепкиной-Куперник:
«Я должен был увидеть твой закат иль дать тебе своим полюбоваться».
И артист говорит:
— Я должен был увидеть твой… И тут он забывает текст, надо выкручиваться, по смыслу, а это стихи, проклятье — но он выкрутился! Как поэт!!
Он сказал:
— Я должен был увидеть твой… конец!
И задумчиво спросил:
— Иль дать тебе своим полюбоваться?..
И мертвые поползли со сцены.
История, которую мне рассказал мой отец, в молодости сам актер, так что за достоверность ручаюсь.
Приезжает Папазян в провинциальный театр — играть Отелло. И выдают ему в качестве Дездемоны молоденькую дебютанточку. Она, естественно, волнуется. И вот подходит дело к сцене ее убиения. на сцене такая вся из себя целомудренная кровать под балдахином. И вот легла эта самая дебютантка за этим балдахином ногами не в ту сторону.
Открывает Отелло с одной стороны балдахин — а там ноги. Ну — что поделать, закрыл Отелло балдахин и этак призадумался тяжко. А Дездемона сообразила. что лежит не в том направлении, и… ага, перелегла. Открывает Отелло балдахин с другой стороны, а там… опять НОГИ!
После чего продолжать трагедию было, как вы понимаете, уже невозможно.
…утренний спектакль, назначенный на 1 января. В каком состоянии, собрав все мужество и волю, артисты выходят после новогодней ночи, можно только представить.
И вот 1 января, чтобы порадовать детей, во МХАТе традиционно дают «Синюю птицу». Артист Владимир Правальцев играл роль Хлеба. Вместе с детьми — Тильтилем и Митилем, а также Огнем, Водой и другими персонажами чудесной сказки он приходит во дворец Ночи.
Хлеб обращается к Ночи:
— В силу того, что я стар и опытен и преисполнен любви и преданности детям, я являюсь их единственным защитником. Поэтому я должен вам предложить вопрос — каким путем нам бежать отсюда?
Очевидно, новогодняя ночь внесла в сознание актера путаницу. На его лице отразилась мучительная борьба слов и предложений. Он начал:
— В силу того, что я стар и опытен…
Молчит. И вместо того, чтобы посмотреть на суфлера, готового ему подсказать продолжение фразы, он начинает выпутываться сам. Смотрит на Тильтиля и Митиль, которых всегда играли во МХАТе женщины, и собравшись с силами, произносит:
— В силу того, что я стар и опытен… я очень люблю… девочек.
Все, кто находился в этот момент рядом с Хлебом, расползлись в кулисы, и только Ночь, подвешенная на качелях, сильнее уцепилась за деревянные перекладины, чтобы не рухнуть он хохота вниз.
Одно время в театрах было запрещено пользоваться стартовыми пистолетами. Категорически приписывалось пользоваться на сцене макетами оружия, а выстрелы подавать из-за кулис. В одном театре на краю каменоломни стоит связанный комсомолец, а фашист целится в него из пистолета.
Помреж за кулисами замешкался. Выстрела нет и нет. Фашист ждал-ждал и в недоумении почесал себе висок дулом пистолета. В этот самый момент грянула хлопушка помрежа! «Фашист», будучи артистом реалистической школы, рухнул замертво. Тогда комсомолец, понимая что вся ответственность за финал легла на него, с криком «Живым не дамся!» бросается в штольню. Занавес.
В одном из небольших городов театр проездом давал «Грозу» Остpовского.
Как многие, наверно, помнят, там есть сцена самобросания тела в реку. Для смягчения последствий падения обычно использовались маты. И обычно их с собой не возили, а искали на месте (в школах, спортзалах). А здесь вышел облом: нет, не дают, никого нет и т. п. В одном месте им предложили батyт. Делать нечего, взяли, но в суматохе (или намеренно) забыли предупредить актрису.
И вот представьте себе сцену: героиня с криком бросается в реку… и вылетает обратно.
С криком…
И так несколько раз…
Актёры с трудом сдерживаются (сцена трагическая), зрители в трансе…
В этот момент один из стоящих на сцене с произносит:
— Да… Не принимает матушка-Волга…
Актёры, корчась, падают, актриса визжит, зрители сползают с кресел…
Евгений Леонов приехал в Финляндию для участия в картине «За спичками» по одноименному роману финского писателя. Перед съемками ему предложили в порядке культурного обмена встретиться со студентами и преподавателями Хельсинского университета. Артист с удовольствием согласился, тем более что знал о своей популярности у финской публики.
Но в университете его ждал неприятный сюрприз — не успел он выйти на сцену, как его неистово освистали. Леонов смутился и ретировался за кулисы. Но ему объяснили, что чем громче свист, тем выше любовь зрителя. Таковы финские обычаи. Тогда Леонов с легким сердцем вернулся на сцену, вложил два пальца в рот и оглушительно засвистел.
Фаина Раневская и Варвара Сошальская были заняты в спектакле «Правда хорошо, а счастье лучше». Раневской уже было за восемьдесят, а Сошальской к восьмидесяти.
Однажды на репетиции Сошальская плохо себя чувствовала: в ночь перед репетицией не спала, подскочило давление…
В общем, все ужасно. Раневская пошла в буфет, чтобы купить ей шоколадку или что-нибудь сладкое, дабы поднять подруге настроение. В буфете продавались здоровенные парниковые огурцы, в ту пору впервые среди зимы появившиеся в Москве.
Фаина Георгиевна немедленно купила огурец невообразимых размеров, положила в карман передника — она играла служанку — и отправилась на сцену. В тот момент, когда нужно было подать что-то барыне Сошальской, Раневская вытащила из кармана огурец:
— Вавочка, посмотри, какой огурчик я тебе принесла…
— Спасибо тебе, Фуфочка! — обрадовалась Сошальская.
Раневская очень хитро подмигнула и уточнила:
— Вавочка, я дарю тебе этот огурчик. Хочешь — ешь его, хочешь — живи с ним…
Пришлось режиссеру объявить перерыв, поскольку после этой фразы присутствующие просто полегли от хохота и репетировать уже никто не мог…
Вот ведь как бывает.