Главный латыш Карелии
«Стала очевидна необходимость в дальнейших репрессивных мерах»
9 сентября 1937 года перестало биться сердце пламенного большевика Петра Андреевича Ирклиса. Спустя 80 лет об этом деятеле не помнят ни в той стране, где он родился, ни в республике, которой он руководил два года. А зря!
Член партии с 1905 года
Биографические сведения о нашем персонаже не то чтобы богаты. Петерис родился в Риге в семье портного, в 1898 году окончил ремесленное училище, работал разнорабочим, наборщиком в типографии. Как представитель самой сознательной части пролетариата, он в 1905 году вступил в РСДРП, принимал активное участие в первой российской революции. В 1908 году призван в армию, и с того времени в разного рода силовых структурах ему предстоит пробыть 11 лет. Фронтовик Первой мировой, в октябре 1917 года Ирклис — комиссар эвакопункта, завотделом Ярославского губвоенкомата. В 1919 году возвращается на родину в революционной кожанке. Ирклис в Советской Латвии — секретарь трибунала, начальник политического бюро ЧК в Риге.
После поражения красных обосновался недалече. С 1921 года — председатель исполкома Лужского уездного Совета, секретарь Лужского уездного комитета РКП(б), секретарь Гдовского уездного комитета РКП(б). С 1927 года — ответственный секретарь Ленинградского окружкома, завотделом Ленинградского обкома. В 1929–1931 гг. — секретарь Центрального и Володарского райкомов ВКП(б) в Ленинграде, в 1932–1935 гг. — третий секретарь Ленинградского обкома ВКП(б).
Эффективного менеджера ценил и выдвигал хозяин Смольного — Киров.
В 1934 году Ирклис избирался делегатом XVII съезда ВКП(б)— «Съезда победителей». Избирался делегатом XVI Всероссийского и VIII Всесоюзного чрезвычайных съездов Советов. С августа 1935 года — первый секретарь Карельского областного комитета РКП(б), член Президиума КарЦИК. Этот период отмечен вхождением в состав особой тройки, созданной по приказу НКВД СССР от 30.07.1937, № 00447, и активным участием в сталинских репрессиях.
Уникальная автономия
Обком в Петрозаводске руководил Автономной Карельской Советской Социалистической Республикой (АКССР). Политбюро ЦК ВКП(б) назначило Ирклиса фактическим главой огромной территории — около 370 тысяч квадратных км. На площади, равной 5 Латвиям, проживало, однако, только 369 тысяч человек (по данным республиканской переписи 1933 года).
Созданная в 1923 году АКССР, во многом опиралась на энергию «красных финнов». Лидеры местных большевиков — Эдвард Гюллинг и Густав Ровио — являлись убежденными фанатиками Коммунистического интернационала. Причем Гюллинг даже по меркам ленинской гвардии был персонажем элитным: до революции служил доцентом статистики Гельсингфорского университета и 10 лет состоял депутатом финляндского сейма от социал–демократов! Неудивительно, что под обещание создать в Карелии альтернативную Финляндию национал–коммунисты получили широкие права. Так, в республике оставалось 100% сельскохозяйственного и подоходного налога, плюс шли широкие дотации.
Край лесов и озер предполагалось превратить в мощный промышленный кластер, благо рядом наличествовал индустриальный гигант Ленинград, связавшийся с незамерзающим океанским портом Мурманском. Основные события первых пятилеток действительно впечатляют: 1927 год — пуск Ухтинской ГЭС, 1929–й — Кондопожской ГЭС, 1937–й — Нижнетуломской ГЭС, 1929–й — открыта первая очередь Кондопожской бумажной фабрики, 1933–й — стартовал кирпичный завод в Соломенном, 1934–й — начала работу Пиндушская верфь, 1929–й — в Петрозаводске открыт Карельский театр драмы, 1932–й — Карельский пединститут в Петрозаводске, 1932–й — там же начались спектакли в Финском театре драмы (действует до сих пор на трех языках).
В начале 30–х годов даже началась «карельская лихорадка». Соблазненные длинным рублем, в автономию потянулись финны из Америки и Канады, где тогда наступила Великая депрессия. Гастарбайтеры, как ни странно, получали больше местных. Переселилось до 10 тысяч человек, но спустя несколько лет оставшиеся изо всех сил завидовали тем, кто вовремя осмотрелся и уехал…
В начале 30–х активнейшим игроком на карельской поляне стал ГУЛАГ — если в 1923 г. в Соловках сидело 3 тысячи «контриков», то в 1930 г. — уже 65 000. Строительство Беломорско–Балтийского канала, пересекавшего Карелию, потребовало 143 тысяч зеков, 25 тысяч из которых навечно остались в котлованах…
Как обострение классовой борьбы?
Товарищ Ирклис стал известен республике еще в 1933 году как член «Комиссии по очистке Карелии». Если житель Южной или Средней Карелии не изъявлял желания разговаривать на финском языке, предпочитая ему русский, то этот факт расценивался как проявление великодержавного шовинизма, а если житель Северной Карелии не хотел изучать русский, а склонялся к финскому языку как более близкому, то это уже называлось местным национализмом. В общем, лучше было вообще молчать — хотя с середины 30–х и это могло быть воспринято как провокация.
К концу 1935 года компартия Карелии исключила из своих рядов 837 членов (приблизительно 17%). В начале 1936 года Ирклис рапортовал секретарю ЦК Ежову и в Ленинградский обком, требуя новых лимитов на аресты. В то время еще продолжались расследования, поэтому он даже не мог указать их количество, оставляя пустые строчки: «После проверки партийных документов исключенных стала очевидна необходимость в дальнейших репрессивных мерах, а именно арестах. Далее, обком ВКП(б) Карелии просит разрешение сослать этих людей, нежелательно их заселение в пограничных районах Карелии».
Преступления врагов народа описывались в рапортах: «Установлено, что в совхозе № 2 финская националистическая группа во главе с директором Крякиным регулярно слушала радиопередачи из Финляндии. На радиосеансы приезжали лица из Петрозаводска. Нет гарантии, что эта группа не передавала сведения по радио в Финляндию». «В Пряжинском районе вскрыта группа из пяти финнов. Эти диверсанты восхваляли жизнь рабочих в капиталистических странах, в частности в Финляндии и Канаде, и тем самым распространяли идеи фашизма, дискредитировали местное партийное руководство, правительство Советского Союза и стахановское движение». «В Калевале местные буржуазно–националистические элементы агитировали молодежь менять русские имена на финские, например Михаила на Микко».
Поздравляя тружеников Карелии с наступившим 1937 годом, первый секретарь Карельского обкома Ирклис писал на страницах «Красной Карелии» об успехах республики в лесной и деревообрабатывающей промышленности, сельском хозяйстве, в области национальной культуры. Он не сомневался в том, что «под руководством Центрального Комитета партии во главе с великим Сталиным, под руководством Ленинградского обкома партии во главе с тов. Ждановым мы еще быстрее пойдем вперед, выведем Карелию в передовые ряды братских республик нашего великого Советского Союза».
«А мы с Тенисоном будем пить коньяк»
И. о. редактора республиканской газеты Василий Митрофанович Градусов решил завести дневник, опубликованный в 1992 году. Многие строки в нем посвящены Петру Андреевичу Ирклису.
«30.V. Он беспринципен в политических вопросах. Абсолютно… Человек он недумающий — яркое подтверждение беспринципности. Он недалек, настолько недалек, что сволочь может принять за честного человека, а честного человека за сволочь. Любит подхалимов исключительно. Службист. Унтер. «Рад стараться». Перед начальством труслив. Формалист. Сказалась писарская выучка. Снять могут. Но не пропадет. С работниками аппарата держался не то чтобы вельможно, но с некоторым пренебрежением. На одном из пикников снисходительно заметил: «Это вы будете пить водку, а мы с Тенисоном будем пить коньяк».
Карл Яковлевич Тенисон, латышский земляк, к тому времени был назначен наркомом внутренних дел Карелии. Звание майора государственной безопасности соответствовало армейскому полковнику. Дел у него было невпроворот, ведь Ирклис констатировал «большое оживление среди контрреволюционно–националистически настроенных элементов». Оставалось время на дружеские посиделки с шефом после катка — коньки каждый день помогали Ирклису сбросить напряжение Большого террора.
Аресту подверглись и Ровио, и Гюллинг, и тысячи простых шахтеров, хлебопашцев, рыбаков, лесорубов. Между июлем 1937 г. и августом 1938 г. НКВД арестовал в Карелии более 5 тысяч человек согласно директиве № 00447 и еще 4250 человек в ходе других операци — 3 процента всего населения за год! Треть арестованных была финнами (хотя финны составляли только 2,5% населения республики), в то время как карелы и русские — по 30%. Более 83% арестованных приговорили к расстрелу.
Но два года Ирклиса миновали, и в дневнике главреда «Красной Карелии» появились возбужденные строчки:
«24.VII. Днем. Свершилось! «Хозяин» взят. Наконец–то убрали сволочь! Как я рад, как я доволен. Много попортил ты мне, гад, крови, много неприятностей доставил. Сейчас все, как на ладони, раскрывается: и зиновьевская оппозиция, и Периль, и Мартинен, и Чудов, и ошибка горкома при Владимирове (выдача партбилетов врагам), и сволочное отношение к газете, ко мне лично и т. д. Теперь же надо взять в оборот его друга Зингиса. Обязательно тот тоже с ним из одного гнезда… Он всегда прикрывал ошибки Галкина, а с Муценеком был, по–моему, близок. Ну и дела! Сейчас главное: теснее ряды вокруг Сталина, тверже дисциплину, выше бдительность. Выкорчевать всю сволочь до последней. Выкорчевать и ликвидировать! Если их не перебить, то в случае войны они могут больших делов наделать. Это будут первые головорезы и вешатели от фашизма».
Петр Ирклис был расстрелян в Ленинграде, захоронен предположительно на Левашовской пустоши. На год его пережил нарком внутренних дел Тенисон, успевший до казни еще поруководить лесным отделом Главного управления лагерей НКВД. Как явствует из дневника Градусова, попали на заметку и другие латыши, обосновавшиеся в Карелии. Вряд ли им удалось уцелеть. Так или иначе, это действительно показательный прецедент «интернационализма» репрессий во всем их мрачном величии.
Николай КАБАНОВ.