«Что–то мы такое наделали, где нам и другим хорошо!..»

И вот снова, спустя пять лет, в наш город на два дня (и сегодня еще можно успеть!) приехала эта невероятная «сНежная симфония». И, как обещали ее создатели и вдохновители, Слава Полунин и Гидон Кремер, к вечеру после их приезда в Риге вместо дождя пошел снег, — пишет латвийская газета «СЕГОДНЯ»

(Не)смешные юбилеи

— Не волнуйтесь, мы возим снег за собой — вечером будет, — пообещал Слава еще днем на пресс–конференции. Это же ясно.

Это, наверное, подарок судьбы, что мы с Гидоном встретились и оказались на одной сцене. И что мы вместе с юмором и музыкой — уже не понять, что мы там делаем, все перемешалось и превратилось в какое–то единое целое… И когда я приезжаю, как будто половинка моя, которая потерялась, собралась вместе с оркестром.

Когда мы спектакль заканчиваем, потом долго–долго сидим где–нибудь в кулуарах, в гостинице. Невозможно остыть от этого, хочется поделиться впечатлениями. Что–то мы такое наделали, где нам хорошо. И с нами, по–моему, зрителям тоже замечательно. 

— Быть рядом со Славой — это само по себе праздник, — делится Гидон. — Я ощущаю это всегда — на «Желтой мельнице» ли у него во Франции, на сцене ли, за кулисами — Слава дарит счастье, делится им.

Для оркестра «Кремерата Балтика», участвующего в спектакле, это особое событие — мы в прошлом году отмечали наше 20–летие, а я — свое 70–летие. Так совпало, что мы с «Кремератой» сыграли 70 разных видов программ. И когда юбилейный год подошел к концу, мы вспомнили, что есть еще «сНежная симфония».

Это был такой десерт нам всем в подарок. Таким образом, Слава со своими прекрасными клоунами участвует в нашем юбилее, как и мы участвуем в его «сНежной симфонии».

Полунин: — Раз уж мы начали хвалиться юбилеями, получается, Гидон заканчивает юбилейный год, а я начинаю. У меня в этом году 25 лет «Снежному шоу», из которого родился спектакль, 50 лет театру «Лицедеи» и 30 лет Академии дураков.

— Что у вас случилось за это время хорошего? — спросили мы.

Слава: — Удивляюсь, что “Снежное шоу” в свои 25 лет все молодеет и молодеет. И пытаюсь сравнить с чем–то мою встречу с этим спектаклем. Я как влюбленный, наверное, как на первое на свидание бегу на каждое представление. И особенно когда «Кремерата Балтика» и Гидон с нами. Вскакиваю утром: во сколько у нас репетиция, во сколько спектакль? Такое волнение…

История со “Снежным шоу” непонятная — чем больше лет, тем лучше спектакль. Хотя должно быть все наоборот. Что–то магическое: мы дотронулись, оно нас захватило и теперь нами управляет. Делает из нас каких–то других, преображает. Особенно когда еще музыка пришла в «Снежное шоу»… Позавчера мы были в Таллине. Я стою за кулисами, а у меня дух захватывает, я не в состоянии дышать — настолько тонко и гармонично музыка вместе с действом звучит. Мне хочется выбежать и обнять Гидона на сцене. Он в прошлый раз уже танцевать начал. Начался вальс, и он с поворота вошел. Думал, сейчас в тур вальса отправится. Сегодня мы второй раз в Риге — спасибо Юлии Лочмеле и компании ART Forte! У «Снежного шоу» вообще возраста нет — оно все время нас радует своими первыми детскими шагами.

Если с тобой всегда слова «Ух ты!»…

— Как вам удается много лет сохранять этот позитив, улыбки, смех?  «Производить счастье» на сцене и в жизни?

Слава: — Меня даже все время просят почитать лекции о радости, о счастье. Это какие–то простые, наверное, вещи. Надо попытаться остаться ребенком. Если всю жизнь с тобой слова «Ух ты!» — на каждый поворот головы: «Ух ты, как прекрасна жизнь!» — от этого все и приходит.

— Какими качествами должен обладать человек, чтобы стать членом вашей Академии дураков?

— С одной стороны, это полная бестолочь, поэтому там никаких принципов нет. Кто как хочет, тот так и живет. А с другой стороны — попасть в Академию дураков тоже невозможно, потому что мы не знаем, кто туда попадает и по каким принципам. Академия дураков притягивает людей, которые хотят жить по особым принципам.

Гидон: — В этом замечательном спектакле, созданном Славой, очень много радости, и света, с которыми мы уходим из зала. Но на самом–то деле там и много грустного, узнаваемого, трудного. Но мы на это смотрим по–другому — благодаря той поэзии, которая возникает на сцене. И в этом смысле искусство позволяет нам идти дальше. Это не депрессивное зрелище, как часто бывает, не чернуха — это живое отображение жизни со всеми днями: туманными, дождливыми и солнечными. И то, что в конце спектакля все чувствуют себя согретыми солнцем, в этом заслуга, думаю, всей нашей затеи.

Слава: — Это соединение музыки м юмора, которое мы каким–то образом нашли. Потому что всегда считалось, что юмор, клоунада в стороне от классической музыки. Между ними яма какая–то. Но у нас никакой ямы нет. Как только мы встречаемся, все взлетает.

Гидон: — Я очень негативно отношусь ко всему, что нынче в ходу, якобы «жанру» cross–over. Но у нас в спектакле разные искусства встречаются: музыка, поэзия, пантомима. И это никак нельзя назвать кроссовером. Это какая–то встреча на хрупком мосту мечтаний.

Слава: — Мысль такая: вначале что–то в мире наделали неправильно и все разъединили. А потом мы соединили все вместе.

— Расскажите о своих планах. Славе не предлагали в каком–нибудь спектакле сыграть роль Бога? Доброго и с чувством юмора.

Слава: — В последнее время все дети подходят и спрашивают: «Дедушка Мороз, а где подарки?» Приходится постоянно носить в карманах конфеты. Я пока за Деда Мороза. Такой высокой должности — Бога — пока не трогаю. Пока мне нравится быть в образе самого себя, в гармонии. Эта моя борода, наверное, что–то такое говорит — как и красный нос, который говорит, что этот добрый — не обидит. 

О планах… Ничего бы не делать — правда? Каждый год себе говорю: «Все, в этом году ничего не делаю» — и целый месяц держусь. А потом все снова начинается ТАКОЕ — пять человек должны одновременно жить, чтоб все это успеть.

На «Желтой мельнице»

После того как немного поработал директором цирка в Питере, поехал в Париж и поработал немного садовником. Создал сад под Парижем — минут 40 езды от центра — потрясающий. Посмотрите в интернете — «Желтая мельница». Это эксперименты на тему того, какой будет жизнь в будущем. Уже лет 15 там провожу эти эксперименты, следуя идеям замечательного театрального философа Евреинова, предложившего идею театрализации жизни. Я это решил исполнить. 15 лет назад начал это делать — почему–то получается. А сейчас там уже ничего не делаю. Просто прихожу и объявляю название следующего праздника. И тысячи людей приходят и делают такой праздник своими руками. То есть это уже искусство не отдельно от человека, а внутри человека. И там как раз это происходит. Главные мои проекты в этом году — на «Желтой мельнице». Хватит ли меня, чтобы хотя бы половину осилить.

Гидон: — Что касается меня и «Кремераты», то мы уже в четверг отправляемся во Францию, потом в Китай и Японию, с другими программами и другими солистами. У нас очень насыщенный и этот год. Будем в зале «Дзинтари» опять делать свою «резиденцию» в сентябре.

Что касается меня самого, то придумал еще одно действо, без «Кремераты», — «Один на один с фоторафиями». Сложился такой проект, который называется «Прелюдии ушедшему времени» с музыкой Мечислава Вайнберга, 100–летие которого мы будем отмечать в следующем году и замечательными работами литовского фотографа Антанаса Суткуса. Вот этот проект надеюсь показать в Латвии весной и летом. И дальше тоже всего много.

Я, как и Слава, все стараюсь нажать на тормоз и каждый год себе говорю: меньше, меньше… В ушедшем году было сыграно 108 концертов. Это уже невозможно… Но теперь на самом деле будет меньше. Надеюсь, что жизнь наконец–то войдет в свое спокойное русло — и наконец–то отдохну.  

Клоуны в разных жанрах

— К каким выводам вас привел ваш опыт руководства цирком в Санкт–Петербурге? У нас в Латвии он много времени не работает, нельзя использовать животных. Каким, по вашему мнению, будет цирк в ХХI веке?

Слава: — Так он уже есть, потрясающий! Во Франции десятки трупп, удивительных просто! Каждый год появляется 2–3 новые компании, очень хорошая госполитика по отношению к цирку. И великолепные цирки в Канаде — 3–4 просто великих. В Австралии есть. То есть современный цирк уже в полную силу о себе заявил.

В России и Латвии, наверное, немножко посложнее — никак не найдут форму, потому что старый цирк, мощный, заслуженный, накопивший огромное количество знаний и мастерства, никак не найдет свою новую формулу существования. Мой опыт в Питере показал, что нельзя соединять молодежь и старую школу вместе. Нужно дать возможность каждой школе двигаться по своей дороге.

Будет возможность государству помочь молодому поколению — хорошо. Все–таки старая школа достаточно крепкая и уверенно себя держит. А у молодых не всегда есть возможность реализовать свои идеи. Когда–то эта возможность появится — студию сделать, хороших мастеров пригласить. Как французы. Они для каждой школы мастеров приглашают — то из кино, то из балета. И каждому дают попробовать. И создают новые произведения искусства в цирковом направлении.

Гидон: — С удовольствием всегда хожу в цирки без животных. Хожу на представления немецкого Цирка Рокалли — он замечательный, поэтичный. Не знаю других трупп, но любил ходить в Рижский цирк, и мне очень жаль, что здание в аварийном состоянии. Починить его, наполнить молодежью, и будет замечательная вещь. Пока этого нет, с подачи Славы начинаю сотрудничать с двумя клоунами из французского жанрового цирка. И надеюсь в сентябре в «Дзинтари» показать одно камерное представление. А до этого надеемся показать его один раз в Швейцарии, один — в Италии.

Слава: — Там участвует мой друг Жюльен Кутеро — думаю, один из самых поэтичных клоунов во всем мире. Я уже приглашал его — он играл принца в спектакле «Золушка» в питерском цирке — просто блестяще!

Кстати, «сНежная симфония» была сделана в течение года на компьютере — мы переписывались с Гидоном, уточняли детали, музыку накладывали… Потом встретились на три дня, и все это соединили. Премьера прошла в Израиле.

Гидон: — А теперь все это в таком виде, что мы встречаемся и доделываем либо переделываем какие–то вещи. Даже в Таллине к постановке прибавился один небольшой новый номер. Может, и в Риге что–то прибавится.

Слава: — Все новые мелодии и сюжеты стучатся, говоря: мы тоже хотим к вам.

— Как часто вы меняете музыку в постановке или есть костяк, который всегда будет звучать?

Гидон: — Есть, конечно, костяк, но за эти годы мы меняли какую–то музыку, какие–то переходы. В общем, это действительно все живое. Есть вещи, за которые мы держимся, как за перила, идя по лестнице.

— Гидон Маркусович, как обстоит дело с возможностями музыкального сотрудничества? У вас есть фестивали, которые вы основали, есть те, где вы выступаете. В свете того, что сказал Слава о смене поколений, о сложностях нынешнего мира, — проще ли, сложнее ли все сегодня?

Гидон: — Мы в «Кремерате» как одна семья, как и семья у Славы. Что касается того, что происходит вокруг, то, конечно, на это реагируешь, мимо не проходишь. С чем–то бороться бессмысленно. Где–то нужно расставлять акценты, где–то что–то сказать — даже если твое слово не будет услышано. Но не хочу политизировать музыку. Хочу, чтобы музыка приносила то же самое, что приносит искусство клоунов, мимов. Чтобы она шла глубже, чем политика. Она ведь очень прямолинейна, и очень часто конфликты рождаются за счет того, что люди друг с другом не разговаривают, будучи полны предубеждений. В музыке невозможно не разговаривать. Мы должны находить друг друга в звуках, образах и за счет этой гармонии распространять какие–то волны… Даже если политики их не поймут или не воспримут. Аудитория в зале на нашем спектакле показывает: есть надежда, что люди не только в детей превратятся, но будут дышать свободнее и радостнее.

О смене поколений — это очень гармоничный процесс. Скажу на примере нашего оркестра. Из первого состава 21 год назад у нас в коллективе осталось 4–5 музыкантов. Пришли новые люди, но атмосфера в коллективе сохранилась. Потому что подбираются музыканты, подходящие к характеру этого ансамбля. Чужим у нас не место. Дочка одной скрипачки из первого состава играет в нынешнем составе.

Слава: — Уже и внуки там ползают, на сцену выползают. 

Гидон: — Проблем с приглашением музыкантов на фестивали и выступления нет.  Проблемы только с промоутерами, потому что они очень боятся приглашать незнакомых солистов с неизвестными сочинениями. Им нужно чаще всего все привычное, понятное, односложное — Моцарт, Чайковский. Когда возникает что–то более разнообразное, встает вопрос: а продадим ли? Вот с этим и боремся — чтобы убедить, что то, что мы делаем, ценно и способно расширить круг людей, интересующихся музыкой. Что музыка, которую мы с «Кремератой» предлагаем, обладает силой.

Юмор — как классическая музыка

— Насколько изменился юмор в последнее время, изменились шутки?  

Слава: — Глубинный юмор, наверное, не меняется, как и классическая музыка. Юмор, связанный с сердцем, судьбой, — он абсолютен. А меняются только верхние слои. Как ветер на водоеме — налетела одна идея, другая. Но это же нормально. Есть какие–то основательные процессы, а есть временные вещи, которые помогают этим процессам. По отношению к тому, что делаю, ничего не изменилось. Люди как это любили, так и продолжают любить, и все больше и больше таких людей. Каждый хочет, чтобы юмор был с сердцем и теплом. Хотя я, как президент Академии дураков, думаю, что почему бы не похохотать от пуза. Тоже важный процесс! Важно только, чтобы в нем не было пошлости, лжи, насилия. Есть же такой тип юмора, когда за счет другого пытаешься себя приподнять. Мы стараемся все это обойти, чтобы нас не задевало.  

— Что вас сегодня удивляет в современном мире? Профессия клоуна предполагает умение удивляться?

Слава: — До сих пор удивляюсь и не перестаю жить по принципу «Ух ты, ух ты!». Меня все удивляет. Телевизора у меня нет, газет не читаю. У нас даже никто не говорит о плохом. У нас с Гидоном не было даже тени разногласий за все время знакомства.

Пока мы возим спектакль по тем странам, которые нам гармоничны, которые с нами в одном потоке. Посетили 50 стран, и время от времени ты приходишь в недоумение, когда кинешь взор в зал, а оттуда никакого ответа… И приходится непрерывно разбираться, чего же они ждут, на каком языке и с какими смыслами к ним нужно обращаться, чтобы проняло. Но так бывает очень редко…

Наталья ЛЕБЕДЕВА.

Фото Ивана ВАРШАВСКОГО.