Ветеран: кадровая армия в 1941-м струсила
Александр Павлович Большаков оказался на фронте в 16 лет, вынеся себе «приговор» на случай плена. Тогда, летом 1942-го года в действующую армию призывали даже 16-летних парней, пишет газета «Вести Сегодня».
«Александр Павлович, вы ничего не путаете? Вас призвали армию в 16 лет?» — «Да не только меня, весь класс и призвали. Это когда наши войска отступали через наш Оленинский район Калининской области, знаете такой? У нас же у каждого мальчишки был значок «Ворошиловский стрелок», а у девочек — санитарные значки. Я же и в комсомол вступил сразу после присяги. Посмотрите в комсомольский билет, с какого месяца взносы плачу?»
За небольшим кухонным столом мы перебираем документы. Так… Большаков Александр Павлович, год рождения — 1926–й, взносы… все правильно, с августа 1942–го.
— Я и часть помню, — продолжает он. — 22–я армия, 380–я дивизия…
Ах, 380–я! Ну, это многое объясняет. Летом 1942–го она участвовала в тяжелых боях на Ржевском выступе, в июле попала под каток немецкого контрудара. В итоге к августу в ней осталось всего 1914 человек личного состава. В крайней ситуации командование, видимо, и пошло на крайние меры, призвав в армию 16–летних парней и девчат.
На крайние меры пошел и сам Большаков. Свободные страницы комсомольского билета для взносов за 1940–й и 1941–й он исписал лозунгами «Смерть фашистским оккупантам!», «В плен живым не сдаюсь!» На мой вопрос ответил вопросом: «А как вы думаете, сколько бы я прожил, попади в плен с таким вот документом? То–то и оно… Это я сам себе наперед приговор вынес, случись такое».
Из той «пехотной» войны он помнит, как отделением уничтожили немецкий дзот в селе Демьяново Ляда, подкравшись и закидав его шомпольными гранатами. Немецкий пулеметчик успел лишь на мгновение нажать гашетку, но и этого хватило, чтобы соседа Большакова практически перерезало пополам — 8 пуль в грудь. «Чуть–чуть до меня не успел ствол довернуть. А MG–34 — хороший пулемет, нечего и говорить».
Ранило его позже, пуля скользнула по диску автомата и оторвала фалангу указательного пальца. После госпиталя Большакова направили в Рыбинское управление артиллерийских лагерей, выписав, таким образом, «путевку на этот свет». В пехоте жизнь солдата измерялась в лучшем случае месяцами, артиллерия — дело другое.
С января 1943–го Большаков — разведчик–наблюдатель батареи управления 1157–го корпусного артиллерийского полка. Тяжелые 152–мм пушки–гаубицы палка стояли обычно километрах в пяти от линии фронта, разведчики же сидели на передовой, готовя ориентиры для стрельбы, засекая цели. Ну то есть как «сидели»? «Бывало командир кричит: «Большаков, лезь на дерево». Цепляешь телефонный аппарат и наверх. «Что наблюдаешь?» Ну что наблюдаю: немцы бегают за сарай, снявши штаны, машина прошла…» До видов Вены и Праги было еще далеко.
Под Пулковым в их НП на дымовой трубе мясокомбината имени Кирова попал немецкий снаряд. К счастью, не разорвался, пройдя наскозь, но кирпичами садануло крепко, «три дня отлеживался». Но в целом, признается Большаков, потерь в полку было мало, не то что в пехоте. «У каждого разведчика был перископ с 4–кратным увеличением. Поэтому нам не надо из окна или из окопа выглядывать, не говоря уж в полный рост вставать — отсюда и потерь не так много».
Их полк прорывал немецкие позиции под Ленинградом, потом финские на Черной речке, освобождал Нарву, Таллин, получив почетное наименование Таллинского и новый 409–й гвардейский номер. А вместе с номером и приказом передислоцироваться на Украину — 100–миллиметровые противотанковые пушки БС–3. Их создали специально для борьбы с немецкими «тиграми» и «пантерами», меньшие калибры уже не пробивали тяжелые панцеры. БС–3 же даже на полутора километрах брала 135–мм крупповскую гетерогенную броню. А если не пробивала, то от сильного удара экипаж получал контузию, а механизмы управления танка разрушались.
Именно эти орудия помогли остановить в марте 1945–го немецкое контрнаступление в Венгрии под Балатоном. Эти бои Большаков вспоминает как самые тяжелые за всю войну, разворачивая книжицу — благодарность от Верховного главнокомандующего Сталина «Участнику разгрома танковой группы немцев». «Вот, читай, сколько мы там их танковых дивизий перемололи». Читаю: «За разгром 11 дивизий…» Да каких дивизий! 6–я танковая армия СС, элита. «Я даже названия их городов помню — Веспрем, Секешфехервар», — Большаков с явным удовольствием выговаривает непроизносимое венгерское название, ставшее символом конца танковых войск Германии.
А командир их 409–го гвардейского пушечного артиллерийского полка подполковник Косоусов, пройдя всю войну, погиб ровно 75 лет назад, 8 мая 1945 года. В Чехословакии колонну обстрелял из засады миномет, осколком ему выбило коленную чашечку. «Занесли его в какую то хату, положили на кушетку. Он просит медсестру: «Дай стакан спирту, нет мочи терпеть, так больно…» Потом говорит: «Ребята я не выживу, давайте попрощаемся». До госпиталя его не довезли». Спорить ли после этого, в какой день нам праздновать Победу — 8 или 9 мая? Ведь 8 мая Красная армия еще воевала…
— Почему мы победили? — переспрашивает Большаков. — Потому что оказались сильнее духом. Потому что не все оказались трусами. А кадровая армия в 1941–м струсила. А многие еще и обиду на режим имели…
…Я пытаюсь защитить кадровую армию, но мои аргументы явно недостаточны для человека, в 16 лет записавший себе в комсомольский билет смертный приговор на случай плена.
— А знаете, сколько немцы пленных захватили в первый год войны? А если бы каждый пленный убил по немцу, разве они дошли бы до Москвы? Нас так учили:
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
Я вообще скажу, что молодые пацаны лучше всех воевали. У них страха нет. Он в 25–27 лет появляется. А страх убивает на войне больше, чем пули. Вот вам пример. Я лежу в траве, наблюдаю за передовой. Вдруг над ухом — вжик. Пуля. Снайпер. Я перекатился, дал очередь в направлении выстрела — полный диск. Попал не попал — не знаю. Скорее всего, нет. Но он сменил позицию на всякий случай. А если бы не ответил ему, затаился — он бы второй пулей меня снял.
Меня в полку замкомандира майор Гершов вечно ругал: что ты, Большаков, столько патронов жжешь. А как иначе? В нас стреляют — и я под обрез их окопа очередью, пока затвор не хлопнет.
— Видели, как убили кого–то из немцев?
— Нет. Так что не могу хвастать про это. А может, он раненый? А может, я вообще не попал? Я как–то по танкисту в люке стрелял метров с восьмисот из снайперской винтовки. Ну, он вниз соскользнул — и поди узнай: попал — не попал.
…После демобилизации в 1947–м Большаков работал шофером в только что переименованном из Кенигсберга Калиниграде. Приехал в отпуск на родину, женился. А молодая и говорит: «В Кенигсберг не поеду. Там же немцы!» Ее брат работал тогда землеустроителем в Латвии — так они оказались в Юрмале. Шофера тут приняли с распростертыми объятиями. К двум орденам Отечественной войны, медалям «За отвагу», «За освобождение Вены», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией» Большаков «присовокупил» пачку почетных грамот.
«Честно воевал. Честно работал. А что я имею?» Скромную пенсию, огромные счета за квартиру, да что там — отношение государства к Великой Отечественной и ее ветеранам всем известно. Счета от «Латтелекома», которые чуть не плача выкладывает передо мной его жена, возмущают их особенно. Абонентная плата — 5,71, счет за почтовые услуги — 1,72 (это за лист бумаги, сложенный конвертом!), а собственно за разговоры — 80 центов, 60 центов. Складывам, плюсуем НДС — вот вам уже 10 евро. «Говорим пару раз в месяц — и такие деньги!» А мобильным ему пользоваться нельзя — кардиостимулятор в сердце, второй уже.
Не желая завершать разговор на этой ноте, он рассказывает мне один случай. «Как–то мы выстроили пленных, и я, тогда неплохо со школы зная немецкий, спросил одного — офицера: «Ну что, будете с нами еще воевать?» А он, представляешь, в его–то положении отвечает: «Обязательно будем! Через 40–50 лет все равно будем воевать. У нас земли мало, а у вас много. Зато у нас нация воюет испокон веков, она без войн хиреет». Ну и еще что–то в этом духе. Мне этот разговор крепко запал, часто я его вспоминал потом: неужто снова будем воевать? Однако вот и 50 лет прошло и 70. Так и не сунулись больше. Видно, крепко мы им тогда вломили».
Константин ГАЙВОРОНСКИЙ
Поможем ветеранам!
9 мая.lv сейчас проводит акцию поддержки латвийских ветеранов Великой Отечественной войны. В наших силах помочь ветеранам делом.
Вы можете пожертвовать деньги:
позвонив по телефону 90006780 (стоимость звонка — 1.42 EUR);
отправить кодовое слово 9maja или 9may на номер 144 (пожертвовать 2 EUR) или 1881 (пожертвовать 10 EUR);
перевести деньги на счет для пожертвований:
LV51HABA0551021600417,
Получатель: Biedrība «9maijs.lv»
Рег. №: 40008128724
Юр. адрес: J.Alunāna iela 8-4, Rīga, LV-1010, Latvija
Код банка (BIC/ SWIFT-код): HABALV22
Название банка: «Swedbank» AS