Жемчужный промысел в Карелии. Прошлое без будущего?
В 1912 году за границу было продано карельского жемчуга на 300 тыс. рублей золотом. Позже промысел был забыт, но сейчас росту популяции особого«жемчужного» моллюска способствует деятельность местных рыбзаводов.
Если бы каждый из драгоценных камней, украшавших корону Российской империи, символизировал бы один из регионов страны, Карелия, несомненно, была бы представлена крупной перламутровой жемчужиной. Именно здесь, в озерах и реках, раскинутых между Белым и Балтийским морями, местные крестьяне добывали практически треть всего российского жемчуга. О том, как велся промысел, почему до наших дней он не сохранился, и какие сейчас в Карелии условия для добычи жемчуга, рассказал историк Алексей Жуков.
Как обруч превратить в корону
Пресноводный жемчуг — не менее прекрасный и удивительный дар природы, нежели жемчуг морской, является результатом жизнедеятельности двустворчатого моллюска Margaritifera margaritifera. Это создание, хоть и недалеко ушло от простейших организмов, в то же время весьма капризно. Для жизни ему необходим целый ряд условий: чистая проточная пресная вода, определенные температура, микроклимат и даже рельеф дна. И именно столь высокая чувствительность к экологии среды обитания со временем сделала жемчужницу практически исторической редкостью: сегодня она занесена в Красную книгу. А ведь когда-то на севере России жемчужные украшения могли себе позволить даже крестьянки.
Когда именно человечество узнало о жемчуге, с точностью никто не скажет. Но эта драгоценность упоминается и в библейской книге Иова, и в Откровении Иоанна Богослова, и в древнерусских рукописях, в частности, в «Слове о полку Игореве», и в духовной грамоте Ивана Калиты 1328 года.
— Сбор жемчуга был традиционным промыслом саамов, — рассказывает заведующий сектором истории Института языка, литературы и истории КНЦ РАН Алексей Жуков, — а от саамов его переняли карелы и русские. Потом жемчугом заинтересовались монархи. Первый великий князь всея Руси Иван III подарил венгерскому королю соболью шубу с серебряными коготками, украшенными жемчужинами. Это конец XV века. На севере Карелии и в саамской тундре были назначены данщики, которые в качестве налога брали с крестьян жемчуг. В переписи середины XVI века сказано, что каждая 10-ая лучшая жемчужина идет в казну царя. Интересовалась жемчугом и церковь. В патриаршем дворце в Кремле выставлены саккосы (богослужебное облачение архиерея, длинная до пят, просторная одежда с широкими рукавами, сшитая из богатой ткани. — РП) московских митрополитов и патриархов — они все усыпаны жемчугом. Украшали им и митры, и палицы, а также иконы, ризы, отправляли к царскому двору в качестве подарков.
Справедливости ради надо отметить, что не только цари и патриархи облачались в расшитые жемчугами одеяния. В крупнейших музеях России и некоторых карельских семьях до сих пор хранятся так называемые коруны — женские головные уборы финно-угорских народов, которые изначально представляли собой обруч с височными кольцами. Со временем из-за желания своей обладательницы украсить его все большим количеством драгоценностей он становился шире и шире, превратившись постепенно в настоящую корону, усыпанную жемчугом. В южной Карелии такие короны так и назывались «жемчугат», цена их могла доходить до тысячи рублей. При том, что на сотню в те времена можно было купить несколько коров.
Из жемчуга делали бусы, серьги и ожерелья, им расшивали платья. Жемчуг из карельских рек отличался серебристо-белым или голубоватым отливом, а бусы из красного жемчуга, который добывался саамами, считались особенно ценными. Иностранцы, волею судеб оказавшиеся в северо-западных оконечностях России, искренне удивлялись роскоши костюмов местных обитательниц и обилию в их туалетах жемчуга. Даже самые бедные рыбачки носили на шее по несколько ниток перламутровых драгоценностей.
— Жемчужным промыслом занимались крестьяне, на добычу выходили артелями, — продолжает Алексей Жуков. — Для этого делался плот с отверстием, из бересты сооружали трубу, которую опускали в воду и сквозь нее разглядывали дно. А потом либо били заостренным колом или вылавливали черпаком с крышкой на длинной ручке.
Сохранились сведения, что прежде чем идти на промысел, искатели должны были помыться в бане, а также зайти в храм для покаяния и отпущения грехов. Эта работа требовала хорошего радостного настроя, чистых помыслов и одежд, что вполне согласуется с древнерусскими поверьями, в соответствии с которыми жемчуг приносит радость, счастье и богатство, укрепляет здоровье, способствует долголетию и благоденствию своего владельца. Лучшим временем для промысла считались июль и август, когда уровень рек становился наиболее низким, а вода прогревалась.
Восхищение Александра II
В первой половине XVIII века жемчужный промысел, который держался в России исключительно на крестьянстве, чуть было не зачах. Всему виной — установленная в 1721 году государственная монополия на добычу северного жемчуга. Вскоре ситуация обернулась тем, что этот промысел стал для крестьян невыгоден: их ограничили квотами и низкими расценками, так что ловцы жемчуга занялись другой работой. К тому же лучшие экземпляры разворовывались чиновниками и до казны не доходили. В результате от монополии проиграли как крестьяне, так и государство, а потому в 1736 году ее отменили.
И все же, несмотря на то, что жемчуг высоко ценился и в России, и в мире, а добыча его представлялась делом весьма трудоемким и хлопотным, заработать на нем крестьянам не удавалось. Ловкие скупщики, которых звали «обдиралами», как могли, занижали цену. Лучшие экземпляры позже продавались за баснословные деньги под видом восточного, морского жемчуга, об этом, в частности, писал в конце XIX века исследователь А. Хребтов в своей работе «Положение в жемчужной промышленности в России».
Однако были среди историй ловцов жемчуга и счастливые исключения. В частности, в центральном Госархиве Карелии хранится документ 1868 года, согласно которому двум крестьянам деревни Раккович Олонецкой губернии Григорию Матвееву и Герману Дмитриеву милостью государя были пожалованы не малые по тем временам деньги — 200 рублей. Им удалось добыть в карельских реках две настолько крупные и красивые жемчужины, что, когда они оказались в Петербурге, то вызвали удивление у самого царя.
Ближе к концу XIX века жемчужный промысел в России постепенно пошел на убыль. Если в 1860 году за границу вывезли жемчуга на 182 тыс. рублей, что в пересчете на современные около миллиарда, то уже через 10 лет объем упал более чем в 10 раз. Отчасти это было связано с чересчур активной, истощавшей запасы жемчуга, добычей моллюсков, отчасти — с лесосплавом и заболачиванием рек. Последний всплеск промысла произошел в 1912 году, когда за границу было продано карельского жемчуга на 300 тыс. рублей золотом. А вскоре после революции на добычу перламутровой драгоценности просто махнули рукой.
Сегодня никто не скажет точно, сколько именно жемчужниц осталось в российских северных реках: таких исследований не проводится, да и сам промысел забыт. Однако здесь остались водоемы, в которых этот моллюск чувствует себя вполне комфортно, например, реки Кереть, Варзуга и Солза. Кроме того, как относительно недавно выяснилось, росту популяции Margaritifera margaritifera способствует деятельность местных рыбзаводов, выращивающих атлантического лосося.
Заводская молодь в инкубаторах заражается глохидиями жемчужниц, поступающими в бассейны с током воды. Затем рыбы, выпущенные в реки, несут на своей чешуе личинки жемчужницы в естественную среду, где в течение нескольких месяцев они паразитируют на лососе, после чего сформировавшийся микроскопический моллюск покидает рыбу-хозяина и опускается на дно. Если биохимические свойства воды оказываются подходящими, жемчужница закапывается в грунт, где скрывается несколько лет, чтобы затем выйти на поверхность дна, где она может прожить 120 лет. Но для этого как минимум нужно, чтобы человек держался в стороне — как от нее самой, так и от хрупкой среды ее обитания.
Александр Молчанов