Бедный и несчастный русский крестьянин? Ой, ли…
Мифы о несчастной судьбе, неимоверном гнёте, многовековой бедности и отсталости русского народа всегда пользовались крайним одобрением либерально настроенной публики внутри России, срывали овации и тиражировались ненавистниками российского государства самых разных политических убеждений — за границей. Целый пласт литературы посвящён этому «позорному явлению» в книгах и статьях дореволюционных социалистов.
Мифология была подхвачена кайзеровским агитпропом и нацистами, перекочевала в сочинения западных историков и «советологов», прочно угнездилась в головах современных либералов. Советское образование, напирая на патриотизм и силу духа низшего сословия Российской империи… тоже лило горькие слёзы о нелегкой бытовой судьбинушке крепостного люда. Второе дыхание в «забитость и нищенство» русского крестьянина вдохнули сегодняшние соседи с трезубами на паспортах, построив на этом мифе собственную историографию.
Число авторов не счесть, каждый имел собственные, часто диаметральные интересы. Одни этим раскачивали монархию, мечтая о «светлом будущем» страны. Другие ставили задачу объяснить собственным гражданам опасность «русского медведя», подчеркнуть изначальную «дикость» нашего народа.
Третьи использовали мифологию для утверждения идеальной модели развития российского государства. Источники брались непроверенные, утверждения — чаще литературные, умозаключения — в рамках той задачи, которую ставил перед собой «исследователь».
Ещё сто лет назад крестьянство составляло абсолютное большинство в Российской империи, возвышенно называлось «фундаментом державы». Но либералы и социалисты, творческая интеллигенция немонархических взглядов жизнь крестьян представляла невыносимой, погружённой в полную нищету, на грани голодной смерти.
На контрасте расхваливая сытую и беззаботную житуху пейзан и бюргеров в пасторальных сельских местечках Европ. Другие, не менее тенденциозные авторы, расписывали жизнь дореволюционного крестьянства в ярких красках патриархального рая. Ищем истину? Которая, как водится, где-то посередине должна обретаться…
Условия… Они пёстрые всегда были для русского хозяйствования. Огромная территория, весомые климатические, географические, экономические различия российских регионов диктовали порой чудовищный разрыв в развитии сельского хозяйства. Как следствие — неравномерную материальную обеспеченность, бытовой комфорт сословия крестьян: земледельцев, скотоводов и рыбаков. Псков и Кубань, Поморье и Дон, Урал и Сибирь… их положение сильно отличалось. Пропорционально географическим особенностям.
Куда податься?
Никаких различий русского и европского крестьянства не наблюдалось до начала XVIII века. Допетровская Русь фиксировала весьма тяжёлое существование низшего сословия, условия хозяйствования и уровень производственной культуры не позволяли выращивать «сам-на-три» урожая... Западная Европа тоже не блистала благосостоянием землепашцев, но вступала в эру технического прогресса. С одной стороны, постепенно разрушая феодальные отношения в деревне, регулярно отменяя прежние повинности.
С другой стороны, Англия и Голландии, ряд других стран вышли на вектор индустриального развития. Требовались рабочие руки, много рук в мануфактурной и металлургической промышленности. Аграрные преобразования (порой уродливые, подобные английским «огораживаниям») перенаправили трудовые потоки из деревень в города.
Не от хорошей жизни, кстати. Миллионы крестьян элементарно устремлялись туда за миской супа, куском хлеба, крышей барака. Быть бездомным маргиналом или бродягой — стало опасно для жизни британского крестьянина. Их просто вешали на перекрестках дорог военные патрули, без суда и следствия.
Как только появились колонии Нового Света, отток десятков тысяч европейских крестьян ежегодно усиливался. Это до какой степени нужно было замордовать своих подданных нищетой и несправедливостью в родных «прогрессивных странах», если люди целыми поселениями снимались с насиженных мест. Были согласны погибнуть во время длительных морских путешествий, в схватках с «дикарями», от неведомых болезней непривычного климата.
Фантазийные представления о небывалой «пассионарности», здоровом авантюризме, предприимчивости и желании разбогатеть… оставьте впечатлительным читательницам романов. Переселенцами становились от невыносимой жизни, нарождавшегося технического прогресса и слома прежней общественной жизни. Европа просто выпихивала ненужных в экономике крестьян, не нашедших себе места на фабриках, в городах. Им ничего не светило на родине.
Куда тяжелее русской доли было положение крестьян в Северной и Южной Европах. Италия, Испания и Португалия крепко вцепились в феодальные порядки. Считая их незыблемыми. Где место крестьянина было крайне бесправным. Несмотря на вялые попытки светских властей снизить градус феодального произвола — успехов было немного. В Скандинавии этого беспредела помещичьего не было, но сам климат не позволял хоть как-то приподняться трудовому люду. Совсем жутковатой была жизнь ирландцев…
Россия…
В 1659 году к нам пожаловал 42-летний католический миссионер Юрий Крижанич, оставивший крайне любопытные труды. Хорват по происхождению, получил образование в Загребе. Долго жил и учился в австрийских землях и Италии, объездил много европских стран. Нахватался популярных среди светских богословов экуменических идей, утверждал необходимость создания «единой Христовой Церкви для католиков и православных». В наших широтах его послушали, горько вздохнули и… в 1661 году сослали в Тобольск, охолонуть на тамошнем климате.
Там бедолага провёл долгих пятнадцать лет, написав несколько очень интересных работ. Проехав практически всю тогдашнюю Россию, Юрий Крижанич регулярно вёл путевые заметки, познакомился с жизнью русских дворян, священнослужителей, горожан и крестьян. Учитывая, что пострадал от явного произвола царских и церковных властей, хорвата язык не поворачивается обвинить тенденциозности. Писал, что видел… та самая искомая «золотая середина», которую трудно найти в массиве литературного русского «крестьянского вопроса».
Скромного и очень экономного богослова сразу возмутила и удивила показная роскошь, постоянно демонстрируемая русским человеком из низших сословий:
«люди … подбивают соболями целые шапки и целые шубы... а что можно выдумать нелепее того, что даже чёрные люди и крестьяне носят рубахи, шитые золотом и жемчугом?..».
Да, наблюдательный ссыльный отмечал: русские крестьяне очень изобретательны, даже в более недружелюбном климате добиваются большей урожайности. По сравнению с той же Польшей, Литвой и Южной Швецией. Живут куда лучше тамошних крестьян, но… «эти безобразия» в демонстрации «настоящего богатства» — богослова нервировали.
Большой русофоб и вообще критически настроенный против всех славян, Крижанич всё время норовил подчеркнуть их отличия в худшую сторону от европцев. Особо выделяя русское мотовство, излишнюю простоту и почти детскую наивность наших предков. Считая это вредными признаками рода человеческого. А вот рационализм, расчётливость, изворотливость и стремление к образованию — это любо! Такими он рисовал низшие сословия Запада….
Большую склонность европейцев к полезной производственной деятельности Крижанич отыскал в их доктрине пуританского рационализма, природной недоверчивости. А вот разухабистый русский и славянский миры — это совсем другая планета. Учёный хорват вывез из наших Сибирей твердую убеждённость: Запад и Восток — две совершенно разные цивилизационные общности.
По всей видимости, заразил своими размышлениями в ХХ веке выдающегося русского философа Александра Зиновьева. Который путаные заметки хорвата из XVII века превратил в гипотезу «западничества», как особый и уникальный трек развития общества. Спустя столетия он более тщательно выискивал и описывал отличия «западного и «русского менталитетов».
Источники,
помимо Крижанича, можно поискать и другие. Иноземным путешественникам не отказать порой в наблюдательности, когда они (с огромным удивлением) наблюдали вполне сытую и благополучную жизнь русского народа. Сравнивая с собственными родными пенатами или другими странами.
Любопытно почитать заметки немца Адама Олеария, секретаря посольства Шлезвиг-Голштинского герцога в 1633-1636 годах. Который был сражён наповал крайней дешевизной продовольствия на Руси, его доступности даже для нищих с их невеликими «заработками». Херр Адам заключил: жизнь русского крестьянина весьма благополучна, сытна, размеренна и крепко устроена на бытовом уровне… но у простых тружеников крайне мало домашней утвари! Вот беда-то…
После появления Петра I ситуация с благосостоянием крестьянства резко покатилась под откос. Неурожаи, слом привычной общественной формации, бесконечные войны, модернизация армии, появление флота… буквально за два десятка лет полностью разорили несколько центральных и северных губерний. Люди откровенно недоедали, не из кого стало брать физически крепких солдат. Запахло настоящим феодальным крепостничеством.
Оно, конечно… раскрашено в откровенно мрачных красках впечатлительной интеллигенцией. К концу XVIII века Россия крепко занедужила идеями философов Просвещения. Началось стойкое формирование у части русской элиты негативного отношения к существующим социально-политическим порядкам.
Где обязательным объектом критики становились звери-помещики, сам институт крепостничества. Не особо разбираясь в политэкономии, клеймили это явление исключительно из гуманистических соображений. Поражая впечатлительных салонных дамочек бесчеловечным «рабством крестьян». Никто не спорит, Салтычихи были. А дворовые бабы борзых щенков грудью вскармливали. Везде и повсеместно? Не передёргивайте и не смешите…
Шарль-Жильбер Ромм прожил в России семь лет (1779-1786 годы), работая учителем и воспитателем графа Павла Александровича Строганова. Недурно образованный француз, ставший впоследствии одним из активных участников Великой Французской революции, писал своему товарищу:
«в России крестьянин считается рабом, поскольку господин может его продать».
При этом с горечью заключал, что житуха «русского раба» на порядки лучше положения французских «свободных крестьян». В наших пенатах каждый крепостной имеет столько земли, что даже временами не способен обработать её физически. Поэтому трудолюбивые и смекалистые крепостные живут в сытости и достатке. А их «угнетатели» склонны всячески поддерживать такое положение дел.
Быт русских крестьян действительно отличался в более выгодную сторону, чем у их «западных коллег». XIX век оставил немало непредвзятых наблюдений путешественников. Англичанин Роберт Бремнер писал:
«в большинстве областей Шотландии крестьяне живут в таких помещениях, которые в России сочли бы негодными даже для домашней скотины».
О бедности уже ирландских крестьян (на фоне русского крестьянства) писал другой британец Джон Кокрейн. Он посетил Россию после наполеоновских войн. Таким сообщениям стоит доверять. Большой любви к «восточным варварам» заносчивые англы не питали. Но справедливо и честно говорили: в большинстве стран XIX века… основная масса «свободных крестьян» жила в куда большей глубокой бедности, чем у нас. Что привело к массовому исходу в земли Нового Света.
Были неурожаи регулярные, вспышки голода… Да, несомненно. Но иноземцы всегда отмечали изобретательность и смекалку русского крепостного, который легко снимался с насиженного места, артельничал, переходил на кустарные промыслы… при полном равнодушии к таким «путешествиям» местного дворянства. Никогда не унывали «русские рабы», что породило немало рассуждений о «загадочной русской душе». Но наступили и чёрные деньки…
Ухудшение положения крестьян пришлось как раз на вторую половину XIX века, начало ХХ-го… Как только быстрыми темпами пошло социальное расслоение… внутри самой русской деревни. Подскочила рождаемость центральных губерний, наметился острый недостаток земли. Помещики гнали на экспорт драгоценную пшеницу, а архаичная крестьянская община не успевала за новыми экономическими правилами игры.
Чтобы с бедой бороться, были задуманы программы по освоению огромных территорий Сибири и Дальнего Востока. Туда планировали переселить до трети крестьян из Центральной России. Сначала самотеком, урывками и непоследовательно, затем жёстко-централизовано уже при Петре Столыпине. Несмотря на перегибы репрессивного аппарата и головотяпство чиновников, проект можно считать своевременным и успешным.
Куда худшая доля ожидала основную массу безземельных крестьян, выбравших жизнь в городах. Туда устремились многие в поисках лучшей доли, крепко ошиблись. Беспросветное существование трущоб описывали Владимир Гиляровский, Максим Горький, Алексей Свирский, многие другие литераторы и даже учёные. Хрестоматийное «городское дно» стало позором русского общества. Особенно болезненно ударившее по привычному укладу жизни крестьянской общины, сделав покинувших её крайне маргинальной и озлобленной частью общества.
Причин столь резкого упадка благосостояния основной массы крестьянства можно находить дюжинами, с региональным колоритом и особенностями хозяйствования. Но процесс нельзя было остановить. Сочетание буржуазного и феодального… всегда штука печальная для низших сословий.
Сотни тысяч бывших крепостных не имели возможность получить образование и рабочие специальности. Эта людская масса одно время обрушила рынок расценок на неквалифицированный труд. Породив действительно беспросветную нищету городского «дна», столь любимую впечатлительным литераторами и журналистами начала ХХ века... Но явление как-то странно и быстро рассасывалось. Что вызывает подозрения о массовости явления.
Не было совсем…
никакой крестьянской нищеты, если внимательно работать не с надрывными художественными произведениями, а с цифрами и объективными наблюдениями. Процессы падения благосостояния крестьянства вполне имели место быть, земли катастрофически не хватало в центральных губерниях. Но будем честны. С чем достаток сравнивать будем? Даже во времена неурожаев, русская деревня… почему-то крайне редко вымирала от голода, не читайте перед обедом большевистских газет.
Хотя социалисты и кадеты начала ХХ века вопили о беспросветности и убогости русского быта на селе, виной тому расхожие клише от «народников и почвенников» Некрасова, Толстого, Короленко, многих других…
Они писали, о чём болела душа, о бедах народных. Выбирая самые крайние формы неблагополучия. Сколько таких «беспросветных бедняков» было среди крестьян — 10, 15, 20… 50%? Как быть со свидетельствами, где у «побирающегося кусочками» крестьянина в голодный год… есть свой двор, хозяйство, лошади, коровы, овцы, куча птицы. Единственное, на что обращали внимание городские «писатели»: у несчастного крестьянина нет… хлеба к «зимнему Николе».
Как быть с письмами народника Энгельгардта, который полностью разобрался в повадках любящих прибедняться русских крестьян:
«…у него только нет в данную минуту хлеба; когда в будущем году у него будет хлеб, то он не только не пойдет побираться, но сам будет подавать кусочки…
Теперь же, перебившись с помощью собранных кусочков, он найдёт работу, заработает денег и купит хлеба. У крестьянина двор, на три души надела, есть три лошади, две коровы, семь овец, две свиньи, куры и проч. У жены его есть в сундуке запас её собственных холстов, у невестки есть наряды, есть её собственные деньги, у сына новый полушубок».
Это описание типичного «середняка» до революции в «голодающей губернии». Хитрован выгодно продал на ярмарке всё зерно (в не сильно обильный урожаем год). А теперь «побирается кусочками», категорически не желая расставаться с нажитым добром. Пользуется на полную катушку обычной для русской деревни взаимопомощью.
Плачет, нанимается на любые подработки, готов за краюху сутками батрачить на более успешного односельчанина или барина, в городе — на доброго купца-заводчика… и впечатлительного интеллигента.
Товарищ Ленин утверждал, что 20-27% крестьянских семей в Европейской части России не имели ни лошади, ни коровы. Полная нищета. Тут он слукавил. 27% хозяйств в «зерновых уездах» действительно не имели лошади. Незачем было. Они держали коров, коз и овец. А вроде бы «молочные уезды», ориентированные на товарные производства масла… имели такие же показатели. Но уже не держали молочного стада, предпочитая лошадку на дворе. Часто — не одну. Разделение труда это называется.
Социальная картина была такой: около 10% приходилось на батраков и откровенный люмпен, не желавший работать вообще. 20% крестьянских семей — это «бедняки». Имеют что-то одно: или лошадь или корову, но много птицы. Не менее 50% крестьян были весьма зажиточными «середняками». С тремя и более лошадьми/коровами. А ещё так называемые, придуманные Советской властью — «кулаки».
Структура «рынка труда» в русской деревне тоже была любопытной. Когда батраки (чаще всего безлошадные крестьянские семьи) жили не хуже «середняков». Они ежедневно питались в зажиточном хозяйстве наравне с «кулаком», при переписях часто назывались хозяином — членами его семьи. Если совсем коротко сказать: русская деревня разделена была на работающих и бездельников. Последних было подавляющее меньшинство…
Продолжение следует, считать будем…
Исторические напёрстки