Алексей Навальный: Как понять, что Путин врёт?
— Как понять, что Путин врёт?
— Он открывает рот.
Доказываю по пяти пунктам.
⠀
1. Это легко. Путин лжёт так много, что не помнит, о чем лгал два месяца назад.
⠀
2. Вчера он заявил: если бы мы хотели отравить, то отравили бы надежно, а не отправили на лечение. Утверждение такое же убедительное, как и «если бы мы подделывали допинг-пробы на олимпиаде, то никто бы не заметил».
И, мол, это лично он дал команду меня вывезти. Мог бы и не разрешить: ведь у меня есть какие-то ограничения.
⠀
3. Смотрим новости двухмесячной давности. Я в коме. Честные врачи говорят, что меня нужно срочно вывозить и нормально лечить. «Омские врачи» врут, что я нетранспортабельный.
⠀
4. Моя жена требует отдать меня. Пресс-секретарь Путина Песков, хлопая глазами сообщает: а мы что? Мы ничего. Это вопрос медиков.
⠀
Таким образом они держат меня 48 часов, ожидая, что «Новичок» в моей крови разложится полностью и его никогда не обнаружат.
⠀
5. Через 48 часов я внезапно стал «транспортабельным». А Кремль заявил, что Путин к этому не имеет ни малейшего отношения.
⠀
А теперь выходит, что мнение «омских врачей» никого не интересовало, а все вопросы решал лично «доктор Путин».
⠀
Ждали, пока я умру либо пока «Новичок» растворится. Ошиблись — лаборатории трех стран нашли яд у меня в крови.
⠀
Про «ограничения на выезд» вообще смешно. 100% ложь. У меня есть загранпаспорт. Я выиграл Европейский суд по этому поводу. По сфабрикованному делу об «оскорблении ветерана» у меня пытались взять подписку о невыезде, но статья не предусматривает ограничения свободы. Подписку я давать отказался и, как вы знаете, свободно поехал в Новосибирск и Томск. Никто меня не ограничивал.
⠀
Сказанное еще раз убеждает меня: именно Путин заказчик этого покушения. Он запретил меня вывозить, чтобы скрыть следы химоружия. От него, а не от врачей, возникла «нетранспортабельность».
Два месяца прошло, а до сих пор даже уголовного дела нет — это тоже личный приказ Путина.
Как и любой преступник, он просто заметает следы.
⠀
PS.
Смешно, что он снова побоялся произнести мою фамилию.