«Воровской прогон» - это больше послание для сотрудников ФСИН, чем для заключенных
15 декабря в телеграм-канале «Baza» появилось письмо с обращением к заключенным и просьбой не понижать в статусе и не преследовать арестованных, которые подверглись пыткам и насилию с подачи силовиков. Письмо, аттестуемое как «воровской прогон», анонимное. Подписано «Мы Масса воров».
«Людей, которых по мусорскому беспределу и пыток, насиловали и унижали швабрами и дубинками, не являются обиженными, — говорится в письме — Они также полноценно могут жить в общей массе мужиками, ровно тех, кого облили мочой. А тех, кого коснулись ***** [членом], мы воры не говорим вам есть и пить с одной посуды, но и отверженными их делать не надо, и нельзя их приравнивать к петухам. Они могут находиться в массе. Унижать и глумиться над ними, это не людское, ибо по-человечески им можно только сочувствовать».
В течение нескольких дней в медиа обсуждается аутентичность и смысл этого послания.
Журналистка ТВ2 поговорила с разными, осведомленными в различных аспектах темы, людьми о том, что значит это письмо для самих заключенных, силовиков и для общества в целом. — Со старых добрых времен у сотрудников ФСИН была практика: они очень любили «ломать» на пересылках. Или когда человек впервые приезжал в лагерь. Поэтому этап проходил всегда очень сложно. Это была проверка на характер человека. Было и когда насиловали, посуду меняли, которую прямо с «петушатни» приносили и так далее. Всегда было одно и то же. Смысл — максимально напугать зэков, которые вот только приехали. Напугать, разделить. И путем запугивания, угроз, избиения сломать человека и направить в то русло, в которое сотрудникам ФСИН надо. Криминальный мир на систематический беспредел реагирует всегда: бунты, например.
Всегда тем, кто попадал именно под «мусорской беспредел», вопросов не задавали. Сейчас-то почему эта тема поднялась? Прогоны идут постоянно, в основном о жизни в общем доме, о том, как себя вести. Что позволительно, что нет. В криминальном мире есть определенный список правил, канон поведения, чего нельзя. Сотрудничать с ФСИН нельзя. Есть такие люди, их называют «барабанщиками» и «стукачами». Камуфлироваться под что-то нельзя, плести интриги нельзя, рукоприкладство нельзя, все химические наркотики нельзя. На это есть табу. И это контролируется.
Да, в зоне «опускают», в основном за поступки. Педофилов, насильников. Но все проверяется. Есть золотая поговорка: мусорам веры нет. К приговору и документам, составленным полицией, доверие слабое. Поэтому все проверяется. Последний случай в моей практике: посадили человека за якобы развратные действия. Он отсидел в СИЗО, поехал в лагерь и сразу возникает вопрос: статья, срок. Ну и люди из того города, которые не в местах лишения свободы, съездили к потерпевшим и задали конкретный вопрос: что-то было? И оказалось, что у мамы ребенка был конфликт с этим человеком и она таким образом ему отомстила. За что человека наказывать? Он и так сидит невиновный. А есть случаи, когда человек совершил недопустимый поступок. Маловероятно, что тюремный уклад и «жизнь по понятиям» совсем уйдут. Понятия — это определенный свод правил, который придуман не просто так. Если оно уйдет, то сидеть в местах лишения свободы будет просто невозможно. Вот человек попадает в первый раз, он ничего не знает, ничего не понимает и вообще не понимает, что и как. Сотрудники ФСИН, которые работают долго, это все прекрасно знают, и запачкаться можно за одну секунду. Ему скажут: неси туда и он понесет. Ему дадут баланду, которой даже свиней не кормят, и говорят: да ты обязан это есть. Пока есть люди, которые придерживаются определенных мнений, сотрудникам ФСИН их тяжело перевоспитать. Заключенных не перевоспитывают, они их эксплуатируют. Зэк — это бесплатная, безвольная рабсила. Это тот, над которым можно издеваться. Зато, когда приезжает какая-то прокурорская проверка, то сотрудник бегает и умоляет ничего не говорить. И это письмо нужно для того, чтобы поставить сотрудников ФСИН на место. ФСИН начинает чесаться только тогда, когда у них проблемы. Я уже немолод и многое наблюдал в Томске. — Мне было удивительно узнать, что люди, которые приобщены к воровскому миру, так своими понятиями распоряжаются. Я могу предположить, что это действительно правдивый документ. И нет смысла искать человека, который это инициировал, потому что ему было невыгодно себя выдавать. Но даже если это и фейк, то это вполне разумно. Возможно, это сделал человек, который никак относится к криминальной культуре. Он хочет, чтобы хоть немного было здравого смысла в людях, чтобы они из-за своих понятий не страдали.
«Опущенные» есть в каждом учреждении. Они занимают должности, которые не приветствуются у других заключенных, например, уборщиков. И в идеале сотрудники колонии должны быть беспристрастными к ним. И не должны реагировать на какие-то социальные статусы, которые есть внутри субкультуры. Но, к сожалению, с ними было соответствующее обращение. Не то, чтобы над ними издевались или унижали, просто сотрудники принимали правила игры и воспринимали так называемых «опущенных», в соответствии с понятиями. Если был общий прием пищи, то сами сотрудники и осужденные объясняют этим людям, где им сидеть.
Добавлю, почему я был удивлен этим «прогоном», потому что такие понятия уже сходят на нет в колониях. В чистом виде по ним живут все меньше и меньше людей. И есть такая гипотеза, что если это письмо было фейковым, то по большей части, чтобы что-то донести до сотрудников колоний. Чтобы они перестали своими насильственными действиями манипулировать заключенными.
Но мне с трудом верится, что данный «прогон» окажет ключевое воздействие на ситуацию в целом, на 100% подкинет дров в понятиях. И еще раз скажу, что это прогон был больше для воздействия на сотрудников ФСИН. А сама преступная субкультура от этого отходит. Тематикой АУЕ (признана Верховным судом экстремистской — прим.ред.) балуются малолетки и которые восторгаются тюремной романтикой. Кастовая иерархия меняется, но в «черных» зонах она до сих пор остается, потому что там осужденные предоставлены сами себе. Сотрудники как таковой власти над заключенными не имеют, и поэтому им приходится как-то вместе уживаться. Потому эти правила играют регуляторную роль. — Я не видел источника этого «прогона». Это, наверное, связано с тем, что люди не ставят свои подписи, как криминальные авторитеты, потому что сейчас за это есть уголовная статья. Любое такое обращение имеет рекомендательный характер. Я помню, что в конце 90-х, когда воры, причем там были и подписи, призывали «не плодить гадов» и не «опускать людей за мелочи», например за карточные долги. Не надо их насиловать, потому что не надо увеличивать количество людей, которые будут сотрудничать с администрацией. И этот прогон шел именно по камерам, никто его не тормозил, каждый его читал. И ставил подпись, что с прогоном ознакомлен. А сейчас другая эпоха, эпоха телефонов и информацию можно скинуть любым способом.
Большинство людей, которые попали в категорию «опущенных», попали туда на общем режиме. «Опускают» людей, например, которые попали в зону по «педофильской» статье. Очень много случаев было, когда «опускали» за язык. Когда кто-то что-то рассказал другим заключенным про свою личную жизнь. Были случаи, когда в эту категорию человек попал из-за своей профессии, например, гинеколог или проктолог. Сейчас в большинстве случаев опускают либо сами сотрудники администрации колонии, либо по наущению администрации. Маленький процент тех заключенных, которых опускают из-за статьи.
Цель обращения опять та же - «не плодить гадов»: чтобы было как можно меньше людей, которые могут сотрудничать с администрацией колоний. Ведь этой категории уже нечего терять и оперативники колонии могут их использовать в своих целях. Выше статусом такой человек на зоне не поднимется никогда. Заходит такой человек в камеру и его спрашивают: тебя действительно опустили сотрудники колонии. Человек отвечает: да, мне резиновую дубинку совали. И человек все равно становится обиженным. И после этого «прогона» в отношении этих людей кардинально ничего не поменяется. В каждой колонии будут индивидуально идти какие-то разборки. И в каждом СИЗО. Таких людей будут ставить под сомнение: по согласию это было или по беспределу. Доцент кафедр археологии и исторического краеведения, социальной антропологии и этнологии ТГУ Евгений Васильев рассказал, откуда берется такой тюремный уклад, где все живут «по понятиям».
— Один из самых крупных ученых, археолог и антрополог Лев Клейн где-то в конце 80-х годов попал в Кресты. Тогда была статья «за мужеложество» и он по этой крайне непрестижной статье сел. Несмотря на то, что был тщедушным интеллектуалом в очках, смог себя поставить так в лагере, что относились с уважением. И вот он отметил, что те отношения, которые он, как археолог и антрополог, зафиксировал в Крестах, характерные для уголовной субкультуры, на самом деле, повторяют ту субкультуру, которая сложилась еще в поздней первобытности. Речь идет о трехчленной социальной структуре. Воры, мужики и так называемые «опущенные». Или маргиналы. И поскольку Лев Клейн всю жизнь занимался проблемами архаичных культур, он обнаружил огромное сходство. Потому что в архаичных культурах та же самая трехчленная структура: вожди, рядовые общинники (воины) и рабы (маргиналы).
Например, схожи обряд инициации общинности и обряд посвящения в тюрьме. Татуировки, которые носят ярко выраженный знаковый характер. Как в уголовной субкультуре каждый отвечает за свою наколку, так и в архаичных культурах, шрамирование и татуировка существуют, чтобы отметить социальную роль человека в рамках его культуры. Ничего случайного, ничего декоративного.
После того, как Лев Клейн опубликовал свои наблюдения в научном журнале «Советская этнография», в обществе развернулась дискуссия: что все это значит? И в результате дискуссии большая часть специалистов пришли к выводу, что на самом деле мы имеем пример некоторых универсальных закономерностей в том случае, если предоставить людям возможность самоорганизоваться. Там привлекалась, в частности, книжка Уильяма Голдинга «Повелитель мух». Там происходит то же самое.
Наша культура — только тонкий слой позолоты цивилизации. Стоит его соскрести, как обнаружится универсальная структура, если власть, государство и общественные институты не будут вмешиваться в организацию, которая где-то возникает. Сейчас эта проблема несколько смикширована, но точно такую же структуру имели и подростковые банды, и национальные меньшинства, которые оказываются в чуждом культурном окружении. И они восстанавливают эту архетипичную структуру в рамках своих замкнутых групп».
