Солончак Фламенко в чилийской Атакаме
Утренние куртки уже были сняты, жарко, а впереди солончак Фламенко, солнце которого сжигает всё живое. Здесь, над пустыней Чаха в пустыне Атакаме, таков парадокс, когда одна пустыня в другой, разверзлась озоновая дыра. О ней постоянно говорят чилийские информационные службы, предупреждая любопытных туристов об осторожности, а потому раздеваться я не собиралась, и свитер с длинным рукавом сейчас как находка.
Сочная зелень вулканических склонов постепенно меняется на раскалённую белизну. Всё слилось в едином бесцветьи: земля, небо и воздух. Дорога, независимо от её покрытия, блестит зеркалом впереди. Блеск уходит к горизонту, его не настичь. Таков эффект света и жаркого воздуха.
Жара. Рабочие на прокладке асфальта работают в плотных тканевых плащах. Толстый слой крема на лицах, но это не очень помогает, лица у многих дорожников в открытых ранах, которые просто не успевают заживать. Радиоактивная ультрафиолетовая зона опасна для всего живого. На строительстве дорог, как правило, работают строители из соседних стран. Они приезжают сюда за деньгами и не щадят своего здоровья. Всё, как везде.
Закончились соляные насты и начался сухой и колкий солончак Фламенко, дорога в нём просто вырублена, ведь эта соль сравни кораллам по виду и по прочности, а потому по плато не покатаешься.
Совершенно выцветшая местность кажется безжизненной, но нет, подъезжаем к озёрам, по которым гуляют чилийские фламинго. Их не много, но они есть! А дальше пешком. Одеваюсь плотно и намазываюсь защитным слоем крема, как те рабочие на дороге.
Здесь обитает три вида фламинго. Ярким розовым цветом не обладают, белые, под стать этим бесцветным местам, только кончик хвоста чёрный и розовый галстук на шее. Видимо какие-то микроорганизмы здесь всё-таки имеются, коль фламинго не покидают этих мест. Здесь же они и размножаются, откладывая яйца в солёные ямы.
Высота в этих местах 4100 – 4300 м., что никак не влияет на температуру солончака, он просто раскалён. Шатало меня конечно, но спасительные таблетки аспирина остались забытыми в автобусе. Только они спасали меня от горной болезни. Казалось, ещё немного и потеряю сознание, мне знакома жара под 50, но это было что-то другое, это был сущий ад. Я не понимала, почему сюда прилетели птицы и как они всё это терпят.
Я вернулась к автобусу, да и многие последовали моему примеру. Такое, всё сжигающее пекло оказалось «не по зубам». Хватило всего 15-ти минут и я сдалась, да и красоты в сухом пейзаже нет ни какой. Без очков сильно болят глаза, эффект сварки.
Теперь я знаю, какой разной может быть эта удивительная Атакама. Жую аскорбинку и с содроганием смотрю из окна на эту, раскалённую добела, «сковороду». Чилийский соляр ужасал, но двже короткое пребывание в таком месте даёт незабываемый опыт. А на боливийский я, конечно, тоже собиралась, чтобы сравнить и не только.
Возвращались по дороге №27, где машина шла с выключенным мотором пятнадцать километров то вниз, то вверх. Не работал кондиционер и не было музыки, а мы всё гадали, отчего да почему микроавтобус идёт своим ходом. Секрет оказался прост. Мистики нет, всё объяснимо. Плоскогорье Альтиплано в этом месте имеет уклон по отношению к горизонту, а потому любой транспорт будет двигаться здесь самоходом, невзирая на подъёмы и спуски.
Доехав таким образом до нужного нам поворота, завели мотор и свернули в сувенирную деревню, где жители до сих пор не принимают испанских туристов в память о зверствах на земле атакаменьёс.
Да и многие другие поселения придерживаются тех же правил.