Максим Копылов: «Мне интереснее по ту сторону рампы»
Актера Максима Копылова обожают зрители. Но как режиссер он поставил на сцене Ульяновского драматического театра 11 спектаклей. А в октябре в Димитровградском драмтеатре прошла премьера спектакля «А если завтра нет?» в постановке Максима. Спектакль советует нам жить здесь и сейчас. И - да простят меня поклонницы его актерского таланта - захотелось заглянуть в режиссерское закулисье. - Максим, что для тебя главное при выборе пьесы: жанр, тема, герой, автор, время? - Есть такое триединство, оно было выработано годами для режиссерской работы и является единственно правильным и верным при выборе пьесы. Это время, автор, коллектив. Что волнует зрителя? Что волнует тебя? Здесь ли ты живешь? Это время. Потом ты ищешь драматурга, у которого это все более точно выражено. Третье - коллектив. Есть ли у тебя артисты, чтобы поставить это произведение? Если нет - не надо ставить, даже если пьеса нравится. Как только триединство возникает, все получится. - С пьесой «А если завтра нет?» все получилось? - Было много условий от Димитровградского театра и его директора Ольги Панченко. Почему мы хотим это поставить, что выразить и о чем будем говорить? Нужна была современная острая тема для привлечения максимального количества молодежи, 14 - 16-летних. При выборе пьесы мы с директором месяца три потратили на то, чтобы прийти к консенсусу. Мы перелопатили, наверное, больше ста пьес современных драматургов, учитывались взахлеб. Пока я случайно не наткнулся на эту пьесу. К тому времени башка уже шла кругом, и я начал смотреть просто по названиям - интригует оно меня или нет. Это название заинтриговало. Начал читать. Сложный парень с непростой судьбой, страдающий от непонимания родителей, отсутствия любви, забитый одноклассниками, зажатый, брошенный всеми, абсолютно одинокий человек, который хочет покончить жизнь самоубийством. Современная тема? Абсолютно. В этой гонке жизни, со всеми этими «синими китами», со всем этим интернетовским идиотизмом… - Знаю, такого ты никогда не ставил! - Да, такую вещь ставлю впервые - очень современную и очень молодежную Я, конечно, нервничал, боялся на первом, втором, третьем спектаклях, потому что не знал, как зрители, ровесники героя, будут реагировать. Но слушают! Пришли два мальчика и две девочки - c чипсами и кока-колой. И пока не погас свет в зале, они всем этим хрустели и шипели. Но как только с первых сцен поняли, что происходит, - включились. Я от них ни звука в течение спектакля не слышал. - А современные подростки сильно отличаются от того, каким ты был в этом возрасте? - Да! Сейчас они по-другому проводят время. Не играют в те игры, которые увлекали меня в 80-е и 90-е. Повальное засилье гаджетов. В 90-е я селфи мог сделать только палочкой на песке. Вот моей дочери десять лет скоро будет. Смотрю, как она с подругами гуляет. Они ничего не делают. Сидят на лавочке и в телефоны смотрят. И все. Интернетовское общение заменяет живое. Потом получаем такие проблемы, как в нашем спектакле. - Тебе комфортнее и интереснее в режиссерском кресле или в актерской профессии? - Не знаю… Скорее всего, я больше переключаюсь на режиссуру. Для меня это глубже и интереснее - находиться по ту сторону рампы. - Это заметно. Ты так раскован, притягателен, харизматичен на сцене, что, кажется, это не стоит тебе никаких усилий. Но режиссура все-таки такая нервная профессия! Каждый актер со своими капризами, взглядами… - Потому и интересно! Режиссер открывает какие-то новые миры. Он создатель, педагог, психолог. К каждому актеру надо найти подход, кого похвалить, кому по башке дать так, чтобы другого не обидеть. Это сложно. Они же все с характером, амбициозные. И из всего этого еще нужно сделать ансамбль, сделать спектакль. - Ну так я и говорю, адская работа! - Меня это увлекает, иначе бы я этим не занимался. - Говорят, режиссер должен быть диктатором, правильно? - Диктатура - штука неоднозначная. Смотря что ставишь и в каком коллективе. Кого называть диктатором? Того, кто утверждает: как я сказал, так и будет? Ну, это в любом деле такое случается. Потому что коллективное творчество не нужно никому. Есть режиссер, который ведет диалог со зрителем с помощью артистов. Это же не я сказал, а Станиславский: драматург - отец, артист - мать, а спектакль - ребенок. Я писал работу по этой теме и дописал за Станиславского: а режиссер - это акушер. - Можешь закричать на артиста? - Безусловно, если артист плывет совершенно не туда. Порой он все понимает, но все делает из вредности какой-то, из чувства протеста. И это видно. Терпится раз, два, три. Но потом терпение переплескивается, и начинается деспотизм и террор. Потому что я человек вспыльчивый и эмоциональный, долго мое сознание идиотизмом насиловать нельзя. - Когда играешь в спектакле другого режиссера, твоя режиссерская натура вмешивается в процесс? - Ни в коем случае! Всем плевать с высокой колокольни, как это вижу я! Иди и сам поставь, если ты это видишь по-другому. Приехал мой коллега вести диалог со зрителем. Зачем я буду лезть со своим уставом в чужой монастырь? Я пластилин, артист, давай, объясни мне задачу, чтобы я все понял, а не сделал за режиссера всю работу. - В спектакле, который ставишь как режиссер, смог бы сыграть? - Нет. Один раз пробовал. Не получилось. В спектакле «Солнечные мальчики» Виталий Злобин заболел, а отменить нельзя - был аншлаг. И я в тот же день ввелся, на какой-то истерике отыграл, не знаю, хорошо или плохо. И этого делать никогда больше не буду, это убивает. Потому что ты начинаешь доигрывать за всех артистов, чего делать категорически нельзя. При этом ты себя со стороны не видишь. Если бы меня в тот день засняли, я бы наверняка сжег пленку и порвал свой диплом. - Сколько спектаклей в сезон можешь поставить? - Конечно, Толстого и Достоевского за неделю не поставишь, это минимум полгода работы. Причем два-три месяца моей личной работы - вскрыть, понять: что, чего, как, куда? Если же какая-то шутка-минутка современного бумагомарателя, можно не останавливаясь штамповать про то, как мальчик любит девочку, девочка не любит мальчика. Те же яйца, только боком. - Банальный вопрос, но без него никак. Есть драматург и пьеса-мечта? - Тьма-тьмущая. Я классику, ни русскую, ни зарубежную, еще не трогал, не щупал, я даже до нее не добежал, понимаешь? А очень хочется приобнять Шекспира, хоть разочек посмотреть, что это такое и могу ли я это осилить. - О чем хочешь поговорить как режиссер со зрителем? О любви, страданиях, предательстве? - Я тебя удивлю. Все пьесы о любви. Абсолютно. Серьезно говорю, без сарказма. Только любовь - разная. К себе, женщине, друзьям… - А ты все знаешь о любви? - Нет. Я вместе с артистами, драматургами открываю, познаю ее. И чем глубже, интереснее драматург, тем больше он понимает в «любовях». Ведь вся наша жизнь состоит из любви… Татьяна АЛЬФОНСКАЯ