Олег Калугин: интервью Дмитрию Гордону

Для одних мой 78-летний некогда суперзасекреченный и очень влиятельный собеседник — бесстрашный разведчик, Штирлиц и Джеймс Бонд в одном флаконе, а для других — шпион, продавший Родину и чекистскую честь не за 30 сребреников, а за американское гражданство. Его парадный генеральский мундир со всеми регалиями, права носить который Олега Калугина лишили, висит теперь в вашингтонском Музее международного шпионажа, и, кстати, поток посетителей, жаждущих приобщиться там к тайнам могущественных спецслужб, не иссякает и уже перевалил за пять миллионов. Учитывая общественный интерес, на пару с отставным сотрудником ФБР Дэйвом Мэйджором Олег Данилович открыл в американской столице туристический автобусный маршрут по местам шпионских встреч и даже — в порядке рекламы! — сам поначалу был там гидом.

Живет бывший ас советской разведки под Вашингтоном в штате Мэриленд, где купил за смешные по московским меркам 120 тысяч долларов коттедж, и хотя домик не самый роскошный, зато вполне уютный, с просторными комнатами, стены которых увешаны картинами (похищенными, как шутит Калугин, из «Эрмитажа»). Разжалованный генерал-майор КГБ вряд ли когда-нибудь снова увидит родной Питер, Москву и навестит отчие могилы - если он ступит на российскую землю, его тут же арестуют, а дальше Лефортово и, как на профессиональном сленге называют нескончаемый допрос, проводимый несколькими следователями, конвейер... Как бы там ни было, так же легко, как в 1993-м в Англии, когда на прилетевшего рекламировать свою книгу Олега Даниловича в аэропорту Хитроу надели наручники, на Родине ему не отделаться.

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

Этот человек покинул Россию в 95-м, когда страна катилась в пропасть, - в те годы могущественная, окруженная зловещим ореолом организация, которой пугали весь мир, даже пальцем не пошевелила, чтобы себя отстоять, - только и была способна со страхом наблюдать, как толпа сносит памятник Дзержинскому и штурмует архивы. Тогда перебежчики из КГБ и властных структур ринулись на Запад косяками - многие до сих пор охотно приторговывают государственными секретами оптом и в розницу, но широкой публике почему-то их имена не известны. Зато Калугин у всех на виду: пишет книги о работе родного Первого главного управления КГБ, вместе с бывшим директором ЦРУ Колби сочиняет сценарий компьютерной игры «ЦРУ против КГБ», выступает экспертом в телевизионных и радиопрограммах, преподает в Центре изучения проблем разведки и контрразведки...

Стоит упомянуть его имя, как ветераны КГБ и их молодые преемники начинают скрежетать зубами и брызгать слюной - может, до сих пор не могут простить Олегу Даниловичу того, что каким-то чудом умудрился вывернуться из цепких рук советской контрразведки и ускользнуть от возмездия? А ведь подозревали Калугина в работе на американцев еще с 1979 года...

Впрочем, если верить некогда работавшему с Олегом Даниловичем в вашингтонской резидентуре, а позднее написавшему о нем книгу «Су­пер­крот ЦРУ в КГБ. 35 лет шпи­о­на­жа генерала Олега Ка­лу­ги­на» Александру Со­колову, завербовали Калугина еще в 1959-м - американцы якобы организовали ему подставного «агента» с документацией по разработке твердого ракетного топлива. Успешная «вербовка» обеспечила Олегу (тогда еще не Даниловичу) первый орден «Знак Почета» и стремительную карьеру в советской разведке, но отечественному ВПК был нанесен в итоге серьезный ущерб - потратив на исследования 60 миллионов рублей, наш оборонный институт признал это направление тупиковым (также Со­колов утверждает, что «ведущим» (то есть куратором агента) Ка­лугина был сам директор ЦРУ Уильям Колби).

Вторым доказательством того, что мой визави работал на ЦРУ, советские, а теперь и российские контрразведчики сочли гибель двойного агента Ларка - в 1975 году того выманили из США в Вену, где усыпили в машине хлороформом и выкрали, но до Союза не довезли: Ларк скончался в дороге от передозировки препарата, причем повторно его усыпил якобы именно Калугин, который лично участвовал в операции и позаботился о том, чтобы агент ничего не успел рассказать.

Есть и третье «доказательство»: оказывается, с 1973-го по 1979 год, когда Олег Данилович возглавлял управление «К», то есть контрразведки, Первого главного управления КГБ, бойцам невидимого фронта не удалось выявить ни одного иностранного агента, зато крупные провалы советской резидентуры место имели.

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

Впрочем, все это догадки и предположения, которые к делу не пришьешь, а неопровержимых фактов у бдительных чекистов не было. Поэтому, когда в 1990 году Горбачев первый раз лишил Калугина генеральского звания и пенсии в 150 долларов, тот просто подал на генсека, премьер-министра Рыжкова и председателя КГБ Крючкова в суд, и хотя в рассмотрении иска нахальному отставнику, естественно, отказали, его поступок был воспринят как демонстративная насмешка, прямой вызов.

Позднее Олег Данилович утверждал, что из всех отнятых наград жаль ему только одной - медали «Защитнику свободной России», которую вручил лично Ельцин. Он язвительно интересовался из-за океана, почему сидевшего в «Матросской Тишине» Крючкова на инаугурацию Путина приглашают и на приуроченном ко Дню чекиста собрании во Дворце съездов усаживают в первом ряду, тогда как его, Калугина, бездоказательно называют предателем - он просто дразнил своих бывших коллег, как беспечный прохожий цепного пса.

И все-таки знаменитый советский разведчик допустил прокол, или, если хотите, дал в руки своим недоброжелателям козырь - это случилось в 2001-м, когда у его жены Людмилы обнаружили рак. Говорят, американские спецслужбы предложили тогда Олегу Даниловичу сделку: они оплачивают лечение, а он свидетельствует на процессе Джорджа Трофимоффа, хотя сам Калугин утверждает, что его, проживавшего тогда в США по грин-карте, непреклонная дама из американского Минюста просто предупредила: если не явитесь по повестке в суд, будете выдворены из страны - естественно, вместе с умирающей женой.

День, когда он под присягой признался американскому правосудию, что в середине 70-х встречался с Трофимоффым в курортном городке Австрии, и подтвердил, что тот считался ценным агентом КГБ, Олег Данилович назвал самым несчастным в своей жизни. В декабре того же года он похоронил жену, которой операция, увы, не помогла, а через три месяца, в марте 2002-го, Мосгорсуд заочно приговорил Калугина за измену Родине к 15 годам лишения свободы с отбыванием срока в колонии строгого режима. Ему, кстати, и повестку с требованием явиться в качестве обвиняемого присылали, но экс-генерал отнес ее в Музей шпионажа: мол, там ей самое место.

«УСЛЫШАВ, ЧТО ХОЧУ СОТРУДНИКОМ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ СТАТЬ, ОТЕЦ, ПРОРАБОТАВШИЙ ТАМ 25 ЛЕТ, ВОСКЛИКНУЛ: «ТЫ ЧТО, С УМА СОШЕЛ?!»

«Андропов сказал мне: «Ты слишком долго в Америке жил и совсем не знаешь Россию, лучше тебе поехать в родной Ленинград, причем мы тебя не обидим»

- Ну, например, Григория Романова - был такой...

- ...первый секретарь обкома достаточно одиозный...

- ...до этого - других деятелей, но в начальники отец не выбился, был просто охранником и на этом свою карьеру закончил. На пенсию он всего лишь капитаном ушел, потому что образования имел семь или восемь классов, - даже по тем советским стандартам для роста этого оказалось уже недостаточно, хотя человеком он был очень преданным делу...

- Идейным?

- Не столько на идеологической, думаю, почве - просто хорошим сотрудником: служил честно и достойно. Что интересно, когда, уже оканчивая в Ленинграде школу (в этом городе я родился), я заявил, что хочу сотрудником Госбезопасности стать, отец воскликнул: «Ты что, с ума сошел?!». - «Но ты же 25 лет там проработал», - удивился я. «Потому тебе и не советую, - ответил он, - это очень грязная работа». - «Ну, такой довод меня не убеждает, - возразил я, - поступлю, как решил», но это, учтите, 52-й год был, товарищ Сталин был еще жив, и Советский Союз непоколебимым казался. Никто даже не помышлял (кроме, конечно, наиболее яростных западных противников) о том, что этот колосс со временем развалится и от всего останутся только руины, которые нынешнее руководство под названием «Россия» пытается теперь возродить.

Из книги Олега Калугина «Прощай, Лубянка!».

«Мне кажется, я помню этот декабрь­ский день, по-питерски тусклый и унылый: огромная скорбная толпа у Таврического дворца, звуки траурной музыки... Я вижу черную массу людей сверху, отец несет меня на руках - мне всего три месяца, но родители взяли меня на похороны Кирова. Убитый злодейской рукой террориста Николаева, вождь ленинградских большевиков покоится на высоком постаменте, украшенном цветами, - отец мой, охранник местного НКВД, смог подойти к гробу почти вплотную.

Олег Калугин (слева) и инструктор ЦК КПСС, будущий идеолог перестройки и соратник Горбачева Александр Яковлев (справа) во время стажировки в Колумбийском университете, 1959 год

Потом образ Кирова появится на моем пути не раз: «Мальчик из Уржума» - восторженная повесть о юном Сереже Кострикове, фильм «Великий гражданин», воспроизводящий героические страницы его биографии, музей в особняке Кшесинской, где я мог лицезреть экспонаты, связанные с жизнью убиенного. В середине 40-х отец, работавший тогда в охране Смольного, завел меня в кабинет, когда-то принадлежавший Кирову, а потом рассказал, что в 1935 году мой дед по матери за участие в заговоре против Кирова был приговорен к расстрелу - через месяц он был освобожден, поскольку соседка по коммунальной квартире созналась, что написала в НКВД на деда донос по причине ссоры из-за кошки.

В 1959 году в Нью-Йорке, на Бродвее, я случайно познакомился с редактором «Социалистического вестника» известным меньшевиком Борисом Николаевским и от него вновь услышал, что несгибаемый большевик Киров был убит по приказу Сталина, а в 1961 году в резидентуру КГБ в Нью-Йорке поступило указание разыскать в местных библиотеках или архивах любые сведения о Кирове, свидетельствующие о его смерти от рук кремлевского диктатора. Снова в Ленинграде в 1980 году начальник подведомственного мне Выборгского отдела КГБ поведал, ссылаясь на работавших в архивах ленинградского НКВД коллег, что Николаев убил Кирова из ревности к своей жене, служившей в смольнинском буфете. Ранее Николаев предупреждал Кирова, пользовавшегося успехом у женщин, чтобы тот отстал от его жены, но Киров предупреждения игнорировал.

Похороны российского журналиста и писателя Юрия Щекочихина, скончавшегося после скоротечной болезни 3 июня 2003 года. Расследование уголовного дела по факту смерти Щекочихина вновь было возбуждено в 2010 году и продолжается по сей день

Толстый фолиант я закрыл - с Кировым для меня все стало ясно. Его героический образ рассеялся как мираж, но это было потом, потом...».

- Я сейчас Маяковского вспомнил:

«Юноше,
              обдумывающему
                                    житье,
решающему -
                    сделать бы жизнь с кого,
                                      скажу,
            не задумываясь:
«Делай ее
                   с товарища
                                              Дзержинского».

Делали?

- Разумеется, но все было не так прос­то...

Из книги Олега Калугина «Прощай, Лубянка!».

Подполковник госбезопасности Александр Литвиненко, служивший в КГБ-ФСБ с 1988-го по 1999-й, умер в результате отравления полонием-210. «Щекочихин, похоже, погиб той же смертью, что и Литвиненко»

«По-видимому, критическая волна, неожиданно захватившая меня и моих сверстников, обнажила закрытые ранее темы и невыговоренные мысли - Володя Коровин, например, вдруг решил поделиться воспоминаниями о службе на Дальнем Востоке. Он и раньше рассказывал о дивной красоте Камчатки, о нравах северных народов, а тут его будто прорвало: «Все, что пишут сегодня в газетах, - трепотня, - безапелляционно заявил Коровин. - На Камчатке до сих пор царит жуткая нищета, туземцы обитают в развалинах, которые трудно назвать жилищами. Входишь в «дом» - стоит стол, табуретка и печь, в крыше дыра, мать с ребенком сидит, другой ребенок лежит в люльке, и холодный дождь через щели льет прямо в люльку. Мать безучастно смотрит на происходящее, но что она может сделать? Стройматериалов нет, пища - рыба и хлеб, вокруг ужасная грязь, в руководящих кругах взяточничество, казнокрадство, моральное разложение. Директор судоремонтного завода в Петропавловске - диктатор: его прихотям подчиняется весь округ. Он может не выдавать рабочим зарплату по три месяца, выгонять без предупреждения неугодных, вести себя по отношению к своим служащим как рабовладелец».

Я слушал Коровина с завороженным вниманием, и в голову лезли «неразрешенные» мысли: Сталин умер, но ведь и при нем люди как скоты жили, не сегодня появилось то, о чем поведал бывалый тихоокеанский матрос. Возникали какие-то несвязные параллели, очевидно, навеянные чтением отрывков из Mein Kampf: почему Гитлер называл Францию негроизированной нацией, государством мулатов? как случилось, что немцы восприняли книжку Гитлера всерьез, сделали ее идеологическим путеводителем? Фюрер здорово немцев надул - вообще, это надо уметь всю нацию одурачить.

Пока юноши, решившие делать жизнь с Дзержинского, жарко обсуждали зигзаги во внутренней политике страны, чекистское ведомство возглавил Лаврентий Берия, и его назначение было воспринято безропотно, как само собой разумеющееся. Где-то в верхах шла борьба за власть, но до нас доходили лишь ее отголоски из отрывочных сообщений западного радио, а предстоящие экзамены вскоре оттеснили эту проблему на задний план.

Бывший начальник контрразведывательного отделения ЦРУ Олдрич Эймс в 1985 году завербован советской разведкой и около 10 лет работал на СССР и Россию

Помнится, в лекции об экономических проблемах социализма этот преподаватель высказал крамольную для 1953 года мысль о том, что представление о социализме никак не вяжется с нищетой и социальной несправедливостью, в нашей стране царящей: можно говорить лишь о том, что в СССР заложен фундамент будущего социалистического переустройства, - утверждал он. Не знаю, как сложилась судьба этого человека потом, но бесследно его высказывания не прошли».

«ЕДИНСТВЕННЫМ, КТО НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ К КГБ НЕ ИМЕЛ, БЫЛ АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ЯКОВЛЕВ»

- В конце 50-х вы ока­зались на стажировке в Колумбийском уни­верситете здесь, в Нью-Йорке, а как же ту­да попали?

- В те годы - сейчас это уже, слава Богу, не так - все выезжавшие за границу должны были получить разрешение. Чье? В первую очередь ЦК КПСС - там был отдел по работе с загранич­ны­ми кадрами и вы­ез­дам за границу, но без рекомендации и санкции КГБ эти вопросы он не решал. Иными словами, Госбезопасность проводила проверку и потом свое мнение высказывала: стоит - не стоит, а дальше Центральный комитет партии решение принимал, так что, когда я приехал в составе группы студентов по обмену - первому, кстати, в истории советско-американских отношений...

- Это 58-й год, да?

- Да, совершенно верно, так вот, наша группа насчитывала 18 человек. Из них - сейчас это уже не секрет - 10 были молодыми, вроде меня, сотрудниками разведки КГБ либо военной разведки...

- ...ГРУ...

- ...часть просто сотрудничала с КГБ, что было для Советского Союза естественно (иначе как бы за границу они выехали?), и единственным, кто никакого отношения к КГБ не имел, был представитель ЦК КПСС Александр Николаевич Яковлев, который со временем стал соратником Горбачева и одним из главных реформаторов, главным идеологом и архитектором перестройки, «отцом гласности». В историю он вошел как один из разрушителей советской системы, хотя намеревался не разрушать ее, а совершенствовать.

Сотрудник ФБР Роберт Ханссен, осужденный за шпионаж в пользу СССР и России, был приговорен к пожизненному заключению

- Когда вы, молодой человек с не­окрепшими, в общем-то, мозгами, впервые оказались в Соединенных Штатах, да еще и в Нью-Йорке, вам здесь понравилось?

- В 58-м как студента-стажера факультета журналистики меня поселили в общежитии Колумбийского университета (это на 116-й улице Бродвея - далеко), и когда я впервые поехал оттуда на центральную площадь, которая называется Таймс-сквер, был просто ошеломлен, ошарашен. Особенно вечерний вид Манхэттена меня поразил: кричащие неоновые вывески, яркие огни, которые мне показались такими вульгарными, такими достоинство Америки принижающими... Все это для советского комсомольца неприемлемо было, а потом, поскольку в своих передвижениях по городу я был свободен...

- ...неужели никто за вами не наблюдал?

- Может, и наблюдали, но меня это не интересовало, поскольку деятельностью, нарушающей законы Соединенных Штатов, не занимался. Гулял, в общем, свободно и пешком - машины у меня не было, и практически весь Нью-Йорк обошел - постепенно, не сразу. Сходил даже в Бауэри - тогда это был район жуткой нищеты, где на улицах лежали голодные, изможденные либо алкоголики, либо наркоманы - кстати, после Таймс-сквер с ее вульгарными световыми извращениями на меня это ужасное впечатление произвело.

- Контраст был сильнейший?

- Это просто выше моего понимания оказалось: я-то считал, что Америка - страна в этом смысле не то чтобы для всех равная, но более благополучная, тем более что в Советском Союзе такого не было, потому что нищих или пьяных милиция убирала с улиц быстро. Да, пьянство у нас процветало, а со временем стало национальной проблемой (впрочем, ею до сих пор остается)...

- ...но не такой публичный носило характер...

Агент внешней разведки СССР Джон Уокер в 18 лет ушел на флот, чтобы избежать наказания за магазинные кражи, был завербован СССР в 1967-м и арестован в 1985-м. Разработка Уокера помогла Калугину стать самым молодым генералом в первом главном управлении КГБ в 1974 году

- Какие же мысли у вас возникли? Что правильно в школе и институте вам го­ворили: капитализм загнивает?

- Да, первое мое впечатление именно таким было. Я же еще дома во время учебы много читал: и путеводители по Нью-Йорку, и художественную литературу...

- ...и специальную...

- ...и разного рода публицистику, Соединенных Штатов касающуюся, - это было частью моей подготовки. Систематически радио «Голос Америки» слушал и Би-би-си, причем сначала - передачи на русском.

- Да вы что?!

- Потом их глушить начали, но одна часть из двухчасовой программы «Голоса Америки» (она называлась «Голос американской музыки») всегда без помех проходила: благодаря ей я познал лучшие и худшие образцы американского со­вре­мен­ного джаза - безус­ловно, прекрасной музыки, а Би-би-си в основном интел­лектуальному развитию способствовала. Англичане в этом плане от американцев всегда отличались, их политические программы производили на меня впечатление.

По наивности, еще школьником, я даже высказывал на уроках истории мысли, которые почерпнул из передач Би-би-си, и однажды преподаватель истории даже спросил: «Молодой человек, а откуда вы такие материалы берете? Где это прочитали?». - «Я иностранное радио слушал», - признался. «Как иностранное радио?» - занервничал он. «Да, а что тут плохого?». Тогда, сами понимаете, это не только не поощрялось, а, наоборот, могло стать предметом изучения со стороны право­ох­ранительных органов: чего это он вдруг «вражьи голоса» слушает?

- Кошмар...

- Но я сказал: «Мне это нужно, потому что хочу лучше знать английский язык», да и потом, преподаватели были в курсе, что отец мой в органах безопасности работает, поэтому никаких последствий такая откровенность не повлекла. Более того, где-то в девятом классе меня избрали руководителем школьной комсомольской организации, и это была, если хотите, первая ступенька моей политической карьеры: юный лидер местного масштаба.

«ПРИ ЮРИИ ВЛАДИМИРОВИЧЕ АНДРОПОВЕ Я БЫЛ ФАВОРИТОМ»

- Когда вы увидели жизнь в Соединенных Штатах (и ее изнанку в том числе), что о Советском Союзе подумали? Утвердились во мнении, что родились в лучшей в мире стране?

С Дмитрием Гордоном в Нью-Йорке. «Америка — страна не то чтобы для всех равная, но более благополучная...» Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- Подумал, что у Советского Союза великие цели и, чтобы их достичь, надо еще много работать, но к этому я готов. Образцом и ориентиром Америка тогда для меня не стала, то есть вернулся домой, убежденный в том, что надо сделать свою страну по-настоящему цивилизованной, а не в том грубом вульгарном варианте, который увидел в Нью-Йорке.

- В разгар перестройки, когда стало понятно, кто такие Александр Николаевич Яковлев и Олег Данилович Калугин, ваши противники докопались до того, что вы вместе в Колумбийском университете стажировались и открыто писали, что Яковлев и вы были в Нью-Йорке попросту завербованы...

- Да, эта мысль стала частью кампании по нашей дискредитации, организованной органами Госбезопасности, когда ее возглавил Крючков. При Юрии Владимировиче Андропове я - это известно - был фаворитом, но высказывания мои, частично основанные на лучшем знании мира и просто на неспособности смолчать, если вижу то, что мне явно не по душе, привели к тому, что на меня стали поглядывать косо...

В 79-м году Андропов сказал мне: «Ты слишком долго в Америке жил и совсем не знаешь Россию, и хотя ты прекрасный работник, лучше тебе поехать в родной Ленинград, причем мы тебя не обидим». Чик! - и я стал первым заместителем начальника Ленинградского областного управления КГБ.

- Ну, это приличная должность...

- Да, особенно если учесть, что у нас там в общей сложности почти три тысячи сотрудников было (это вместе с техническим персоналом), и вот тогда-то, кстати, я вспомнил и Таймс-сквер, и Нью-Йорк, и свою московскую жизнь и понял, что пребывал до сих пор в особых условиях и реалий жизни не знал.

- В чем это выражалось?

- Я иностранными занимался делами, то есть внешним миром, а здесь мне пришлось со своими соотечественниками столкнуться - во многом разочарованными, недовольными, желающими перемен, и задача моя заключалась в том, чтобы таких критически настроенных людей выявлять, мнения их фиксировать, а потом либо в психиатрические больницы отправлять - это был андроповский вариант решения проблемы...

- ...либо на Запад...

- Да, совершенно верно, и, кстати, Юрию Владимировичу надо отдать должное. В свое время я был свидетелем обсуждения одного получившего скандальную известность вопроса - имею в виду убийство Георгия Маркова... Болгары тогда к нам за помощью обратились, и Андропов в моем присутствии Крючкову сказал: «Я против политических убийств». Тот замялся: «В таком случае руководство болгарской контрразведки в неловкое положение мы поставим, они зададутся вопросом: «Что же это такое? Нам советские не доверяют?». Мы должны как-то пойти им навстречу», и тогда Андропов кивнул: «Ну тогда технические средства им дайте - из тех, что могут способствовать, но самим не влезать, держаться от этого в стороне». Болгарам предложили тогда...

- ...зонтик...

- Да, был приобретен японский зонтик и туда вставили ампулу с ядом, которая, если нажать на небольшой курок, выстреливала. Между прочим, здесь, в Вашингтоне, в Музее международного шпионажа, одним из директоров которого я являюсь, среди экспонатов и такой зонтик есть...

- Что там за яд был использован?

- По-моему, рицин (высокотоксичный яд, получаемый из семян клещевины. - Д. Г.), но точно не знаю - в этом не разбираюсь. Собственно, о манипуляциях с ядами весь мир узнал после гибели Александра Литвиненко в Лондоне, но тогда было использовано более совершенное по российским меркам средство, которое считалось абсолютно не выявляемым, - найти его следы было объективно невозможно.

- Полоний?

(Продолжение следует)