Осетия как форпост России на Кавказе. Существующая реальность или отголосок прошлого?

Во Владикавказе прошло знаковое мероприятие, которое фактически осталось вне внимания юго-осетинской общественности. Здесь состоялся Круглый стол «Осетия в системе региональных и международных отношений: новый взгляд», где главной темой обсуждения стало соотнесение Осетии с устоявшимся понятием «Форпост России». Эта формула, с которой долгие десятилетия ассоциировалась Осетия, нуждается, по мнению участников встречи, в переосмыслении и наполнении новым содержанием в соответствии с требованиями времени.
Многие годы Осетия по праву считалась административным, общественно-политическим и социально-экономическим центром региона, заслуженно гордясь званием форпоста России на Кавказе. Однако остается ли Осетия и сегодня геополитическим центром Кавказа или уступает место кому-то из соседей, активно претендующих на роль первой скрипки в Северо-Кавказском Федеральном округе и на всем Большом Кавказе?
Пересмотр концепции форпоста, всегда имевшей идеологическое измерение, в обозримом будущем способен повлечь значительные негативные последствия для национальных интересов РФ, отметила модератор Круглого стола, секретарь-координатор Кавказского геополитического клуба (КГК) Яна Амелина. После развала СССР первенство Осетии, в целом признававшееся всем Северным Кавказом, оказалось во многом утрачено. Роль российского форпоста еще не перешла к какому-либо другому региону или городу, но претендентов на это звание достаточно много. Среди основных можно назвать Грозный, Ставрополь, а в последнее время к этому списку присоединяется и Ингушетия.
Признавая значимую роль этих субъектов СКФО в обеспечении стабильности и государственных интересов РФ в регионе, следует отметить, что ни один из них пока не выдвинул конкретной «стратегии первенства». Отнести к таковым претензии Грозного на роль политического и духовного мусульманского центра Кавказа достаточно сложно, так как они не подтверждаются ежедневной политической практикой. Однако это в значительной степени можно отнести и к Осетии, особенно если речь идет о реальном влиянии на ситуацию в регионе и формирование федеральной политики в отношении Северного Кавказа.
Бесланская трагедия, оказавшая на Осетию огромное влияние, привела к «осетинской депрессии», симптомы которой проявились еще несколько лет назад. Постоянный отток молодого и креативного населения (как осетинской, так и русской и других нетитульных национальностей) также негативно сказывается на интеллектуальном состоянии общества. «Создается впечатление, что республика добровольно отказывается от претензий на первенство, которое ей больше «не потянуть», – полагает Яна Амелина. – И что геополитическое или хотя бы просто политическое мышление отходит в Осетии на второй план, уступая место сиюминутным заботам потребительского характера».
Формируется и еще более настораживающая тенденция, отметила секретарь-координатор Кавказского геополитического клуба. Неопределенность содержания понятия форпоста и связанных с этим политических и социальных гарантий приводит к тому, что в Осетии, в первую очередь, в молодежной среде, проявляются первые признаки постепенного ментального «отхода» от России. «В общественное сознание вбрасывается вздорная мысль, что форпостный статус якобы «навязан» Осетии, в силу чего «разлагает и лишает идентичности» осетинскую нацию, – заметила Амелина. – А в качестве решения предлагается отказаться от сверхзадач, поставив перед собой банальную цель поступательного социально-экономического развития, не претендуя на что-то большее». При этом идеи отказа от роли форпоста (как и ориентации на Россию в целом), во всяком случае, в начале их возникновения и «тестирования», возникали не в самой Осетии, а по ее мнению привносились извне разными либеральными публицистами и «правозащитниками».
«Правда заключается в том, что форпост – это историческая судьба, – заключила Яна Амелина. – Альтернативой исторически принятой на себя миссии может быть только прозябание на геополитических задворках Кавказа, да и то – недолгое». К сожалению, пока Осетия не предъявила ни себе, ни Кавказу, ни России креативных идей и проектов, прежде всего, в идеологической и общественно-политической сферах.
Участник дискуссии муфтий Северной Осетии Хаджимурат Гацалов предложил задуматься, «почему сейчас мы теряем это ощущение форпоста». «Раньше осетины, уезжая из республики, например, учиться, не теряли связь с родиной, и тем более не считали ее провинцией, – напомнил он. – Теперь жемы как будто замкнулись в коммунальной квартире, не ставим перед собой больших задач, сузили кругозор до личных интересов. Нет эмоционального, личного вклада в дела страны, которым всегда отличался наш народ».
«Наша проблема не в том, что мы не знаем ответы, а в том, что они не востребованы ни обществом, ни государством», – уточнил профессор Руслан Бзаров. По его мнению, республика утратила реальное первенство на Кавказе отнюдь не сейчас, а еще во второй половине прошлого века. Осетин долго «опускали» на провинциальный уровень, последовательно уничтожая все национальное, от физического истребления интеллигенции до понижения роли и значимости осетинского языка. «Произошло общее снижение планки», – констатировал ученый, говоря, в том числе об интеллектуальном уровне современной молодежи. Но, несмотря на объективные трудности, историк смотрит в будущее оптимистично. Быть форпостом – безальтернативная позиция, убежден он. Это судьба Осетии, но Осетии осетинской, а не денационализированной, подчеркнул Руслан Бзаров. В этой связи сохранение осетинского языка и культуры становится государственной задачей не только республики, но и всей России. «Чтобы не быть провинцией, мы должны быть собой», – подчеркнул директор Института истории и археологии Р.Бзаров.
Между тем, администратор историко-культурного проекта «Магас Дедяков» Батраз Сидамон жестко раскритиковал идеологию «форпостизма». «Форпост» – это концепция, родившаяся в умах кремлевских идеологов и принятая правящими кругами Осетии в качестве идеологического обоснования своей политической власти, – убежден политолог. – Ключевой ее тезис состоит в том, что Осетия имеет важнейшее значение для геополитического противостояния России и Запада. Ну а «форпостное мышление» – это неспособность элит, в силу своей глубокой провинциальности, не просто решать хоть сколько-нибудь масштабные задачи общественного развития, но даже внятно их сформулировать».
Депутат республиканского парламента Маргарита Кулова сконцентрировалась на более прагматичной стороне вопроса. «У людей должно быть ощущение развития, – отметила она, перечислив несколько простых и законных способов быстрого пополнения северо-осетинского бюджета. –Для форпоста характерен масштаб.Осетия должна представить экономические проекты, значимые на общероссийском уровне».
«Борьба всегда ведется за смыслы, – вновь вернул беседу в духовную плоскость юго-осетинский политолог и философ Коста Дзугаев. – Советский Союз закончился, когда вместо полетов в космос советскому человеку предложили выращивать кукурузу, то есть корыто. Начинать надо с обращения к Всевышнему».
Комментируя критику Дзугаевым более пассивной позиции Русской православной церкви в этом вопросе, заместитель главы молодежного отдела Владикавказской и Аланской епархии иерей Игорь Кусов пояснил, что главной задачей северо-осетинских православных на сегодняшний день является укрепление взаимоотношений с юго-осетинскими братьями, и для этого делаются все возможные шаги.
Таково мнение участников дискуссии, с которым необходимо во многом согласиться. Действительно, Осетия всегда воспринималась еще с периода российской империи именно как форпост российской государственности на Кавказе. Это выразилось и в том, что во Владикавказе располагались центры управления регионом, и в том, что осетины были в передовых рядах российских войск в Кавказской войне. Даже то, что в Осетии, в отличие от ряда северокавказских регионов, не было открытой поддержки немецких властей в период временной оккупации, говорит о незыблемой ориентации края на интересы Москвы. И это постоянство не дань обстоятельствам, а благодарность за то, что сделала Россия (в широком смысле этого понятия) для осетинского народа.
Важность Осетии для интересов, сперва Санкт-Петербурга, а после и Москвы всегда осознавалась российским руководством. Эта важность диктовалось, прежде всего, стратегическим расположением региона на важных транспортных артериях, преобладанием православного населения и неизменно пророссийским настроем.
Вместе с тем ситуация в Осетии всегда ревностно отслеживалась в Москве. Настороженное отношение к осетинскому национализму было вызвано не злым умыслом, а опасениями относительно того, что подъем национального самосознания может привести к переформатированию региона. В 80-х годах вышло исследование В.А.Кузнецова «Очерки истории алан», тогда северо-осетинские власти посчитали, что эта книга может стать толчком для формирования националистических тенденций у осетин и запретили ее продажу. После этого историки со всего СССР забрасывали просьбами знакомых коллег в Цхинвале (где книга продавалась) прислать экземпляр издания. И сегодня опасения связываются не только с возможной радикализацией ислама в Осетии, но и с объединениями, возрождающими традиционную религию. Опасения эти понятны. Но не надо забывать, что забота о национальном в Осетии никогда не будет идти в противоречии с пророссийским вектором развития. Если, конечно, не конструировать эти противоречия искусственно и не вводить фобии в ранг реальность.
Надо согласиться, что лидерство в регионе на сегодня держит Чеченская Республика. Она чаще всего становится информационным поводом, причем не только в России, но и за ее пределами. И уже не в связи с деятельностью банд-подполья, а с инициативами республиканского руководства. Разрабатываются планы, чтобы получить и возможность стать транзитной территорией – единственно сохраняющимся преимуществом Осетии. Именно так можно рассматривать инициативу с проектом автодороги из Чечни в Грузию и далее в Турцию и Иран.
Однако мы должны понимать, что ситуация в Чечне связана с личностным фактором, который очень уязвим. Поэтому в исторической перспективе именно Осетия всегда будет оставаться главной опорой российских интересов не только на Кавказе, но с обретением независимости Южной Осетии, и в Закавказье.
«Форпост» – это военное укрепление, передовой пункт, начало и оплот в развитии, продвижения вперед. И именно Южная Осетия соответствует этому энциклопедическому пояснению, потому что здесь проходит рубеж военного разграничения с Западом. Именно в Южной Осетии в августе 2008 года было положено начало возрождению военно-политической мощи России, получившее развитие в крымских делах.
То, что Южная Осетия имеет все шансы стать действенным игроком не только на Кавказе, но и в Закавказье уже находит широкое понимание. Как нельзя конкретно об этом заявил глава РСО-Алания Т.Агузаров, отметивший, что «Республика Южная Осетия открывается какточка стабильности иполитической ясности всовременном пространстве Кавказа». Но пока что этот потенциал не используется в полной мере, даже в части позиционирования Республики на Северном Кавказе.

С.Остаев,
газета "Республика"