Поэт до последнего вздоха
Владимир Чурилин - яркая фигура в литературе Магнитки.
Родился он 10 февраля 1955 года в деревне Цыганка Курской области. В 1957 году семья переехала в Магнитогорск.
После окончания средней школы служил в морской пехоте на Дальнем Востоке, затем учился в Магнитогорском горно-металлургическом институте. В начале 70-х сразу после прихода в литературное объединение имени Б. Ручьёва начал публиковаться в местной прессе. Учился в Литературном институте имени
А. М. Горького, но не окончил его. Через два года после смерти Владимира Чурилина вышли из печати сразу две поэтические книги. Усилиями его семьи и друзей в Магнитогорском Доме печати был издан 300-страничный том, куда вошли стихи и поэма "Память". А издательская группа "Алкион" выпустила в серии "Литература Магнитки. Избранное" книгу "Исповедь".
По своей поэтической сути Владимир Чурилин был глубоко лирическим поэтом, близким по духу Павлу Васильеву. Своими литературными наставниками он считал Бориса Ручьёва и Нину Кондратковскую. Его стихи всегда были крепкими по стилю и технически совершенными. Будучи в быту человеком необузданной страсти и абсолютной раскрепощённости, в минуты творчества Чурилин всегда был собран и сосредоточен. Его часто печатали в областной и центральной прессе - свыше
50 публикаций только в газетах Магнитогорска и Челябинска, а также в "толстых" литературных журналах и альманахах. Он был участником многих семинаров и совещаний по литературному творчеству.
Те, кто был знаком с Чурилиным близко, помнят одну характерную особенность: он мог, никого не предупредив, внезапно исчезнуть из поля зрения на месяц, на два, на полгода. Чтобы через какое-то время всех осчастливить своим возвращением. На него практически невозможно было серьёзно обижаться, все знали о Володиной непредсказуемости и импульсивности. Одному богу известно, сколько раз литераторы Магнитки заочно "хоронили" Чурилина и сколько самых невероятных историй о его приключениях выслушали они от "очевидцев", узнав об очередной поездке в Москву или Владивосток, Бухару или Питер. Если собрать сейчас все устные свидетельства его похождений, получилась бы солидная книга.
О литературном наследии Владимира Чурилина хочется говорить только в восторженных тонах. Не случайно на совсем ещё юного стихотворца в начале 70-х обратили внимание магнитогорские "зубры" Нина Кондратковская и Владилен Машковцев. Потом были многочисленные публикации в газетах, выступления на радио и ТВ, выход двух коллективных сборников с его участием... В общем, признание к Володе пришло ещё до службы в армии. Казалось, что впереди Чурилина ждёт безоблачное будущее...
Однако при всей творческой плодовитости и внешних благоприятных обстоятельствах он не использовал свой поэтический потенциал даже наполовину. А после смерти Чурилина большая часть его рукописей просто бесследно исчезла. Но утешает мысль, что рукописи не горят, а значит, остаётся надежда на то, что когда-нибудь и где-нибудь его архивы всё же обнаружатся. И значит, мы ещё дождёмся выхода очередной книги этого блестящего поэта.
***
Так уж детство моё сложилось:
Зауряден и некрасив,
Вещи, купленные на вырост,
Вслед за старшими я носил.
Денег было в семье не густо.
В коммуналке, по вечерам,
Удивляя подруг искусством,
Мама ладила штопку нам.
Оставался от штопки след,
И понуро я брёл по школе.
Просвещённый, что бедных нет,
Удивлялся: "Я бедный, что ли?.."
Дни летели гурьбой с откоса,
Я к жестоким привык словам,
И казалось, не будет сноса
Этим чёртовым рукавам.
Если старые наши вещи
Перекраивать иногда,
Вещь нам будет казаться вечной,
Только в радость ли вещь тогда?
Год за годом летит... Как прежде,
Я живу, эту быль храня.
Не надену чужой одежды,
Переделанной на меня.
***
Два бревна, лежащих косо,
Деревенский мост
Ограждён был раньше тросом,
Нынче порван трос.
Неглубок ручей в овраге,
Да глубок овраг.
И отмерено отваги
Лишь на первый шаг.
Первый шаг, а дальше прямо…
Потемнев лицом,
Позовёт от дома мама,
Пригрозит отцом.
Узок мост - не оглянуться,
И назад - никак,
И хотя зрачки - по блюдцу -
Следующий шаг.
Новый шаг, и дальше, с рёвом...
Коль пошёл - держись.
По таким вот скользким брёвнам
Мне идти всю жизнь.
Мир широк, да узок выбор,
А решился - что ж...
Даже если волос - дыбом,
Всё равно идёшь.
***
Мне тридцать. Это много или мало?
Рассудит нас девятый грозный вал.
Но ты меня сегодня целовала,
И я тебя сегодня целовал.
И если уж дождался поцелуя,
Надёжно доживу и до любви.
Лукавя, богохульствуя, балуя,
Я всё же не запачкался в крови.
Опомнитесь, земляне! Я не ворог.
Я в людях не отыскивал врага.
Мне тридцать. Я хочу, чтоб стало сорок!
Позвольте мне дожить до сорока.
СТРАННИК
Лудит, паяет, ходит по дворам,
И ни минуты нет ему покоя.
Уже давно на пенсию пора,
А он не знает, что это такое.
Он целый век без пенсии прожил,
И за свою незвонкую монету
Порой такие тачивал ножи,
Которым равных не было и нету...
Едва в окне затеплится рассвет,
Выходит он предвестником рассвета.
Судачат бабки, сколько ему лет,
И не находят нужного ответа.
Вот он идёт походкой молодой,
Взвалив на плечи ящичек дощатый.
Играет ветер чёрной бородой,
А борода топорщится лопатой.
Своё лицо от времени храня,
Он сквозь года пронёс её, как знамя.
Он очень долго смотрит на меня,
Перебирая бледными губами:
Он хочет знать, откуда я такой,
И, вглядываясь в призрачные лица,
Замысловато двигает рукой,
Чтоб, упаси Господь, не ошибиться.
В БОЛЬНИЦЕ
Переливали кровь - густые капли
Коричнево сбегали сверху вниз,
И медсестра, похожая на цаплю,
Стальной иглой нащупывала жизнь.
А за окном галдели воробьи,
А на окне качалась занавеска,
Иван мусолил мятые рубли
Меж пальцев, не отрубленных стамеской.
Соседи говорили о любви,
О шахматах и о гемоглобине,
Какого не осталось и в помине
В моей разбаламученной крови...
Задумчиво качался тихий свет,
Давно уже никто меня не резал...
Но в изголовье звякало железо,
И доктор шприц держал, как пистолет.
ПРОЛОГ
Ночь была.
Дома стояли хмуро.
И над горкой сваленных вещей
Одиноко горбилась фигура
Человека в шляпе и плаще.
Ночь была.
Ещё был дождик редкий.
Сиротливо грудились у ног:
Чемоданчик, маленькая сетка,
Связка книг, какой-то узелок...
Ночь была.
Ещё был грохот грома,
И догадка, вставшая ребром:
Человека выгнали из дома -
И сие не кончится добром.
Ночь была.
Потом была дорога
И ночной безрадостный вокзал...
Ни людей, ни дьявола, ни Бога
Человек потом не признавал.
...А пока -
Так буднично и просто
В глубине уснувшего двора
Догорал окурок папиросы
Угольком бикфордова шнура.
***
Памяти Бориса Попова
Лёг белый снег
На белую горячку,
И в белый снег
лицом уткнулся друг.
И показался снег ему горячим:
Не снег,
а тополиный жаркий пух.
Как ты упал?
Наверно, было скользко.
А может, нет...
Но так устроен мир.
Вслед за тобой
ушёл Иосиф Бродский -
Подельник твой,
учитель и кумир.
И две страны,
как разные пространства,
Приемлют прах
Иосифа и твой.
И умер ты, конечно,
не от пьянства,
А оттого, что жизнь -
хоть волком вой.
***
Покрашенные оградки,
Расправленные венки...
Здесь холмики - словно грядки,
Разбитые на рядки.
Здесь тётка моя родная
Сказала: "Смотри, племяш.
Здесь Гуровы.
Здесь - не знаю...
А этот вот угол - наш".
Здесь наши с тобою предки.
Уйми городскую спесь,
Ведь мы с тобой - только ветки,
А все наши корни - здесь.
Попросит ли враг свирепо,
Протянет ли друг ладонь,
Ты вправе делиться хлебом,
Но этой земли не тронь...
В масштабах родной планеты,
В пределах чужой земли
Я буду блуждать по свету,
Порой исчезать вдали.
Но где бы я ни был после,
Я вечно пребуду тут -
На этом простом погосте,
Где нас наши предки ждут,
Где тётка в платке печальном
Стоит, словно вечный страж.
Здесь - немцы...
Там - англичане...
А этот вот угол - наш.
***
Всё застыло
В доме и в саду...
Перерыто всё, перекурочено.
Слишком долго к смерти я иду,
Слишком долго,
Страшно и... настойчиво.
Забываюсь водочкой одной,
Только ей - сердечной
Да неласковой.
Загибаюсь вместе со страной,
Ублажённой бреднями да сказками.
...Всюду грязь:
И в доме, и вокруг...
В сердце угнездилась
Боль безмерная:
У меня остался только друг,
Да и тот погиб уже,
наверное.
***
В свой звёздный час
не отрекись от мира
и от борьбы своей не отрекись...
Жизнь будет после,
но не будет мига,
в который мы оплачиваем жизнь.
В твой звёздный час
ты более, чем нужен -
тебя земля зовёт на рубежи.
Забудь, что был
возлюбленным и мужем,
народу своему принадлежи.
В свой звёздный час
не вскидывай ладоней,
не возгордись, что этот час настал...
С людьми вокруг
сровняй себя в поклоне,
за то, что ты взошёл на пьедестал.