Мэр Новоазовска рассказал, как наводили порядок в Мариуполе
ФАН встретилось с Олегом Моргуном и расспросило его о событиях 2014 года, предпосылках произошедшего и прогнозах на будущее.
Действующий мэр города Новоазовска Донецкой Народной Республики Олег Валериевич Моргун — человек непростой судьбы. Будучи юристом, он долгое время являлся начальником милиции этого города. А в 2014 году возглавил УВД Мариуполя. В этот момент в городе начинался самый настоящий беспредел — разгул преступности, справиться с которым было нелегко.
Корреспондент Федерального агентства новостей встретилась с Олегом Моргуном в Донецке и расспросила о тех событиях, а еще — о предпосылках произошедшего и возможных прогнозах на будущее.
— Олег Валериевич, давайте начнем с довольно стандартного вопроса. Расскажите, с чего лично для вас началась война?
— Если честно, эта война, если брать не в буквальном смысле слова — когда рвутся снаряды, началась после развала Советского Союза. В годы независимости Украины я лично для себя понимал, занимая нормальную должность, имея нормальную зарплату, что мы, получив нечто в материальном плане, теряем главное — идею, свою историю, которая потихоньку стиралась. Поэтому я постоянно внутренне всему этому противился. До начала боевых действий у СБУ были ко мне вопросы — что неправильно мыслю, неправильно говорю.
— А в 2014 году, в момент начала всех событий?
— Я, полковник милиции, был на тот момент начальником райотдела Новоазовского района. 9 мая 2014 года было обстреляно УВД города Мариуполя. Здание сгорело полностью. Пострадали люди: как милиционеры, так и очень много гражданских. Люди же вышли на площадь 9 Мая праздновать! В тот период уже формировались националистические батальоны, такие как «Азов». «Днепр» уже был сформирован.
— А что же послужило причиной всего этого?!
— Все шло по нарастающей с конца 2013-го — начала 2014 года. Все же помнят: Виктор Янукович отказался от евроинтеграции, и начались протесты в Киеве, а на Западной Украине происходили захваты административных зданий во всех городах, районах и областных центрах. После Киева это начало двигаться в нашу сторону, и стало понятно, что мы люди немного другого мышления. И мы начали самоорганизовываться — наши люди: афганцы, бывшие спортсмены, просто молодежь и люди, которые видели и понимали, что происходит. Встал вопрос о русском языке.
Протестное движение пошло у нас. В Мариуполе активисты зашли в УВД. Нельзя даже сказать, что захватили, — просто зашли. А националисты, якобы «освобождая» УВД, сожгли его вместе с людьми, которые там находились. Кто-то вышел, конечно.
То есть, если на Западной Украине, например во Львове, захватывали административные здания УВД, то там ничего подобного не происходило — они просто устанавливали там свою власть. Никто их не выгонял. Даже сотрудники милиции не стреляли. В Мариуполе попытались — ничего не получилось. Пошли БТРы, танки, БМП.
— Но вы же в это время были в Новоазовске?
— 10 мая начальник УВД Донецкой области генерал Пожидаев в телефонном режиме уведомил меня о том, что я назначаюсь исполняющим обязанности начальника УВД Мариуполя. Я ответил согласием. Я Мариуполь — личный состав, структуру — знал хорошо.
Приехав в город, я видел, что там произошло: в центре горели транспортные средства и боевая техника. УВД города сгорело полностью, вторую его часть размародерило население. Как начальник УВД, я принял решение базироваться в Ильичевском райотделе. В тот момент все райотделы были закрыты, личный состав разбежался, город бурлил, протестные настроения захватывали все больше народа, потому что пострадало много гражданских. Постреляли людей, были погибшие, очень много раненых.
Поэтому я сразу встретился с группой мариупольских активистов. Договорились, что они не будут чинить препятствий законным требованиям работников милиции. Я сказал, что если буду здесь начальником, то давайте выстраивать группы ДНД, чтобы прекратить мародерства, грабежи, разбой, убийства. Там все было. Они дали добро, а я в свою очередь пообещал, что оружие применяться не будет. Но его тогда и не было — вывезли.
— Но ведь в итоге порядок удалось навести?
— Я проехал по райотделам, стучался в двери, дежурный открывал. Личный состав, более 1200 человек, которые были в подчинении УВД Мариуполя, полностью отсутствовал. Я начал встречаться с начальниками райотделов, все они приходили в разное время. Убеждал людей, они поверили. В принципе, личный состав мы в итоге собрали практически весь. Задача была поставлена такая: наладить правопорядок в городе, не допускать мародерств, убийств, грабежей — тяжких преступлений.
Очень тяжело было остановить народ, который негативно воспринял то, что произошло. Это и стрельба, и то, что националисты сожгли УВД, а это сделали именно они — есть свидетели. В тот момент милиционеры просто боялись выходить на улицы — была реальная угроза, они же были без оружия! Поэтому самоорганизация людей была столь важна.
И тогда сотрудники предприятий «Метинвест» (Мариупольский металлургический комбинат имени Ильича. — Прим. ФАН), Азовсталь, Азовмаш, мариупольского порта, афганцы, неравнодушные студенты и многие другие вышли на патрулирование города. Ситуацию в Мариуполе удалось стабилизировать.
— То есть получилось такое государство в государстве. Как на это смотрели украинские власти?
— В начале августа 2014 года, вскоре после Дня ВДВ, когда я ехал на свое рабочее место, на блокпосту меня остановили на въезде в город, спросили фамилию. Я назвал. Они начали заламывать руки, надели наручники, мешок на голову. Посадили в автомобиль. При этом присутствовал Олег Ляшко. Меня задержали, сказали, что я сепар, ватник. Я тогда не понимал, что эти слова вообще значат, потому что просто ехал на работу и не призывал никого к войне, только к миру.
Мы ведь действительно стабилизировали город! Меня пытались объединить с «Азовом», с «Днепром» на совместное патрулирование. Я категорически отказался, сказав, что такого быть не должно — у нас есть работники милиции и проверенные люди, не судимые, готовые осуществлять охрану общественного порядка. Этого достаточно для города, и не надо мне связываться с нацбатальонами. Видимо, это кому-то не понравилось, и, когда в городе все стало спокойно, меня решили слить. Впоследствии мне пришлось делать операцию — были порваны связки в руке, хотя не били. Мне предъявили обвинение и собрались арестовать, но вмешался Пожидаев, начал кричать в коридоре, и меня отпустили.
— Как так вышло, что вы возглавили Новоазовск?
— В это время продолжалась активная фаза боевых действий, и в Мариуполь я, естественно, больше не ездил. В марте 2015 года Александр Владимирович Захарченко, Царствия ему небесного, предложил мне возглавить администрацию Новоазовска. Я попытался сопротивляться, но глава ДНР мог сделать предложение, от которого нельзя было отказаться. Почти полтора года я проработал на этой должности в надежде, что все же вернусь в силовую структуру. Но, видимо, нужнее было другое, и туда я больше не вернулся. Потом было предложено поехать на аналогичную должность в Ясиноватую. Там была одна проблема... И следующие два с половиной года я работал в Ясиноватой. Люди там очень порядочные, трудолюбивые, ответственные, город сильно пострадал от войны. Только многоквартирных домов около 150 было повреждено и свыше полутора тысяч частных. Сильно пострадала социальная инфраструктура. Много было трупов и раненых.
Осенью 2018 года я попросился назад — у меня в Новоазовске дети, надо для района сделать что-то полезное. Я предложил Дмитрия Станиславовича Шевченко, и его одобрили, он теперь глава Ясиноватой. А я снова возглавляю администрацию Новоазовска.
— Можно ли было, на ваш взгляд, избежать украинской катастрофы?
— Я думаю, да. Если бы не вмешались «потусторонние силы» — американцы и европейское сообщество. На протяжении долгих лет на Западной Украине созревал нарыв, который нельзя было мазями мазать. Нужна была хирургическая операция. Необходимо было усмирить радикалов. Я служил в советской армии, и уже тогда у ребят с Западной Украины нет-нет да и проскальзывало «коммуняку на гиляку». Им говоришь «тебе ж советская страна все дала!». А они на своей волне.
Мы ж понимаем, что та часть была Австро-Венгрией и воспитывала их, а тут была Новороссия, и с Россией мы одной крови. Разные мы. Это однозначно, потому что у нас своя история, свои идеалы, а у них — свои. И спасти Украину могла или конфедерация, или хотя бы федеративное устройство.
Но для этого нужна была политическая воля руководства той страны, Украины, и отсутствие олигархов, которые взяли на себя и экономику, и СМИ, и вообще все. Президенты ничего там не решали, они только набивали карманы. В том числе Янукович. Он же был гарантом конституции, он мог остаться здесь, в Донецке. Встать и сказать: «Я законно избранный президент, формируйтесь вокруг меня». Я думаю, что все русскоязычные области вокруг него бы сформировались и такого, как сейчас, не допустили бы. Ведь в 2014 году у тех, кто разрушал Украину, был план Б — уйти за Днепр, создать там какое-то правительство. Они мыслили как сепаратисты, а не мы! Нашим шахтерам, металлургам, химикам, всем остальным некогда было заниматься чем-то таким.
А на Западной Украине ведь давно уже были лагеря по подготовке боевиков. Все эти десятники, сотники, тысячники не за один день появились! Ведь целый самолет прилетал из США, и потом посольство раздавало на Майдане не только печеньки, но и деньги. Там ведь люди были одурманены, но чем — да тем, что олигархи довели страну до такого состояния! Ведь Украина при развале СССР была самым мощным государством — с мощной индустрией, землями. А до чего ее довели олигархи и президент, который просто хапал — ел, будем так говорить, не в один рот. Люди вышли со справедливым протестом, но их использовали.
Украина как овчарня, куда зашли волки. Это радикалы, они вооруженные, у них клыки. Радикально надо было с ними поступать, а не договариваться. С ними невозможно договориться. А большинство «овец», которые живут там, — это же наши люди, друзья, родственники. Попытаться там создавать партизанские отряды — это только землю удобрять. Там машина, там сила. Поэтому, наверное, надо было или не останавливаться, идти дальше, или создать здесь такие условия жизни, чтобы там позавидовали. Там и сейчас уже есть зависть — нет рабочих мест. Там же сейчас хотят из индустриальной страны сделать аграрную. Заводы закрыть, землю продать, проституцию и наркотики легализовать. И там будет все «хорошо». Вместо 52 миллионов стало 42, сейчас чуть больше 20, потом останется 15. Корпорации будут использовать земли.
— Году в 2010-2012-м было ли ощущение, что надвигается что-то страшное? Что будет революция, гражданская война и т. д.?
— Понимаете, я же был полковником полиции, начальником райотдела. Все было нормально, и, казалось бы, можно было чувствовать удовлетворение от жизни. Но у меня было предчувствие, что вот-вот что-то должно рухнуть. Но я никогда не думал, что рухнет так! Что будет война и мы будем друг друга убивать! Это 100%! У меня бы такое даже в голове не уместилось. Я всегда говорил: «Ну когда же этот народ скажет «ну хватит уже воровать!». Мои подчиненные эти мои настроения знают. Поэтому и СБУ мне пальцем грозила, мол, «много болтаешь».
Я думал, ну пошумят, кастрюлями постучат. Не думал, что будет так. Помню, когда мои работники ППС охраняли общественный порядок в Киеве в 2014 году, они приехали худые, обожженные, грязные, все в саже. Слава богу, хотя бы живы и здоровы, без ранений! И я понял: с теми людьми мы, наверное, не договоримся. И тогда мы тоже начали с казаками нашими организовывать какие-то блокпосты. Но понятно, что это все смели бы за одни сутки при желании. Я помню, когда пошли танки, БМП по району, люди просто ложились и не пропускали их. Все это мы прошли. Помню, как погранцов хотели менять на границе: с Западной Украины — сюда, а наших — туда. Но тут все понимали, для чего это. Затягивали сюда вооружения. Наши люди все это восприняли очень негативно!
— На ваш взгляд, каким должно быть будущее Донбасса? Независимость, особый статус в составе Украины либо республики должны стать частью России?
— Мысли у меня, конечно, разделяются. Согласно Минским соглашениям, мы должны интегрироваться назад, в состав Украины, и быть там с особым статусом. Я бы хотел, чтобы Украина была целостной, но для этого надо снести режим той хунты, который сейчас есть и управляется из Америки. И потом — а сможем ли мы жить с галичанами? Наверное, уже после 13 тысяч погибших, я даже не знаю.
У меня родители живут в Винницкой области. При этом на Украине меня заочно приговорили к 11 годам лишения свободы. Хотя я не убил никого, я не призывал к войне. Но они посчитали, что я предатель. В Запорожской области меня судили без моего участия — мариупольцы не стали с этим связываться, они знают меня лично и отказались.
А в идеале, и это даже не оговаривается, наше будущее, конечно же, с Россией! Многие обвиняют РФ, что она якобы хочет захапать территорию. Да боже упаси! В России своей территории хватает! Россия говорит о людях, а украинские власти — о территориях. Вот и вся разница! Если бы Украина говорила о нас как о людях, если бы учитывалось наше мнение, наша вера, наша история, наш язык и все остальное, то тогда, конечно же, почему бы и не жить вместе, а с Россией дружить. В РФ хватает своих проблем. Разные на этот счет есть мнения. И радикальные, и не очень. Вот мне бы давали в день по 10 человек, я бы их воспитывал по-своему. А кто не перевоспитывается, того лишать гражданства и выселять.
Там наверху, конечно, виднее. Может, там такая многоходовка, что нужно подождать 5-10 лет и все само собой разрулится. Люди поймут. У нас народ терпеливый, я всегда удивлялся его терпению. И на Украине народ терпит, но рано или поздно взорвется, скажет «сколько можно терпеть?!».
Что с верой сделали? С 2020 года из школ уберут русский язык. Этот президент бедный, Зеленский, на коверканном украинском пытается говорить. Он же мыслит-то по-русски! Зачем же себя ломать?!
Наверное, повоевать все же еще придется. Подчистить радикалов. А России Украину надо подтягивать в целом, не только этот кусочек Донбасса, а всю. Это мое глубокое убеждение. Не хотелось бы потерять все эти территории, людей русскоговорящих. Проще всего отрезать — забор построить. А быть с теми, кто живет в Николаевской, в Херсонской областях, в городе-герое, городе русской славы Одессе? Галичанам их отдавать?! Я бы хотел, чтобы все это было нашим!