«Когда стоишь у обрыва не хочется ни проповедовать, ни богословствовать» – Заразиться может любой, но вот что я понял: этот «выбор» лежит исключительно в области Промысла Божьего, – говорит протоиерей Александр Овчаренко, клирик храм cвятых Петра и Февронии, города Запорожья. – Кто-то перенесет вирус в лёгкой форме, кто-то даже не заметит, что переболел, кто-то может […]

Запись Священник, переболевший ковидом: «Я должен был умереть, но Господь явил свою милость» впервые появилась Милосердие.ru.

«Когда стоишь у обрыва не хочется ни проповедовать, ни богословствовать»

– Заразиться может любой, но вот что я понял: этот «выбор» лежит исключительно в области Промысла Божьего, – говорит протоиерей Александр Овчаренко, клирик храм cвятых Петра и Февронии, города Запорожья. – Кто-то перенесет вирус в лёгкой форме, кто-то даже не заметит, что переболел, кто-то может вообще никогда не заболеет. Но будут и те, кто попадет в «красную зону» и уйдет в иной мир.

Я часами просто сидел, даже ни о чем не думал. Вирус реально бьёт по психике и влияет на восприятие происходящего – ты постоянно находишься в состоянии какой-то «ошарашенности», из-за карантина привыкаешь быть социально пассивным. Не вмешиваться, не активничать. Это не безразличие, просто нет интереса. Не хочется никого видеть, никому звонить, ни с кем разговаривать.

Все время был между надеждой и отчаянием.

Очень сильны и навязчивы были помыслы суицида и панических атак. Никогда за всю мою осознанную мирскую и церковною жизнь такого не было. Ощущение богооставленности.

Некоторые страсти обостряются – раздражение, осуждение, ропот, недовольство, обидчивость. Может быть, это было только у меня. Но я благодарен болезни за то, что она мне помогла многое осознать, приостановить свой бег по жизни.

Молиться (словами, молитвами из молитвослова) в таком состоянии почти невозможно (это я о себе), но утешало присутствие рядом близких и родных людей, особенно маленьких детей, которые своей жизнерадостностью удерживали и смягчали.

И без слов вопль на Небо. Всем своим существом. Это научило настоящему преданию себя в руки Божии. Отпускаешь всю свою жизнь. И когда стоишь у обрыва не хочется ни проповедовать, ни богословствовать.

Через некоторое время после болезни я пошел причащать больных ковидом в реанимации. Пошел чтобы страх после болезни меня не связывал.

Интересный опыт. Меня укорили, что Христос не боялся болезней и заразных больных, так зачем священнику защитный костюм? Такое «облачение» – это требование больницы. Без нее меня не пустили и я не смог бы принести Тело и Кровь больным. У меня нет дерзновения сравнивать себя со Христом и Его смелостью, когда Он общался без средств зашиты с больными прокаженными. Я пробую смиренно исполнять свой пастырский долг, как я его понимаю.

«На вторые сутки в цитокиновом шторме я понял, что душа готовится к отходу»

– На вторые сутки в цитокиновом шторме я понял, что душа готовится к отходу», – рассказывает иерей Евгений Лищенюк, настоятель храма Богоявления Господня в городе Воронеж. – В этот момент думал не о том, что не готов к смерти, а о том, кто будет растить трехлетнего сына и трех дочерей. Это продолжалось дня два, потом начались ухудшения, исчезали мысли о семье, появилось состояние подготовки к переходу: чувствовал, что душа скоро покинет тело.

В этот момент вспомнил слова преподобного Амвросия Оптинского. Он считал, что больной человек всегда ближе к Богу, чем здоровый. «В скорбях человек может находить утешение в молитве, а в тяжкой болезни телесной он и этого утешения лишен» – говорил старец.

Я слушал акафист Скоропослушнице, канон покаянный ко Господу Иисусу Христу, Канон умилительный ко Пресвятой Богородице, это утешало. В какой то момент уже не можешь слушать – все становится отдаленным и приглушенным. Начинаешь Иисусову молитву читать, в какой то момент и ее не можешь читать полностью, начинаешь молиться просто «Господи, утешь» и «Господи, исцели».

Господь ждет. Есть период, когда Господь попускает испытания, и очень сильно бесы нападают. Но я был уже настолько обессилен, что не боялся. Думал только: «Ну ладно я, а семья за что?»

Понимаешь, что все, что ты делаешь, не будет засчитываться. Ты это делаешь для того, чтобы очищать свое сердце, подготавливать душу.

Я понял, что главное – иметь надежду на Бога. Непоколебимую. Лукавый в последние дни жизни, если человек переносит какую-то скорбь, пытается сбить надежду: тебя никто не слышит, кому ты там нужен, что ты там доброго делал?

Одно дело – когда умираешь на благообразном смертном одре, а я лежал в больнице, родные не знают о том, что происходит. Состояние полного одиночества. Нет духовной поддержки. Господь попускает испытать последние скорби душевные.

Стал близок духовный опыт старца Иосифа Исихаста, он много скорбел и болел, а когда к все тело покрылось волдырями, он целую неделю ощущал, что его покидает сознание. Я вспомнил этот момент из его жизни. Ему явился Господь на кресте и сказал: «Я ради тебя вишу на кресте, почему ты не можешь вынести это искушение». Я подумал, что мне суток двое надо помучиться безропотно. После этого начал произносить «Крест Христов», эти слова меня держали в духовой бодрости.

Меньше работает человеческий рассудок, больше – рассудок духовный. Постоянная духовная борьба: либо отчаяние, либо надежда. В какой-то момент было ощущенье, что тело рядом лежит, и оно уже не особо твое, а ты в пространстве, в переходе каком-то. Это состояние нестабильное, нет четкого понимания будущего. Лукавый в этот момент начинает больше всего приступать.

Я взял себя в руки и подумал: «Пусть я умру, но с надеждой на Христа». В эту секунду все поменялось, пришло утешение. Должно быть доверие Богу как внутреннему отцу. В голове было одно слово – надежда, оно и было мостиком. Больше всего хотелось видеть семью и служить литургию.

Я понимал, что, с одной стороны, Бог силен исцелить, с другой стороны, что есть промысел Божий, и я не хочу просить Бога о том, чтобы он его изменил.

Внутренне я бы согласился с фактом своей смерти. Мне кажется, что я должен был умереть, но Господь явил свою милость. Милость за молитвы людей.

Я увидел такую любовь к себе, что был поражен! Было даже как-то неудобно, что доставил людям столько переживаний. Молитва и любовь чувствовались. Поддержка была просто потрясающая. В том состоянии я понимал, что есть Господь, он милосердный, он может снизойти к молитвам людей.

Думаю, что Господь провел меня через это, чтобы я приостановился в суете. Мы большую часть сил, времени, эмоций тратим на такую ерунду… Надо понимать, что не взвешиваются добрые и злые дела, есть только состояние души. От состояния души на пороге смерти зависит твой переход. Если она не подготовлена, то лукавый тебя снесет.

Во многих ковидных отделениях снимают ручки чтобы избежать самоубийств. Эта болезнь очень сильно эмоционально шатает, и лукавый это использует. Я видел изменения в своем соседе по палате, у него начинались паника и депрессия. В процессе реабилитации очень часто участвует психотерапевт.

Если говорить о духовных размышлениях, то ум был ясный, не было помыслов неверия. Если человек живет в суете, отвлекаясь на скандалы и конфликты, то очень тяжело будет в последний миг проявить стойкость. Я думаю, что многое из того, что мы делаем в жизни, должно быть ради последнего мига.

Вспомним слова Спасителя: «В чем застану, в том и сужу». Нужно жить так, чтобы в последний момент не оказалось, что сердце наше слабое и ничего духовного в нем нет.

Подготовлено при поддержке Международного грантового конкурса «Православная инициатива – 2021»

Запись Священник, переболевший ковидом: «Я должен был умереть, но Господь явил свою милость» впервые появилась Милосердие.ru.