Марина Литвиненко: Поставить точку в деле для меня не так важно

Завтраки с Соколовой

Фото: Николай Клименюк

СМарина, недавно в Высоком суде Лондона закончились слушания по делу об убийстве вашего мужа, бывшего подполковника ФСБ Александра Литвиненко. Каковы результаты слушаний и удовлетворены ли вы ими?

Сейчас мы ожидаем решения судьи Роберта Оуэна по нашему делу, которое будет вынесено в форме рекомендательного письма правительству Великобритании. Можно сказать, что я удовлетворена, так как к этому результату мы шли 9 лет.

СЗа этот очень долгий период вы действительно столкнулись с массой юридических сложностей, отказов, проволочек в английском суде?

Слухи о том, что дело намеренно затягивалось британскими институциями и его якобы хотели похоронить — неправда. Сложности и препятствия, разумеется, были, но другого рода. Через 5 лет после того, как умер мой муж (Александр Литвиненко был отравлен 1 ноября и умер 23 ноября 2006 года. — Прим. ред.) и стало ясно, что люди, которых подозревают в убийстве, — г-да Луговой и Ковтун — никогда не окажутся на скамье подсудимых, так как Россия их не выдаст, рассчитывать на уголовный суд над ними мы не можем. У меня оставалась единственная возможность — запросить так называемый inquest. Это форма судопроизводства, при которой абсолютно все материалы, собранные в ходе уголовного расследования, предоставляются в суд, и судья выносит решение вне зависимости от наличия или отсутствия подсудимых. Говоря простым языком, цель inquest — установить правду.

СНасколько я знаю, впоследствии inquest был заменен на другую форму судопроизводства — public inquiry. Почему?

Потому что возникли препятствия в рамках английского правосудия. Нам запретили пользоваться секретными материалами, которые мы хотели использовать в ходе inquest.

СМожно ли расценивать этот запрет как попытку политического давления?

Не совсем. Возможно, сначала действительно сыграло роль желание не портить отношения с Россией на высшем уровне. Но постепенно ситуация изменилась. В чем сама Россия сыграла решающую роль. Многие, например, запомнили знаковый обмен репликами между Дэвидом Мэлибендом, который в 2006 году был министром иностранных дел Великобритании, и Путиным. Речь шла о выдаче Лугового. Дэвид Мэлибэнд сказал: «Если ваша конституция не позволяет выдавать преступников, значит надо что-то в ней поменять». На что Путин ответил: «Вы себе мозги поменяйте».

Фото: РИА Новости

Дмитрий Ковтун и Андрей Луговой во время пресс-конференции для британских журналистов

СНа какой стадии вы лично вступили в процесс?

Я долго держалась в стороне. Но когда со дня убийства прошло 5 лет, подумала: а что дальше? Полиция меня заверяла, что по таким делам нет срока давности. Но я сказала, что не буду ждать 10 лет. В 2011 году я инициировала inquest, а в 2012 году дело попало к судье Оуэну. Изучив обстоятельства, судья совершенно неожиданно, в том числе для нас, объявил, что в материалах дела есть доказательства участия российского государства.

СПосле этого заявления судьи британские официальные лица стали возражать против рассмотрения дела в открытом режиме?

Да. В феврале 2013 года Уильям Хейг, в то время министр иностранных дел, написал письмо, в котором запретил пользоваться документами, добытыми в ходе процесса, в открытом слушании, потому что это является нарушением безопасности, нанесением вреда дипломатическим отношениям и т. д. После этого судья Роберт Оуэн сказал мне, что, к сожалению, версию об участии российского государства в убийстве моего мужа он рассмотреть не сможет, потому что у него не будет доказательной базы. Оуэн сказал, что единственный выход в сложившейся ситуации — запрашивать другую форму слушаний, которая называется public inquiry. Это похоже на inquest, но отличие в том, что материалы, которые невозможно заслушивать в открытом режиме, можно рассматривать в закрытом.Мы подали на public inquiry но нам опять отказали. На этот раз Тереза Мэй — директор Хоум-офиса (министерство внутренних дел Великобритании. — Прим. ред.). Тогда я подала жалобу на Терезу Мэй и выиграла. В результате дело об убийстве моего мужа рассматривалось в режиме public inquiry. Повторюсь, сейчас мы ждем окончательного решения судьи.

ССейчас — в отличие от 2006-го или даже 2012-го — политическая обстановка складывается скорее в вашу пользу. Вы полагаете, что решение суда будет объективным?

Я уверена в этом. За 10 лет я имела возможность лично убедиться в независимости британского правосудия. Вообще, за годы, которые я живу в Англии, у нас сменилось несколько правительств. Россия тем временем живет под управлением одного человека. Отношение к нему в Англии было разное. Когда случилось убийство Саши в 2006 году, у власти был Тони Блэр. С Путиным у Блэра сначала были хорошие отношения, потом они ухудшились. Так вот, Блэр уже тогда сказал, что никакие дипломатические, политические причины не оправдывают нерасследование преступления. Когда пришли консерваторы и Дэвид Кэмерон на первый срок, мне сразу посоветовали настроиться на другое отношение. Новое правительство, все хотят строить с Россией бизнес и т. д. Я думаю, что каждый новый правитель хочет показать, что он-то умнее предыдущего. Мы помним, как Буш заглянул в глаза Путина и увидел там его душу… Но в конце срока ни у кого не оставалось иллюзий. Завершая тему, могу сказать, что ни один премьер, независимо от взглядов и пристрастий, не пытался отрицать значимость нашего кейса. Все понимали, что это преступление невозможно ни отодвинуть, ни забыть. Это краеугольный камень.

СМарина, о расследовании дела вашего мужа мы знаем в основном юридические подробности. Для политиков, юристов, спецслужб и публики, это дело, как вы правильно сказали, кейс. Имея возможность говорить с вами лично, я хочу спросить о человеческом аспекте трагических событий, которые произошли с вашей семьей. Как вы пережили смерть мужа? Как потом нашли в себе силы практически в одиночку бороться в течение девяти лет без денег и без особенных надежд на победу?

Я не пережила смерть моего мужа. Я продолжаю переживать. В моем случае прошедшего времени не существует. Если в моей жизни появляются новые люди, они либо принимают меня со всем этим грузом, либо нет. Бывает, что люди разводятся, входят в новые отношения и забывают о прошлом. Я — нет. То, что с нами произошло — не развод. Это даже не просто смерть. Это шлейф, который тянется за тобой, куда бы ты ни отправился. Я никогда не смогу забыть, как мой муж умирал.

СВы сказали, что об отравлении полонием узнали в последний день его жизни?

Саша заболел резко, неожиданно. Это было как пищевое отравление, но невероятно сильное, внезапное. Оно не прекращалось в течение трех суток. Сашу забрали в больницу и дали лекарства, которые смогли это остановить. Потом, в течение 10 дней не могли поставить диагноз.

СВрачи рассматривали версию пищевого отравления?

Сначала да. Потом они подумали, что это бактерия, которая попала в кишечник, пытались вылечить антибиотиками. Но Саша с самого начала подозревал неладное, так как происходящее с ним не выглядело обычным расстройством желудка. Все-таки он много лет был сотрудником спецслужб, а до того военным.

СРасскажите подробнее про его карьеру.

Саша начал служить с 17 лет. Он окончил школу в Нальчике и пошел в армию.

СОн из семьи военных?

Его папа — военный врач, дедушка — военный летчик. История казачьих поселений в Нальчике, откуда родом семья, насчитывала двести с лишним лет. Все его предки там похоронены. Когда Саша не поступил в университет Нальчика, дедушка ему сказал: «Все, собирайся в армию». Саша был спортсмен, мастер спорта по современному пятиборью, которое включает в себя верховую езду, стрельбу, бег, фехтование, плавание. Он поступил в военное училище, стал курсантом, потом 5 лет учился в командно-войсковом училище им. Орджоникидзе. Потом окончил офицерские курсы, служил в дивизии Дзержинского, и уже оттуда в 1991 году его перевели в Центральный аппарат КГБ, когда КГБ фактически не стало.

Фото: Алексей Мякишев/Коммерсантъ

Бывший сотрудник Федеральной службы безопасности (ФСБ) Александр Литвиненко перед началом судебного заседания

СДо этого назначения Литвиненко работал на КГБ?

Он работал в Дивизии Дзержинского, это «Витязь» — группа быстрого реагирования, которая существует при КГБ, они базировались в Балашихе.

СВаш муж входил в группу «Витязь»?

Он не был членом группы «Витязь». Он был… как их называют… особист? В 1991 году его бывший начальник предложил перейти в центральный аппарат КГБ — тогда как раз путч случился. Когда Саша пришел туда служить, он был одним из самых молодых офицеров — в звании подполковника в свои 33 года. Это считалось серьезным карьерным ростом. Он добивался всего сам, не по блату, он не был ничьим сыном, зятем, не занимался бюрократической работой. Он всегда работал на земле, помогал людям. Он верил в то, что делал. Когда его работа перестала быть нужной, более того, когда она стала вредна, когда им попытались воспользоваться, чтобы сделать офицера фактически преступником, он не стал этого терпеть.

СКогда и как вы познакомились?

Мы познакомились в 1993-м, а год спустя поженились. Серьезный период был, когда в Москве стреляли. Я была преподавателем танцев. И мои друзья, танцоры, попали в беду, у них начали вымогать деньги сотрудники органов, причем речь шла сотне долларов! Люди были готовы мараться за такую сумму. Саша помогал расследовать это вымогательство. И вот мои друзья захотели приехать ко мне, поздравить с днем рождения, но не могли выйти на улицу — боялись. Саша им сказал: «Если боитесь, я поеду с вами». Они поехали. Так мы с Сашей и познакомились — в мой день рождения, у меня дома. Саша был удивительным другом. Все, кто с ним общался, это признавали. Даже людей, которые ему приносили зло или предавали, он мог простить.

СВесьма необычное качество для сотрудника органов.

Он был белой вороной. Особенно трудно ему было, потому что он не пил. Это вызывало у начальников и коллег подозрения.

СКогда у вашего мужа начались неприятности по службе?

Неприятности начались тогда, когда он понял, что цели, которые ставили перед ним на службе, входят в конфликт с его представлениями о чести. Фактически Сашу и его коллег призывали заниматься рэкетом.

СКаким образом?

Например, говорили, что есть парковка, денег не платит. Вышестоящие офицеры «крышевали» эту парковку, а нижестоящие должны были идти, «вышибать» деньги. Последнее место службы, куда Сашу перевели, было УРПО — Управление по разработке преступных организаций. Это была засекреченная структура. Вскоре выяснилось, что, занимаясь разработкой преступных организаций, с которыми они должны были бороться, сотрудники УРПО часто выходили далеко за рамки закона. Саша это видел и молчал, пока не случился разговор, во время которого его спросили, смог бы он убить Березовского.

СКак ваш муж отреагировал на это предложение?

Это был конец 1997 года. Саша долго ходил мрачный, а потом пошел и все рассказал Березовскому. Он не хотел это выносить на публику, просто пришел к нему.

СИ как отреагировал Березовский?

Сказал: «Этого не может быть!» Саша был знаком с Борисом Абрамовичем с 1994 года, когда на него было совершено покушение. Он участвовал в оперативной группе. Потом, после того как убили Влада Листьева и Березовского хотели арестовать и вывезти из офиса, Саша приехал в этот офис и не дал его вывезти, потому что не было ордера на арест. Саша сказал: «Предоставьте мне ордер и тогда забирайте».

СНе отдать Березовского было его личной инициативой?

Нет, он это сделал с ведома тогдашнего начальника московского ФСБ Трофимова. Трофимов дал ему сигнал. Я думаю, вышестоящие начальники в ФСБ воспринимали Сашу как сотрудника, приставленного к Борису.

СЭто соответствовало действительности?

Да, Саша писал отчеты о своих визитах к Березовскому. Березовский был условно Сашиным агентом. Сейчас говорят о том, что якобы Литвиненко был на службе у Березовского — этого не было.

СПосле того как ваш муж предупредил Березовского о готовящемся покушении, Березовский нанял его, стал ему платить как информатору?

Однозначно, нет. Пока Саша был на службе, никакой оплаты от Березовского и от кого бы то ни было другого он не получал. Березовский впервые материально помог мне, когда Сашу посадили в тюрьму.

СТо, что вы рассказываете, звучит очень необычно, поскольку речь идет о сотруднике спецслужб. Известно, что у этих людей существует собственная этика, допускающая действия вне рамок закона, если того требует поставленная цель.

Мне кажется, Саша старался быть таким, каким должен быть сотрудник спецслужб в идеале. И я думаю, он не был исключением. Просто другие были менее заметны, а Саша всегда был активен. До того как состоялся разговор об убийстве Березовского, было несколько кейсов, которые подтверждали, что группа, созданная в УРПО, должна быть использована в таких делах, которые впоследствии станут компроматом на ее участников.

СРечь шла об убийствах?

Думаю, да. Было полное ощущение, что сотрудников пытаются связать компроматом, чтобы эти люди согласились на любые преступления.

СУбийство Березовского должно было стать таким компроматом?

Это убийство было чертой, через которую совершивший его перешел бы и уже не вернулся. Саша категорически не стал бы этого делать.

СНо он не выполнил приказ. Повторюсь, это очень необычно для сотрудника спецслужбы.

Мой муж все же был оперативник, человек, который работал на земле и расследовал преступления. Он не состоял в спецслужбе, которая работала против инакомыслящих и мировой закулисы, это больше похоже на FBI, если проводить параллели. Он был контрразведчиком, когда шла война с Чечней, служил в антитеррористическом центре. Он отлично знал Кавказ изнутри. Приезжал в Нальчик, зная, что все чеченские боевики лечатся там в санаториях, и что информацию надо добывать там. Способность собирать и анализировать информацию у моего мужа была уникальная. Плюс отличная память, он был очень аккуратен во всем, что касалось информации. Разумеется, он был сотрудником спецслужбы. Но с другой стороны, он был оперативником. Любое дело до того, как оно попадает к следователю, создает оперативник. И от того, как оперативник сумеет собрать и преподнести факты, зависит, сумеет ли следователь дальше дело расследовать. Вот этим Саша и занимался. У него была уникальная способность к кропотливой работе. >> Читать дальше

>> В начало 

Фото: Николай Клименюк

СГотовясь в нашей встрече, я перечитала интервью вашего мужа, где он говорит об убийстве Яндарбиева, взрывах домов, перспективах российской власти и т. д. Сейчас понятно, что это поразительно точный прогноз человека, знающего реалии и прежде всего психологию людей из спецслужбы изнутри. Но в момент, когда это интервью давалось, заявления Литвиненко, вероятно, звучали как бред сумасшедшего.

Есть снятый Андреем Некрасовым документальный фильм, который построен на нескольких Сашиных интервью. То, что он говорил, сейчас страшно слушать. Он абсолютно точно предсказывает все то, что происходит сегодня. Говорит, что наступило страшное время, когда коммунистическую идеологию сменила идеология денег. Он говорит это в 2002 году. Он говорит: «Меня убьют не за то, что я предал корпорацию, а за то, что я затронул самое главное — их методы получения денег».

Я не могу смотреть этот фильм, это всегда по живому, каждый раз поражаешься — не предвидению, нет, а его способности уже тогда это проанализировать. Мой муж знал своих коллег изнутри. Понимал, как устроены их мозги. Когда Сашу выпустили из тюрьмы — это был декабрь 1999 года — мы поехали в подмосковный дом отдыха. Там он встретил коллегу, с которым недавно начал работать. И этот человек сказал моему мужу: «Саня, как ты теперь будешь жить?! У тебя же ни ксивы, ни пистолета?»

СВы сейчас сказали очень важную для понимания психологии людей из нынешней российской власти вещь. Когда мне случалось познакомиться с кем-то из них лично, меня всегда поражала их готовность — вне зависимости от воспитания и образования — делать что угодно, принимать унижения, лгать, делать любую грязную работу в обмен на возможность оставаться в обойме до конца жизни. Я пыталась понять, с чем связан такой сильный страх быть изгнанным из корпорации, оказаться вне системы. Это казалось мне психологическим феноменом, чуть ли не результатом зомбирования. Но все оказалось очень просто. Эти люди совершенно искренне не понимают, как это — жить без «ксивы и пистолета». Без распределителя, мигалки, халявных денег, еще каких-то благ, в приведенном вами случае — без возможности присваивать чужое, грабить. То есть они действительно не знают, куда пойдут и чем займутся, если у них все это отобрать. Вернее, понимают, что идти им некуда, они ничего не умеют и никому не нужны. Меня когда-то поразила простота этого объяснения.

Вы правы. Но мой муж был другим. Когда у него не стало корочек и оружия, он не потерялся. Мы уехали в Англию, и я очень переживала, потому что эмиграция не была добровольным выбором. Мы никогда не думали, что будем жить в другой стране. До того как Сашу посадили, он говорил: «Марина, в стране будет очень страшно и, возможно, придется уезжать». Я отвечала: «Такого не может быть. У нас ребенку четыре года, у нас друзья хорошие». Он убеждал меня, что наш мир — из стекла: «Ты не понимаешь, какое количество дел ко мне приходит, я даже боюсь рассказывать, сколько происходит воровства, сколько убийств, и никто не хочет это расследовать. Ты живешь среди красивых людей, преподаешь свои танцы и тебе кажется, что мир хороший. А потом кто-то приходит и булыжником разбивает стекло, и твой стеклянный дом рушится в одночасье». Мне было трудно в это поверить. Я была оптимистом. И когда мы в итоге оказались в Англии, я переживала за мужа, потому что Саша оказался абсолютно оторван от того, что делал всю жизнь.

СКак вы оказались в Англии?

Все началось в 1997 году, когда Саша рассказал Березовскому о том, что ему предлагали его убить. Березовский не поверил. Тогда Саша сказал, что пригласит еще двух человек, которые присутствовали при разговоре. Когда люди пришли и все подтвердили, Березовский сказал, что с этим нужно разобраться. И попросил Севастьянова, который тогда работал в Администрации Президента, выяснить все без шума. В итоге дело попало к тем самым людям, которые предлагали Саше Березовского убить. И тут все уже стало очень серьезно. В апреле было записано большое видеоинтервью Доренко с сотрудниками УРПО Понькиным, Гусаком и Литвиненко. Я сидела за камерой. Они говорили 4 или 5 часов. Я была в полном ужасе. Представьте, сидят три мужика и говорят что-то совершенно запредельное.

СДля чего было записано интервью?

Появилась информация, что их арестуют. Они решили, что запишут материал на случай, если их арестуют или убьют. Это был 1998 год. В мае вдруг появилась статья за подписью Хинштейна с информацией о том, что сотрудники УРПО взбунтовались, потому что им приказали убить Березовского. После этого слива дело стало достоянием гласности. В июне всех сотрудников УРПО вывели за штат. Отняли ксивы и пистолеты, отправили на отдых. А в июле директором ФСБ стал Владимир Владимирович Путин.

СНазначение Путина было отчасти результатом скандала, инициированного вашим мужем?

Именно так. Путин появился на фоне этого скандала. Хотя он и утверждает теперь, что не знает, кто такой Литвиненко. Но он отлично знает. Их встреча, организованная Березовским, состоялась в августе. От Саши требовалось предоставить информацию о взяточничестве, коррупции в ФСБ и т. д.

СКто именно был заказчиком убийства Березовского? Или автором идеи? Кто говорил с вашим мужем?

С Сашей говорил его начальник Камышин. Но ФСБ вело против Березовского настоящую войну.

СЭто была идеологическая война? Или были какие-то другие причины?

Во-первых, была конкретная экономическая причина. Приватизированный и контролируемый Березовским «Аэрофлот» лишил кормушки большое количество людей из спецслужб.

СКаким образом?

Каждый офис «Аэрофлота» по всему миру контролировался спецслужбами. После приватизации это, разумеется, закончилось. Кроме того, расформировали отдел по экономическим преступлениям, то есть лишили спецслужбы еще одной серьезной кормушки. К этому имел отношение Березовский. Когда мой муж сидел в Лефортово, с него почти каждый день требовали показаний против Березовского. Это был 1994 год.

СБерезовский понимал, что против него ведется настолько серьезная игра?

Нет, он в этом смысле был поразительно наивен, считал, что происходит просто клановая борьба, которую нужно «разрулить», не понимал, что ФСБ борется именно с ним. Ему казалось, что в его окружении есть преданные, честные люди. К таковым он относил и Путина. Например, когда Саша сидел в тюрьме, Березовский был уверен, что Путин поможет его выпустить. При том, что Путин, возглавляя систему, был больше всех заинтересован в том, чтобы Саша сидел в тюрьме и давал показания против Березовского. Саша много знал и был очень неудобной фигурой.

Фото: REUTERS

Александр Литвиненко

СПочему вы все-таки решили покинуть страну?

В 1998 году Саша созвал пресс-конференцию. Это было беспрецедентно — до этого сотрудники ФСБ никогда не говорили публично. Все, разумеется, обратили внимание на слова: «Мне было приказано убить Березовского». Но никто не услышал, что большую часть выступления Саша посвятил коррупции, преступлениям в рядах ФСБ, и прямо сказал, что ФСБ становится организацией, от которой скоро нужно будет спасать людей. После пресс-конференции Саше начали мстить. Его посадили в тюрьму по обвинению в нанесении побоев, он отсидел 9 месяцев, потом его оправдали в зале суда. Это было феноменально — его оправдал военный суд. Но в зале суда его арестовали повторно, уже по другому делу. Судьи были ошеломлены. Это было неуважение к военному суду. Сашу увезли в «Бутырку». На этот раз обвинили в том, что они с его начальником Гусаком украли вагон зеленого горошка. Потом выяснилось, что все это туфта. Когда Саша был в «Бутырке», военный суд выпустил его по подписке. Я помню, что тогда схватила Сашу и просто не знала, куда бежать… Когда Саша мне сказал, что его снова могут арестовать и я должна буду поехать по миру и рассказать нашу историю, я ответила: «Ты вообще понимаешь, о чем говоришь, кто нас будет слушать?! Кому мы нужны?!» Я была уверена, что теперь все будет хорошо. Хотя, когда Сашу первый раз арестовали, один прокурорский мне сказал: «У нас больше десятка дел, которыми Литвиненко занимался. Мы каждое будем открывать и по каждому будем находить ему преступление».

СТо есть стояла задача любым способом его посадить?

Именно. Они дали понять, что не надо было выступать по телевизору, что будут его наказывать. Когда второе дело развалилось, открыли третье. Ему попытались инкриминировать хранение взрывчатых веществ. И уже в этот раз хотели проводить суд не публично в Москве, а в закрытом режиме, в Наро-Фоминске. Саша сказал: «Меня туда не довезут». И еще были месседжи, которые касались не только его, но и семьи. Он понимал, что если с ним что-то случится, его семья останется без защиты. Так он впервые осознал, что надо бежать заграницу. Куда — никто не понимал. У Саши не было загранпаспорта.

СВы никогда заграницу не ездили?

Первый раз мы поехали в 2000 году в июне с сыном Толей в Париж, в Диснейленд. До этого никуда не ездили. Начиная с 1996 года Саша никуда не мог ездить, он все-таки в антитеррористическом центре работал.

СОн давал подписку?

Нет, просто не давали добро на такие поездки. А тут он вообще был под подпиской о невыезде, паспорт у него забрали. Однажды, когда мы должны были забирать ребенка с дачи, он вдруг мне сказал: «Мне надо в аэропорт. Я улетаю к родственникам в Нальчик, я тебе позвоню». И все. Для меня это было шоком. А через два дня наш общий знакомый сообщил: «Марина, звонил Саша, просил тебя купить новый мобильный». Я купила, Саша позвонил и говорит: «Тебе надо уехать отдыхать». Я отвечаю: «Как отдыхать? Уже конец сентября, работа, ребенок в школу пошел». Он говорит: «Ну ты же хотела отдохнуть». Сказал, чтобы я купила билет в любую страну. Решили лететь в Испанию. 14 октября купили тур, и мы с Толей с чемоданом летних вещей полетели совершенно непонятно зачем и куда. Саша позвонил в последний момент, когда мы уже пристегивали ремни: «Ты точно в самолете?» Он боялся, что нас высадят, начал прорабатывать какие-то возможности бегства через Белоруссию, Украину и т. д. Мы прилетели в Испанию. Там нас встретил знакомый, который рассказал, что Саша находится в Грузии и ждет, чтобы ему сделали паспорт. В тот момент, в 2000 году в Сочи был транзит, паром. Саша потом писал, что его свобода стоила 10 долларов. Потому что он забежал на паром последним и когда пограничник проверял, нет ли его имени в черном списке, Саша в паспорт вложил 10 долларов. И пограничник не стал проверять. Так Саша уплыл в Грузию. И в Грузии его уже ждал паспорт.

СГрузинский?

Да.

СТо есть поддельный?

Да. Когда мы прилетели в Испанию, Саша сказал: «Марин, вы уже, наверное, не вернетесь в Москву». Я говорю: «Как ты себе это представляешь?» Он ответил: «Если вы вернетесь в Москву, я тоже вернусь, я один не поеду никуда». Я чувствовала себя так, словно стою над обрывом и решаю, прыгать или нет. И когда Саша сказал: «Марин, мне без вас ничего не надо», я поняла, что либо я сохраняю нашу семью, либо… И я приняла решение. Из Малаги мы прилетели в Турцию, где встретились с Сашей. Первые три дня у нас был холидей, мы наконец-то были все вместе. А потом мы стали думать, что делать дальше. Первым решением было пойти в Американское посольство в Анкаре и попросить убежища.

СИ вы действительно туда пошли?

Да. На том этапе к нам присоединился друг Саши Алик Гольдфарб, который потом стал очень близким для нашей семьи человеком. А так как Алик — американский гражданин, то для него оптимальный путь — американское посольство. Пока мы сидели в отеле, адвокаты по просьбе Гольдфарба связались с посольством и сказали, что сотрудник ФСБ РФ с семьей просят политического убежища. И нам назначили встречу. Мы втроем пришли. Сашу сразу же увели. Судя по всему, он не произвел на них впечатления, так как не обладал секретами. Он мог рассказать, какие бандиты в России с кем дружат, но американцев это не интересовало. У них не было необходимости спасать Сашу. Они сказали, что единственный вариант — это предоставить ему грин-карту, но ее нужно ждать. На общих основаниях. Мы вернулись в гостиницу, поняв, что это невозможно. Мы также поняли, что уже засветились и нас вычислили. Сели в машину и поехали в Стамбул. В Стамбуле начали опять рассуждать. Гольдфарб сказал, что мы можем лететь в Америку, но это будет нарушением миграционных правил и нас посадят в тюрьму... Я сказала, что не хочу в тюрьму. Я теоретически еще ничего не нарушила. Я могла подхватить ребенка подмышку и лететь обратно. И тут ему пришла в голову гениальная идея: «Слушайте, можно лететь в Англию! Можно купить билет, не нужно транзитной визы. Вы прилетаете в Хитроу и сдаетесь». План был принят. Мы купили билеты от Стамбула до Тбилиси через Лондон. Когда покупали, нас спросили, почему так странно летите, по прямой нельзя? У Алика был билет в Нью-Йорк, и он сказал, что мы хотим вместе долететь до Лондона, чтобы заняться там шопингом, а потом разлетимся в разные стороны. Мы прилетели в Хитроу, вошли в транзитный зал. Алик увидел первого секьюрити, и они пошли с Сашей сдаваться.

СКак проходил процесс «сдачи»?

Гольдфарб сказал: «Это сотрудник ФСБ, он сбежал из России и просит политического убежища». Мы просидели 8 часов в терминале. Потом нам разрешили выйти. Так, 1 ноября 2000 года мы оказались в Англии. Я помню, когда позвонила маме, мама была в шоке.

СКак складывалась ваша новая жизнь в Англии?

Первое время мы себя чувствовали туристами, все музеи посмотрели. Саша готовил документы для получения политического убежища, Толя пошел в школу, я пошла на курсы английского языка. Мы поняли, что нужно строить новую жизнь.

СКвартиру снимали?

В этом смысле нас очень поддерживал Березовский. Он давал деньги.

СОн уже жил тогда в Англии?

Еще не постоянно. Но у него уже был офис в Лондоне. Он до последнего не верил в то, что если вернется в Россию, его арестуют. Он очень многим вещам не верил, к сожалению. А когда Саши не стало, признался, что очень многого не понимал. Получив убежище, Саша стал писать. Первая книга была — «ФСБ взрывает Россию», он активно участвовал в ее подготовке.

Фото: ТАСС

Александр Литвиненко

СПонимал ли ваш муж, к каким последствиям для него лично может привести издание этой книги?

Думаю, да. В книге он прямо говорил о том, кто именно стоит за этими преступлениями и кто может стать во главе России, и что если это случится, все кончится очень плохо.

СРаботая над книгой, ваш муж опирался на свои догадки?

Саша не участвовал в следствии по взрывам домов. Это был 1999 год, он тогда сидел в тюрьме. Но думаю, у Саши были информаторы из тех, что работали по данному делу. И потом они поплатились. Например, Михаил Трепашкин отсидел два раза подряд в тюрьме — именно за то, что помогал Саше с материалами для этой книги. Юрия Щекочихина, Сергея Юшенкова, входивших в парламентскую комиссию по расследованию взрывов домов, нет в живых. Думаю, что в какой-то степени их смерти — ответ на вопрос.

СВы лично верите, что ФСБ организовало взрывы этих домов?

Учитывая события, которые произошли в России за последние 15 лет, я считаю, что это вполне возможно. Мой муж был уверен, что система, которая привела Путина к власти, могла быть причастна к этим преступлениям.

СЯ помню, когда вышла книга, смотрела даже ее видеопрезентацию. 15 лет назад это выглядело как жуткий бред.

Ксения, вы сейчас сказали то, что говорили очень многие люди. Те вещи, о которых писал Саша, были очень неприятны для осознания. Он знал и своими глазами видел то, во что люди не могли поверить. А сейчас люди начали постепенно, с трудом это понимать. Сашины интервью стали помногу цитировать в аналитических программах и т. д.

СЯ думала об этих взрывах. Если бы тогда поверить в то, что говорил ваш муж, нужно было бы немедленно собирать чемоданы и прощаться с родиной. Потому что физически опасно оставаться на территории, которую контролирует спецслужба, способная абсолютно на все. Но это было кардинальное решение, к которому очень многие в то время были не готовы — в том числе и я.

Увы, время показало, что мой муж был прав. Я сама недавно перечитала интервью про взрывы и осознала, что действительно 10 лет люди это читали и думали, что мой муж — какой-то дурачок. Сейчас он мертв, а его худшие прогнозы сбылись.

СЧем еще занимался ваш муж в Лондоне помимо написания книг?

Саша старался много работать. Писал, консультировал, встречался с людьми. У него появился новый круг общения. Они стали очень близки с Владимиром Буковским.

СВот как? Я немного знакома с Буковским и знаю, как искренне он терпеть не может и презирает все и вся, что имеет малейшее отношение к КГБ и русским спецслужбам. Ваш муж действительно с ним дружил?

Не просто дружил. Это было особенное чувство. Вы правы, когда говорите об отношении Буковского к спецслужбам, и для меня тем более ценно то, что он принял Сашу. Они часами разговаривали по телефону, мне было даже неловко, я говорила Саше: «Как можно так нагружать пожилого больного человека?» Потом у меня была возможность поговорить с Володей и я спросила: «Ничего, что Саша так?» — «Нет, — говорит, — нормально». >> Читать дальше

>> В начало 

Фото: Николай Клименюк

СВы меня крайне удивили, рассказав об этой дружбе. Это действительно о многом говорит.

Буковский дал Саше почитать материалы о преступлениях КГБ, о которых Саша не знал. После этого у Саши началось перерождение. Он стал диссидентом. Он не был диссидентом, когда вышел на свою пресс-конференцию, он не был диссидентом, когда убегал из России. Его диссидентство началось позже. Вообще то, что происходило c Сашей в Англии, было очень положительным. Я видела, что он нашел новые занятия, которые его увлекают. Но семья должна была как-то существовать. Саше не хотелось чувствовать зависимость от грантов Березовского и других. Он стал работать на частные фирмы, которые собирали информацию по бизнесу. Так началась его новая карьера. Саша был очень ответственный в отношении семьи. К тому же однолюб. У него было мягкое, хорошее чувство юмора. Он говорил: «Как так, ты стареешь, ты же должна хуже становится, а становишься только лучше…» И знаете, может даже в тебе нет ничего особенного, но когда ты смотришь в глаза человека и слышишь, что ты лучшая, красивая, что тебя любят — это дорогого стоит! Был еще такой смешной момент. Саша говорил: «Что ж я тебя раньше не встретил?», а я отвечала, что всему свое время. Никто не думал, что это так рано закончится… Мы всегда рассуждали, что его бабушка с дедушкой — долгожители, к тому же мы оба заведенные на спорт, значит жить будем долго.

СВаш муж продолжал заниматься спортом в Англии?

В Англии он по полной программе оторвался. В России у него не было возможности купить хорошую форму, кроссовки. А тут он накупил! Думаю, в этот «стафф» можно было легкоатлетическую команду одеть и обуть. Ему это нравилось, доставляло эстетическое удовольствие. Однажды мы даже ходили с ним на фехтование. У нас недалеко был клуб, там был тренером польский чемпион. Он Саше дал потренировать одного мальчика, и я впервые увидела, как муж фехтует… Он сказал: «Все, уйду на пенсию и буду учить детей фехтованию». Такой вот мушкетер. Наивный, в чем-то идеалист, но в то же время очень «на земле».