Режиссёр Брусникин на РСН: В Москве не хватает независимых театральных площадок

Р. КАРИМОВ: Рустам Каримов у микрофона, и сегодня у нас в гостях режиссёр театра и кино, актёр, сценарист, театральный педагог, заслуженный артист России, заслуженный деятель искусств России Дмитрий Брусникин. Дмитрий Владимирович, здравствуйте. Д. БРУСНИКИН: Здравствуйте. Р. КАРИМОВ: Когда я смотрю Ваши интервью, слушаю Ваши монологи, замираю, порой, даже теряю Вас из виду, но задумываюсь над теми мыслями, тезисами, которые Вы озвучиваете. Я бы хотел начать с Вашего детства: отец военнослужащий, разные города, даже разные страны, разные школы, около 10 школ за всё это время Вы поменяли. Д. БРУСНИКИН: Чуть меньше, восемь, по-моему. Р. КАРИМОВ: Как Вы это принимали, эту данность судьбы? Наверное, терялись дружеские связи, а порой и не могли найти друзей, расскажите об этом. Д. БРУСНИКИН: Это было давно. Приятно возвращаться в этот возраст, и я иногда возвращаюсь туда в своих воспоминаниях, например, когда смотрю на молодых студентов. Сейчас мы набрали первый курс школы-студии МХАТ, и когда я с ними общаюсь, ставлю себя на их место и вспоминаю этот возраст. Действительно, в моём детстве было семь-восемь школ, мы много перемещались по стране. Я родился в Германии, в городе Потсдам. Мало что помню, потому что в три года меня уже вывезли оттуда, потом был город Загорск, Тамбов, Клин и так далее, Балашиха. Это судьба любой семьи военного, судьба любой семьи, людей, которые в этой профессии существуют. Это большое мужество для семьи, для жены военного держать семью таким образом, я знаю, что это очень непросто, действительно, сложно, вообще сохранять семью сложно, очень трудно было маме владеть профессией. Мама закончила химико-технологический институт, но работать по профессии было чрезвычайно сложно в результате перемещений семьи в разные города. Жёны практически вынуждены заниматься семьёй, мужем или выбрать профессию учителя, среди жён военных много учителей. Р. КАРИМОВ: Вы мальчуган, любопытный, любознательный, общительный, как Вы находили друзей, удавалось ли наладить контакт? Д. БРУСНИКИН: Да, удавалось, но это всегда непросто. Я вспоминаю, когда мы переехали из Тамбова в Клин, и это случилось в середине учебного года шестого класса, и пришлось даже поменять язык, в Тамбове изучал французский, а в Клину не было французского языка в школе, был немецкий и английский, и я стал заниматься немецким с нуля. Мы жили в военном городке, а школа была городская, в городке её позже построили, но я так и остался в той школе, и когда я пришёл в этот класс, был единственным парнем из военного городка. Ребята на меня посмотрели, и в перерыве подошёл ко мне Вася Гныб, коренастый парень, поздоровался, и с двух рук сделал мне хорошо поставленных удара в челюсть и в скулу. Это было такое знакомство. Меня вызвала учительница, спросила, что произошло, я сказал, ничего страшного, мы познакомились. Это была проверка меня, наверное. После этого нас посадили вместе с ним на последнюю парту, Вася был двоечник, и довольно быстро мы стали с ним близкими друзьями, я решал много задач по математике вместо него. Р. КАРИМОВ: Вы учились хорошо? Д. БРУСНИКИН: Да, хорошо. Р. КАРИМОВ: Хулиганом были? Д. БРУСНИКИН: Нет, не был. Но друзей-хулиганов у меня было очень много, они меня даже охраняли от всяких неприятностей. Р. КАРИМОВ: А причина в том, что Вас уважали за характер, за ум? Д. БРУСНИКИН: Я был достаточно продвинутым спортсменом, хорошо играл в футбол. Когда в этом возрасте кто-то что-то хорошо делает, умеет забивать голы, например, это ценят пацаны, охраняют. Р. КАРИМОВ: Жемчужина команды. Д. БРУСНИКИН: Американский способ обучения студентов в этом смысле продвинутый: они спортсменов всё время поддерживают. В школе меня ребята прямо охраняли, я помню. Р. КАРИМОВ: Давайте перейдём на следующий этап. Можно сказать, что Вы случайно стали актёром? Я сделал вывод такой, опровергните или подтвердите? Д. БРУСНИКИН: Наверное, можно сказать, что это дело случая. Р. КАРИМОВ: Вы учились не по специальности. Д. БРУСНИКИН: Я учился в институте электронной техники в Зеленограде, у меня были прекрасные друзья, старший брат учился и закончил этот институт, было много друзей и среди друзей моего брата, своих друзей. Это было счастливое время, студенчество, походы, КСП, театр, налёты из города Зеленограда на Москву с посещением всех театров. Театр был, конечно, культовым местом, и театр на Таганке был нами любим, мы смотрели все спектакли, многие просто наизусть знали: «Под кожей статуи Свободы», «Антимиры» Вознесенского. Но я никогда не сопоставлял себя с этим. Случайность заключалась в том, что после третьего курса мы оказались в Москве с моим другом и на спор стали ходить по театральным училищам, читать материал, которым мы владели. Р. КАРИМОВ: Делать было нечего? Д. БРУСНИКИН: «Я шагаю по Москве» помните кино? Ходят пацаны, гуляют. И вдруг оказалось, что в училище Щепкина заинтересовались моими актёрскими возможностями, предложили мне поменять профессию. Это было для меня так неожиданно, что я немного походил, день, два, три, а потом почему-то пошёл в другие училища. Р. КАРИМОВ: Мне кажется, Вы немного лукавите, говоря, «неожиданно для меня», получается, Вы были ведомым? Д. БРУСНИКИН: Кажется, что эта профессия таинственная, профессия мечты, неизведанная, и как вообще становятся актёрами – непонятно. Как становятся инженерами – понятно, надо сдавать экзамены, чертить, учить, знать формулы, а как здесь определять, как это пощупать? Р. КАРИМОВ: Сразу начинают говорить про талант. Д. БРУСНИКИН: Либо о каких-то связях, почему так много мнений о том, что это профессия, которая связана со знакомствами. Люди как раз говорят с той стороны, с обывательской, им кажется, что здесь всё так. На самом деле, это очень тонкая и непростая структура. Любой человек, который ставит себе задачей прийти на прослушивание в театральный вуз, совершает в какой-то степени подвиг для себя. Р. КАРИМОВ: Надя из Щербинки пишет: «Очень Вами восхищаюсь, попутного ветра, удачи, хороших верных друзей Вам». Д. БРУСНИКИН: Спасибо. Р. КАРИМОВ: Есть сообщения с шутливым подтекстом: «Бруснику не люблю, клубничку хочу», – пишут наши слушатели-юмористы. Мы затронули вопрос педагогики, меня интересует Ваша работа со студентами. Вы можете сравнить молодых актёров того времени, 80-х годов, может, раньше, и нынешнее поколение, в чём принципиальные особенности? Д. БРУСНИКИН: Я начал заниматься педагогикой давно, как только закончил школу-студию МХАТ, а это было в 1982 году. Я и мой близкий друг Рома Козак, который, к сожалению, ушёл из жизни очень рано, стали заниматься педагогикой, были сначала ассистентами у Олега Николаевича Ефремова, Аллы Борисовны Покровской, Андрея Васильевича Мягкова, а потом стали самостоятельными педагогами. Этот процесс не прерывался, не прерывается до сих пор. Моя жена тоже после школы-студии МХАТ стала преподавать там сначала сценическую речь, а потом мастерство актёра. Каждые четыре года происходит набор, и каждые четыре года это экзамен не только для тех, кто поступает, это экзамен и для меня, для нас, тех, кто набирает очередную мастерскую. Через четыре года очень многое меняется: люди, звук, время, стили, но какие-то основополагающие понятия, конечно, остаются. Р. КАРИМОВ: Меняются к лучшему или худшему? Д. БРУСНИКИН: Мне кажется, что сейчас возникло и возникает поколение людей, которые не воспитывались в идеологизированном обществе, они не знают, что такое идеология, они свободны в своих оценках, вкусах, своих интересах, и будет не просто загнать их в какое-то определённое русло, это люди, которые мыслят свободно, и у меня большая надежда на это поколение людей, которые становились самостоятельными. Это один из курсов нашей с Ромой мастерской, ученики которой уже стали педагогами, курс, где учились Саша Урсуляк, Серёжа Щедрин, Алёша Розин, Юра Квитковский, Даша Мороз, Серёжа Лазарев. Это был первый наш с ним самостоятельный курс, сейчас этим людям больше 30 лет, и это почти состоявшиеся творческие личности. У меня большая надежда на них, на этот творческий потенциал. Каждые четыре года поколения разные приходят. Р. КАРИМОВ: Вы говорите о свободе. Если философствовать, то должны быть рамки свободы. Я транслирую, наверное, мнение многих наших слушателей, когда говорят, что культура и юмор на телевидении, кинематограф берёт западный образец, мы забываем корни, уходим в пошлость, разврат, откровенные намёки, порой удручают. Д. БРУСНИКИН: Это дело воспитания, конечно: сколько ты положишь сил на воспитание, такой результат и получишь. Но никакими запретительными методами не добьёшься возникновения вкуса у людей, в этом я абсолютно уверен. Если действовать только методами запрещения, не давать, не позволять, закрывать, не давать читать, смотреть, это не разовьёт вкус. Если ты можешь предложить альтернативу и будешь доказывать, что есть хорошо, а что есть плохо, если ты работаешь в этой области, тогда, наверное, будет результат. Р. КАРИМОВ: Давайте подключим к нашей беседе слушателей. Здравствуйте. СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня Василий зовут. Всё было интересно слушать, но как только Ваш гость заговорил про свободу, мне немного дико стало. Свобода – это когда предать родину? Что Вы имеете в виду? Д. БРУСНИКИН: Мы разве говорили о предательстве родины? СЛУШАТЕЛЬ: Люди были в 90-х, театр на Таганке, что Вы имеете в виду? Д. БРУСНИКИН: Я имею в виду театр на Таганке, который был культовым местом, где собиралась вся молодёжь, вся интеллигенция, это был театр, в который нельзя было достать билетов. Дело не в том, что он был настолько популярным, значит, потребность в нём была настолько велика, что похороны лидера этого театра Высоцкого стали всесоюзной трагедией. Что в этот момент страна хоронила: просто Высоцкого или что-то ещё? Р. КАРИМОВ: Здравствуйте. СЛУШАТЕЛИ: Здравствуйте, меня зовут Вадим Ларин. Про стихи Есенина «Я хожу по России, я в ней ноги мочу», что Вы можете сказать? Д. БРУСНИКИН: Прекрасные стихи. Р. КАРИМОВ: Как-то неконструктивно. Я продолжу по поводу педагогики и студентов – Дмитрий Владимирович, когда проходит отбор, Вы на что обращаете внимание, прежде всего? Придёт такой бестолковый студент, как я, бесталанный, безграмотный, ничем не отличающийся от среднестатистического человека моего возраста, чем он должен Вас поразить, удивить, чтобы можно было из этого материала создавать актёра? Д. БРУСНИКИН: Это такая таинственная история, я не кокетничаю, это действительно так, возникновение интереса друг к другу, причём он должен быть взаимным. Конечно, есть стандартные схемы: внешние данные, голос, темперамент, но когда я делаю тот или иной выбор, учитываю и профессионально-классические вещи, но момент включения в человека происходит в другой области, насколько мне этот человек интересен. Поэтому у нас долгий период собеседований, знакомства, разные формы, метод этюдов, написания сочинения – чем больше мы успеваем за период вступительных экзаменов познакомиться с человеком, тем больше материала о человеке мы получаем. И то довольно часто это бывает ошибочным. Р. КАРИМОВ: Насколько часто и как приходится расставаться? Вы объясняете или ученик сам понимает? Д. БРУСНИКИН: Это происходит всегда болезненно с обеих сторон, это всегда тяжело. Можно сказать: да, вам не стоит заниматься этой профессией, но я никогда не беру на себя такую смелость – произносить человеку подобного рода слова. Просто этой профессией в одной мастерской заниматься не получается, может, кто-то другой сможет вытащить возможности этого человека, талант, раскрыть его. Не получилось – в какой-то степени, надо признаться, нам приходится расписаться в собственной несостоятельности. Р. КАРИМОВ: Вчера прошла встреча президента с деятелями искусств, культуры, много разных вопросов обсуждалось, и в первую очередь: год театра. Его предложили, потому что этот год был объявлен годом кинематографом, ранее был год литературы, и сейчас Александр Калягин сказал: «Почему я с 2010 года всё время твержу, чтобы был объявлен год театра? Согласитесь, что российский театр, с его славной историей, можно считать культурным достоянием нации». Председатель Союза театральных деятелей передал Путину письмо с просьбой рассмотреть этот вопрос. Мы предполагаем, что следующий год будет объявлен годом театра. Д. БРУСНИКИН: Я могу только приветствовать, я согласен с Александром Александровичем Калягиным, я буду рад, если так произойдёт. Р. КАРИМОВ: Что даёт этот проект, эти мероприятия? Д. БРУСНИКИН: Честно говоря, я не знаю. Р. КАРИМОВ: Но при этом приветствуете. Д. БРУСНИКИН: Мне всегда приятно, когда этому уделяется больше внимания. Был объявлен год литературы, он прошёл, и я знаю, что художественный театр делал прекрасный вечер «Открытие года литературы». Может, не совсем скромно говорить, его делала моя жена Марина Брусникина, режиссёр этого вечера, но мне кажется, это было хорошо. Р. КАРИМОВ: От открытия до закрытия. Д. БРУСНИКИН: Дело не только в этом. Мне кажется, что если таким образом работает культура в этом направлении, то внимания этому уделяется гораздо больше, чем просто в обычные дни. Наверное, уделяется больше внимания книгоиздательству, вообще книгам, вопросы, которые были поставлены на этой встрече чрезвычайно важны и, уверен, это даст какие-то положительные результаты. Р. КАРИМОВ: Если бы у Вас была возможность задать вопрос президенту, выйти с конкретным предложением, что бы Вы спросили, чего не хватает российскому театру? Д. БРУСНИКИН: В Москве не хватает независимых площадок. Это просто дефицит, который необходимо заполнять. Есть в Москве только две независимые площадки: Центр Мейерхольда и театральный центр «На Страстном», и та, и другая задыхаются от предложений, очень трудно существовать, а все остальные театры держат оборону, туда очень трудно попасть, и дальше идёт чистая коммерция, чтобы независимому коллективу снять площадку, нужно решить арендные вопросы и так далее. В Петербурге блестящая площадка – «Новая Александринка», каждый год туда приезжаем, в марте опять поедем играть премьеру спектакля «Сван». Просто необходимо возникновение независимых площадок. Р. КАРИМОВ: А можно сказать, что существует профессиональное театральное лобби, что не даёт возможность создания таких площадок? Д. БРУСНИКИН: Вероятно, существует такое профессиональное лобби, это серьёзный разговор. Мне кажется, что многие театры в принципе – я сейчас вызываю бурю негодования – надо переводить на независимые театральные площадки. Р. КАРИМОВ: Каким образом? Д. БРУСНИКИН: Прекращать деятельность некоторых театров. Не переквалифицировать их подо что-то другое, чтобы из театра не возникал ночной клуб, нужно делать это открытой площадкой, театральным центром. Р. КАРИМОВ: С каким-то администрированием, при этом разные труппы? Д. БРУСНИКИН: Да. Например, я убеждён, что из театра «На Таганке» нужно делать именно театральный центр имени Юрия Петровича Любимова. Все разговоры о сохранении неких традиций непонятными людьми, и каких традиций… Я вызываю, наверное, бурю гнева у нынешней труппы, но я видел несколько спектаклей после смерти мастера, в каком они состоянии находятся, и я уверен, что Юрий Петрович, увидев такие спектакли, негодовал бы очень крепко, он бы снял этот спектакль тут же, под его именем такие спектакли никогда бы не шли. Р. КАРИМОВ: На встрече с президентом обсуждались книги, Владимир путин подчеркнул, что теряется вкус и атмосфера настоящих книг, бумажных, потому что сама книга – это произведение искусства, а в эпоху интернета всё заменяется интернетом, возможностью использования планшетов и электронных книг. Но сейчас достаточно дорого покупать книги, порой, эти издания настолько неудобны, что в метро ты не почитаешь. Что делать с книгами? Д. БРУСНИКИН: Понятно, что мы никак не сможем остановить прогресс, не сможем отключить всю электронику. Книги, конечно, будут издаваться, будут возникать новые формы и сайты, но что делать бумажной книге? Я согласен с таким мнением, и сам, когда работаю с текстом, пытаюсь работать именно с бумажной книгой или перепечатанными листами. Р. КАРИМОВ: Почему? Д. БРУСНИКИН: Потому что это другой контакт, это совсем другие ощущения. Может, это выглядит консервативно, но при работе с электронными форматами уходит душа. Когда работаешь с карандашом и книгой, то лучше получается просто. Р. КАРИМОВ: Но мы сталкиваемся с другой проблемой: порой, контакт не получается установить с книгой, видно, дешёвой. Д. БРУСНИКИН: Время всё равно предлагает рыночные условия, это значит, книгоиздателю нужно поставить себе задачу, каким образом конкурировать. Книга стала предметом искусства. Книга – это не способ передачи информации, потому что способ передачи информации сейчас находится в других областях, а книга – это предмет искусства, и издавать её нужно, как предмет искусства. Только она не должна быть в безоблачной цене, чтобы человек мог её купить и работать с ней. Брать книгу в руки, открывать её приятнее, шелест страниц никто никогда не заменит, и шелест страниц выведет на какое-то правильное ощущение от автора. Р. КАРИМОВ: И сценарии также, когда Вы готовились к ролям, всё было на бумаге, а сейчас молодые актёры, наверное, используют планшеты? Д. БРУСНИКИН: В основном, конечно, когда устраиваешь читку пьесы, все актёры сидят с телефонами. Р. КАРИМОВ: Не разговариваете с ними на эти темы? Д. БРУСНИКИН: Я довольно часто говорю об этом, привожу примеры, которые когда-то во мне вызывали восхищение, каким образом актёры старого художественного театра готовили свои роли. Р. КАРИМОВ: Несколько ролей одновременно. Д. БРУСНИКИН: Когда ты смотришь пьесу Владимира Терентьевича Кашпура, его роль, он прошёл войну, он лётчик, каким образом подчёркнуты его реплики, реплики партнёров – это художественное произведение, это всегда сделано разными цветными карандашами с ему понятными стрелочками, пунктирами, это какая-то своя, абсолютно личная, схема, с какой любовью это сделано. Такое можно издавать и получать за это деньги. У Юры Богатырёва были такие роли. Р. КАРИМОВ: Накануне говорили о проблемах с памятниками архитектуры, историческими памятниками, и Владимир Путин сказал, что нужно обращать внимание на волонтёров, общественные организации, потому что именно народные активисты обычно бьют тревогу, если то или иное здание исторического наследия попадает под снос, потому что появляются бизнесмены, инвесторы зарубежные, которые хотят построить там гостиницу или торговый центр. Как Вы считаете, будут ли чиновники прислушиваться и разве до этого нельзя было о таком говорить, привлекать волонтёров? Д. БРУСНИКИН: Я сейчас часто сталкиваюсь с волонтёрами в работе нашей мастерской. Люди приходят работать, потому что им это нравится, они не зарабатывают на этом деньги. И здесь открывается их настоящность, их сутевые вещи, действительно, больные, на которые они готовы тратить своё время. Вокруг мастерской много молодых людей, которые не получают никакие деньги, работают как волонтёры, продают билеты. Р. КАРИМОВ: В надежде на что? Д. БРУСНИКИН: В надежде быть рядом, потому что здесь, как им кажется, возникает среда, им интересная, и высказывания этой среды и причастность к этой среде кажется им чрезвычайно важной. Очень важна причастность, присоединение к чему-то. Если волонтёр выступает в организации по сохранению какого-то памятника культуры – это сопричастность. В этом смысле чиновникам просто необходимо смотреть на этих людей, тут даже двух мнений быть не может. Р. КАРИМОВ: Большой вопрос: будут ли они прислушиваться и использовать это? Д. БРУСНИКИН: Это очень непростая вещь, очень непростое решение. Экономика, вероятно, идёт впереди, но задачи общественности в этом смысле противопоставлять что-то. Я знаю одно пространство в центре Москвы, бывший троллейбусный парк, который мы рассматривали с точки зрения возникновения там культурного центра, но появляются слухи о том, что там будет рынок. Р. КАРИМОВ: На Белорусской, что ли? Д. БРУСНИКИН: Да. А место потрясающее. Может, там есть место для рынка, красиво сделанного, но такое место отдавать на чистую торговлю жалко. Р. КАРИМОВ: Отель построят, мне кажется. Д. БРУСНИКИН: Место настолько замечательное, вкусное для художников, кинематографистов, театралов. Р. КАРИМОВ: Почему именно на Белорусской вкусное? Д. БРУСНИКИН: Потому что место со вкусом, с запахом истории, это бывший троллейбусный парк. Р. КАРИМОВ: Выбрать чёрное или белое всегда сложное, находится что-то среднее, Вы и актёр, и режиссёр, и педагог – что приятнее? Д. БРУСНИКИН: В моей биографии это всё довольно плотно сплелось. Р. КАРИМОВ: Если Вам предложат сейчас три проекта: педагогический, тот, о котором Вы мечтали, также какую-нибудь роль и фильм по сценарию, который Вам понравился, что бы Вы выбрали? Д. БРУСНИКИН: Есть наша мастерская, которая только становится на ноги, начинает жить самостоятельной жизнью, и всё моё время уходит на организацию её жизни. Я занимаюсь не только чисто творческими проектами, но и организационными, я должен искать средства, чтобы актёры этой мастерской могли где-то жить, снимать квартиры. Это занимает много времени. Р. КАРИМОВ: А по съёмкам соскучились? Очень много разноплановых ролей было у Вас. Д. БРУСНИКИН: Нет, не особенно соскучился. Если возникают сейчас какие-то предложения ко мне, то я тяжело соглашаюсь, потому что у меня не хватает на это времени. Если возникнет предложение, от которого нельзя отказаться, это наша актёрская жизнь, бывают такие роли, от которых никто не может отказаться. Хотя Константин Аркадьевич Райкин, я знаю, отказывался от съёмок в Голливуде. Было невероятно интересное приглашение, он вынужден был отказаться, потому что был занят строительством своего театра. Р. КАРИМОВ: В одном из интервью я заметил тезис: Вас долго уговаривали сниматься в сериалах, казалось, что недостойная работа, было такое? Д. БРУСНИКИН: Да. Р. КАРИМОВ: Изменилось ли Ваше отношение, какие есть аргументы в пользу этого? Д. БРУСНИКИН: Судьба вывела меня самого на то, что в результате я сам стал снимать сериалы. Всё дело в том, как люди к этому относятся. Я пытался всегда делать это максимально честно, максимально научиться этой профессии, и думаю, что мне в какой-то степени это удалось. В то время, когда я входил в сериальный формат, был детский инфантилизм. Мир и телевизионная мировая продукция сейчас доказывает, что самое интересное сейчас происходит в сериальном движении, даже не в кино. Мы немного отстаём, у нас ощущение, что есть актёр снимается в полном метре, значит ого-го, а если в сериалах, то нет. Нет, всё дело в качестве, нынешние американские сериалы невероятно качественные и технологически, и сценарно, они сделали большое движение вперёд. Р. КАРИМОВ: А что есть качество? Порой, мы сталкиваемся с сериальным ширпотребом, одни и те же сценарии, а герои разные. Д. БРУСНИКИН: Это печальная тема. Недавно премию правительства получил сериал «Оттепель», заслужено же! Прекрасно. Конечно, создание таких сериалов не может происходить поточным методом, а зритель хочет появления как можно больше сериалов такого качества. Р. КАРИМОВ: А Вы не обратили внимания, что к сериалам особое внимание, когда они снимаются на основе сюжетов классиков или исторических? Д. БРУСНИКИН: Всё дело в том, кто и как это делает, вот и всё, а не в том, исторический это сериал или современный. Здесь один только критерий: талантливо это сделано или нет. Р. КАРИМОВ: Когда мы говорили про свободу, на счёт пошлости и разврата, которые, порой, появляются на экранах – как избавиться от этого, потому что дети смотрят, стоит ли ограничивать на том же законодательном уровне? Д. БРУСНИКИН: Я думаю, этим должна заниматься, прежде всего, семья. Р. КАРИМОВ: Не включать телевизор? Д. БРУСНИКИН: Значит, не включать телевизор. Р. КАРИМОВ: Рейтинги падают, у телеканалов проблемы. Д. БРУСНИКИН: Пусть каждая семья решает этот вопрос лично и не указывает в сторону, не ищет причину беды где-то на стороне. Надо смотреть на своих себя, надо построить свою жизнь в семье таким образом, что ребёнок будет пока смотреть то, что считаем нужным мы. Р. КАРИМОВ: Но ведь есть ещё такое понятие как здоровье нации, не всегда родители успевают проследить за своими детьми. Д. БРУСНИКИН: И мы валим всё и говорим: я вообще не виноват, это такая школа, это такая среда, мы живём в такой стране – так эту страну мы и создаём своими поступками. Как сказал поэт: человек – это сумма поступков. Р. КАРИМОВ: Всё правильно: надо начинать с себя, со своей личности, со своей ячейки общества, и воспитывать в детях моральные принципы, развивать их физически, чтобы в случае чего никто не обидел. Но возьмём любое ширпотребное шоу с низким уровнем юмора: если все семьи вдруг перестанут смотреть и телеканалы определят, что рейтинг упал у подобного продукта, будут ли менять этот контент? Д. БРУСНИКИН: Мне кажется, будут менять, конечно, они обязаны это делать. У меня телевизора нет. Р. КАРИМОВ: Так же и у меня. Д. БРУСНИКИН: У многих уже нет телевизора. А если бы вы спросили об этом лет 10-15 назад, и вам ответили, что телевизора нет, это была бы какая-то странность. Значит, уже тенденция, люди отказываются от телевизора. Р. КАРИМОВ: Это пока крупные города. Д. БРУСНИКИН: Отказываются, значит, в этом есть сигнал, и этот сигнал нужно анализировать, потому что он является во многом рупором. Р. КАРИМОВ: Абсолютно верно. Теперь дело за регионами. Но интернет необходим, чтобы человек сам определял, что он будет смотреть и какого качества. Д. БРУСНИКИН: Интернет, конечно, вытесняет телевидение. Р. КАРИМОВ: Спасибо Вам большое, что пришли, до новых встреч. Д. БРУСНИКИН: С наступающим Новым годом!