Бабушка Нина, или как я ушла от мужа

Мне кажется каждый, кто  жалуется на стабильность, просто не понимает своего счастья.  Так люди устроены. Сидя в декрете, я писала тонны букв про свою несчастность. Как же, я  не могу выключить мать  24 на  24 и самое ужасное, что так теперь и будет. У меня больше нет выбора. И  во главе угла всегда только их интересы – двух моих До. А я следующая в списке. Просто потому, что я считаю это правильным.  Я могу забить на хозяйство и уйти в тренажерку. Но чтобы забить красиво надо продумать, а  что  эти два часа будут  делать  твои дети, приготовить еду заранее и придумать кто за кем будет смотреть.

Я «забиваю на все» красиво. Но рассказ не об этом. А о семейном кризисе.

Однажды я почувствовала себя настолько уязвленной, насколько это вообще может быть. И рычагов управления ситуацией у меня не было. Мой однолюб и подкаблучник вдруг дико взбрыкнул и перестал меня слышать.  А я всего-то хотела внимания.  Из какого-то ничтожного и мелкого скандала вдруг выросла стена.  

Я видела только себя – я кормлю по ночам, я колю уколы, я отвожу на процедуры и лежу в ужасных больницах, я читаю на ночь, я готовлю  бесконечно  (муж ест одно,  старшая другое, младшая третье, а я доедаю). Я делаю уроки, я шью костюмы в детский сад и школу.  Хожу на родительские собрания, я  пишу сочинения. И где в этом всем я?  А он – делает карьеру, получает второе образование, посещает  тренинги и растет над собой. Подумалось мне, что это за мой счет. И я ушла. Отдала детей и сказала – теперь моя очередь  думать о себе. А ты, пожалуйста, позаботься о них.  Из сада надо забирать в 18. Кормить вовремя.

***

Я  абсолютно не умела делать заначек и  зарабатывать. Поэтому денег у меня было практически 0.0.  Подруга предложила мне пожить у (внимание!) бывшей свекрови своей мамы. Я оказалась в квартире одинокой бабушки.  Замечательная это была старушка. Обширная, как земля (диабет), глубоко верующая (католичка),  красивая (коллекция шляпок в двух шкафах).  Еще она была  заслуженный педагог и логопед.

Терапевтическое проживание у бабушки длилось три дня и три ночи.

Сначала я увидела что такое одиночество. Это когда  дети выросли и … забыли про тебя. От слова совсем. Вернее не так – они  совершают звонки по очень нужному для них поводу. И каждый такой звонок – праздник.  Тут же набирается любимая подруга и подробно перессказывается разговор, с гордостью что тебе (!) позвонили (!). 

Я увидела что такое настоящая бедность. Бабушке Нине было тяжело. Она платила кредит со своей мизерной пенсии (брала денег в банке на лечение  мужа, и потом на его похороны).   Один раз на пороге появилась такая же бабушка и принесла два кабачка.  С огорода. В подарок. Произошел трогательный обмен – одна подружка кабачки получила ( «…один потушу с рисом, а из второго сделаем блинчики»).  А вторая целый мешок хлебных крошек для своих курочек.

И они так радовались.

Я увидела сострадание. Один раз бабушка Нина ночью пекла  булочки. Много. Почему ночью? Так днем слишком жарко. 9 этаж  панельного дома нагревался  просто ужасно. Днем воздуха не было. А булочки надо было отнести в церковь, потому что в тот  день  приходили малоимущие прихожане. А вот тот супчик Шурочке, она болеет, в  селе живет. А пирог для молодого ксендза, пусть порадуется. Муку бабушка Нина взяла в церкви и перла на себе через весь город на троллейбусе.

Я увидела любовь. На последние копейки бабушка Нина покупала  своему ужасному пекинесу Буньке куриные ноги. И смотрела как он их ест. И радовалась. (Пекинес меня невзлюбил, неожиданно кусал за пятки и я просто не могла иногда выйти из своей комнаты). Бабушка бесконечно тосковала по своему недавно ушедшему мужу Коленьке, вспоминала и разговаривала с ним иногда.  Со стороны это выглядело душераздирающе.

Я увидела, как от  слабости убирается только  середина комнаты. Как нет сил залезть в ванную и можно просто, сидя рядом на табуретке, обтирать себя тряпочкой.  Как делается макияж  огрызком карандаша.  Как трясущейся рукой можно красить губы.  Как хорошо сидеть , гладить  пекинеса и мечтать .... о маникюре. И котлетках, и чтобы непременно из двух видов мяса.

Я узнала, что прихожане, особенно старые, друг друга пересчитывают. И если кто на службу не пришел, то к нему немедленно отправляется делегация из тех, кто быстро ходит. А вдруг заболел? А вдруг нужна помощь? Дежурные  бабушки разносят  таким немощным хлеб и домашние бульоны в баночках. Иногда скидываются деньгами на лекарства. Одиноких стариков очень много.  На смом деле у них есть и дети, и внуки… только это ничего  не меняет.

Пекинес напал на меня тогда, когда бабушки не было дома. Он так  подло в сотый раз укусил меня за палец ноги, что я просто взяла веник  и дала ему пару раз по наглой плоской морде. И вдруг… мне стало  так легко. Так хорошо. За три дня я вдруг сильно полюбила свою «неудачную»  жизнь, свои трудности,  свои затыки и свою стабильность.  Отпидорила бабушке Нине квартиру, дала денег и забила куриными ногами  для гадкого пекинеса морозилку, купила мешок сахару и муки. Ну, и конечно же, мяса на котлетки. Почистила от пыли и сложила красиво коллекцию шляпочек.

Бабушка Нина придумала, что муж приедет за мной на белой машине и я выйду вот в этой юбочке, а она  будет мне махать с балкона рукой и все будет хорошо.

Почти так все и было .За исключением того, что я вызвала такси. Мы помирились.

Я очень ценю свою стабильность с тех пор. А бабушка Нина умерла. От старости и диабета. Моя подруга и ее мама  до смерти поддерживали ее, вывозили купаться раз в неделю,  давали деньги и продукты.  Куда делся пекинес я не знаю. Такая история.