Александр Шишкин: «Бизнес всегда считал деньги, сейчас — особенно»

БН: Александр Сергеевич, вы долгое время работали на руководящей должности в прокуратуре Кировской области. Почему после выхода в отставку решили заняться частной практикой?

– В отставку я ушел в 43 года, поэтому рано ещё на печи сидеть. Во-первых, к этому времени успел наработать большой практический опыт. Во-вторых, решил больше внимания уделять семье: у нас дети подросткового возраста. Когда у тебя свой бизнес, то больше возможности распоряжаться своим временем. В-третьих, супруга Виолетта Шишкина тоже действующий судебный юрист с большим опытом и моя поддержка. Первый год моей частной практики она продолжала работать в найме, потом перешла в нашу компанию. Были связи, потенциальные клиенты. На тот момент, когда я подавал заявление об отставке, уже была цель заняться частным бизнесом и видение, как его построить, так что в пустоту не уходил.

Не буду скрывать, сейчас веду дела клиентов в том числе против прокуратуры. После выхода на пенсию нет требования, что такими нельзя заниматься. Если есть запрос и я считаю, что прокуратура не права, берусь. Если вижу, что закон на стороне прокуратуры, сразу об этом предупреждаю.

БН: Если бы у вас не был наработан такой опыт работы в прокуратуре, вы смогли бы также оперативно оценивать вероятный исход дела, связанный с исками против надзорного ведомства?

– В каждом деле сразу, с устного разговора оценить исход дела на 100% затруднительно, даже с учетом моего более чем 20-летнего опыта. На первой стадии всегда изучаешь большой объем имеющейся документации. Если дошло до спора с прокуратурой, этому всегда предшествовала какая-то проблемная ситуация, в результате которой возникло нарушение, проверки, ещё что-то. Какой-то возможный исход можно понять только после изучения дела.

БН: Часто ли меняется судебная практика?

– Часто и кардинально. Взять для примера законодательство по ДТП: раньше компенсацию за причиненный здоровью вред пострадавшим взыскивали с водителя, сейчас – с собственника. То есть, условно, если ты владелец фирмы по аренде автомобилей, в такой ситуации не покрытый страховкой ущерб взыщут с тебя, а не с арендатора авто. А это совершенно другая линия выстраивания юридической защиты.

БН: С какими запросами к вам чаще всего в последнее время приходит бизнес?

– С самыми разными. Есть традиционная повестка. К примеру, часто возникают юридические вопросы по организации бизнеса: просто так своё дело не начать, в любой сфере есть свои нормативные требования. Заказчики приходят и говорят: «Хотим открыть такой-то бизнес, пропишите нам всё». Прописываем: оптимальная схема налогообложения такая-то, здесь нужна лицензия, здесь регистрация, здесь включение в реестр и так далее.

Нередко возникают ситуативные запросы. К сожалению, до сих пор многие контролирующие структуры и госорганы активизируются после каких-то ЧП и выходят к бизнесу с массовыми проверками. Помните летом в частном детском лагере отравились дети? Сразу начались массовые проверки всех лагерей. Предприниматели приходили, просили посмотреть, всё ли у них правильно организовано. Интересы некоторых мы представляли в судах. Есть летние детские лагеря дневного пребывания, они должны состоять в реестре министерства молодежной политики Кировской области. Не состоишь – штраф 500 тысяч рублей. У предпринимателя чистая прибыль 100-200 тысяч, а тут сразу полмиллиона – только за то, что не состоишь в реестре! После той проверки судились по такому делу, вышли в ноль. Суд всё-таки принял позицию, что для небольшого лагеря на 15 человек это малозначительное нарушение, тем более что все остальные требования выполнены.

Много запросов идёт по защите прав бизнеса на маркетплейсах (это одно из направлений моей супруги Виолетты Шишкиной) – незаконные штрафы, постоянно меняющиеся оферты. По-прежнему актуален запрос по делам, связанным с защитой авторских прав. Буквально сейчас рассматривается дело о продаже игрушки за 1000 рублей. Правообладатели посчитали, что она очень похожа на оригинального зайца и просят 50 тысяч рублей, хотя игрушки не похожи. Это тоже своего рода бизнес: фирмы нанимают закупщиков, платят им по 2-3 тысячи за каждый найденный в объектах торговли или на маркетплейсе схожий с оригинальным товар, затем массово пытаются взыскать штрафы за нарушение авторских прав. В целом в делах об авторских правах могут и многомиллионные иски фигурировать.



БН: Может, с учетом изменений экономической ситуации увеличились запросы по каким-то конкретным направлениям?

– Их по любым всегда много. Много споров идёт на взыскание денег по договорам поставки. Еще больше – по взаимным неплатежам. Не могу сказать, как это было во время моей работы в прокуратуре, потому что она не вмешивается в отношения между коммерческими организациями, если ситуация не затрагивает интересов государства или работников, которым не выплачивают зарплату. Уже по частной практике за два года вижу, что эти вопросы возникают практически у всех организаций. Особенно много их у крупных.

Бизнес всегда считал деньги, сейчас – особенно. Недавно сопровождали организацию, перед которой стояла задача не уйти в банкротство. Проводили ревизию и вытаскивали суммы по 600, 800 тысяч. Когда средства у компании были, на эти «зависшие» суммы не обращали внимания, в итоге и получилась многомиллионная дебиторская задолженность. Если бы этими долгами занимались планомерно, было бы намного проще их получить, чем через несколько лет взыскивать через суд. По некоторым даже сроки давности истекли. В итоге по этому делу ухода предприятия в банкротство не допустили.

БН: Что за последнее время повлияло на резкое сокращение дел о банкротстве юридических лиц?

– Введение субсидиарной ответственности учредителей и директоров. Прежнюю практику, когда накопил долги на организацию, параллельно выводя деньги для личных целей, прикрыли. Сегодня при уходе учредителя или директора в несостоятельность всё, что раньше положил себе в карман, с тебя взыщут. Поэтому практики «открыл одну фирму, через год ушел в банкротство и открыл другую» сегодня нет в таких масштабах, как раньше. В том числе и по муниципальным предприятиям, особенно в сфере ЖКХ, потому что долги МУПа покрывает муниципалитет. Сейчас поэтому и стараются передать имущество коммерческим организациям, в концессию, что-то ещё – избавиться от таких проблемных активов.

БН: При этом число заявлений на банкротство физических лиц не снижается. Как и объявлений от фирм, обещающих за день избавить от долгов. Это к вопросу о недобросовестной конкуренции?

– Здесь действительно речь о добросовестности многих таких фирм и недоведения всей достоверной информации до граждан. Объявление «Избавим от долгов за 10 тысяч» изначально недостоверно, потому что только обязательная публикация о банкротстве стоит 12 тысяч рублей. Потом одни, другие расходы. На выходе по делу о несостоятельности порой и в 100 тысяч не уложиться. А если, допустим, была продажа имущества, которую придется оспаривать в суде? Или необходимость заказывать оценку, чтобы доказать, что имущество было продано по объективной цене, а не слито в банкротство? Это еще дополнительные расходы, так что к подобным объявлениям нужно относиться очень-очень внимательно.

БН: Обращаются ли к вам арендаторы лесных участков, с которых взыскивают ущерб за причиненный третьими лицами вред?

– Обращаются. Это частая ситуация: не нашли того, кто срубил лес на участке, дело приостановили, а ущерб взыскивают с арендатора. Кому-то очень удобно. Расскажу, как ситуация в дальнейшем развивается исходя из нашей практики: министерству лесного хозяйства или прокуратуре в Арбитражном суде Кировской области в удовлетворении иска отказывают, а в суде общей юрисдикции иск удовлетворяют. Вроде судебная система одна, а решения разные.

На мой взгляд, у бизнеса в этой ситуации правовая незащищенность. Ты пользуешься лесным участком, кто-то у тебя срубил, не нашли, и ты же платишь. Причем дважды: во-первых, возмещаешь ущерб, во-вторых, эти вырубленные кем-то деревья сам срубить не сможешь. Причем ущерб колоссальный: в 50-кратном размере или 100-кратном, если участок находится в особо охранной зоне.

Кстати, суммы этого ущерба лесные отделы далеко не всегда корректно считают. В этом году по делу одного из наших арендаторов нанимали эксперта. Поруб был небольшой, на 300 тысяч. Эксперт подсчитал и выяснил, что там даже не переруб, а недоруб. Такая погрешность в 10-15% на большим объемах очень сказывается. В результате дело в отношении арендатора возбуждать не стали. Сейчас ездим по аналогичному процессу в Кирс. Там уже ущерб предъявляют в 4 млн рублей.

БН: Наши эксперты прогнозируют волну судебных дел, связанных с непродлением долгосрочных, 15-летних договоров аренды...

– Эта волна уже идет. Преимущественное право на продление таких договоров предусмотрено только для арендаторов, у которых не было зафиксировано никаких нарушений. А эти нарушения были у всех, даже если их быстро исправили. Не очистил вовремя место поруба – нарушение. Ошибся в декларации – нарушение. Придраться можно ко всему. Для бизнеса во многих районах лесозаготовка – это всё. У знакомого был семейный бизнес. Договор закончился, не продлили. Бизнес закрылся.

БН: Раньше вы бы говорили иначе...

– Да, кто-то скажет, что я «переобулся», потому что раньше на все эти вопросы смотрел как прокурор. На прежнем посту к работе свои требования, и с исками к бизнесу часто выходила именно прокуратура. Сейчас действительно в первую очередь оцениваю ситуация с позиции бизнеса, при этом вижу ее и со стороны прокуратуры. Это помогает выстраивать линию защиты клиентов.

Стоит отдать должное: в целом прокуроры изменили подход к проверкам коммерческих организаций. Без согласованной прокуратурой проверки к бизнесу, особенно малому, не зайдешь, и нередко в таких проверках отказывают. За этим жёстко следит государство. В СМИ не раз выходили публикации, что такую-то госструктуру или прокурора наказали за необоснованное давление на бизнес.

Мораторий на проверки для всех контролирующих структур по малому бизнесу заканчивается 31 декабря. Не знаю, продлят или нет. Однако здесь есть и оборотная сторона: большой объем проверок сейчас направлен на муниципальные учреждения. Как говорится, природа не терпит пустоты.

БН: Насколько, на ваш взгляд, на рынке юридических услуг отразится повышение судебных госпошлин?

– Наши клиенты продолжают судиться: чаще всего речь о больших суммах и бизнес хочет вернуть свои деньги. Думаю, повышение госпошлин отразится на частных случаях, дела по которым раньше госпошлинами не облагались, и на «недорогих» исках. Сократится и число так называемых постоянных истцов, которые регулярно жалуются, допустим, на бездействие властей. Раньше по административному иску госпошлина составляла 300 рублей, сейчас три тысячи. Для обычного человека немалая сумма.

БН: У вас на сегодняшний день больше постоянных либо разовых клиентов?

– Больше дел по постоянным. К тому же помимо защиты вопросов бизнеса к нам часто обращаются по личным. Как правило, эти дела очень непростые. К примеру, одному из директоров, бывшему депутату, прокуратура предъявила иск о взыскании якобы нетрудовых доходов – 9,8 млн рублей. Год судились, в результате сумму иска снизили до 105 тысяч рублей.

Потребность в решении личных юридических вопросов у бизнеса возникает часто, потому что под лежачий камень вода не течет, а предприниматели – очень активная категория людей. Купили-продали квартиру, машину, оборудование, и оказалось, что неправильно документы оформили. Обращаются за помощью. Часто происходят тяжбы с родственниками, возникают вопросы по разделу имущества.

БН: Вы при оказании услуг начали делать акцент на схеме аутсорсинга. Лет 5 назад это понятие в регионе не было так распространено. На сегодня интерес к юридическим услугам на аутсорсе большой или его нужно «подогревать»?

– Я бы сказал, формирование рынка юридических услуг на аутсорсинге сегодня находится в начальной стадии, и на этом этапе его нужно стимулировать. Если говорить на нашем примере, то со всеми компаниями, с которыми сейчас работаем на аутсорсе, начинали сотрудничать как привлеченные специалисты для решения узких вопросов: у них был свой штат юристов. Со временем компании пересматривают подход к работе. У нас у самих многие сотрудники работают на аутсорсинге, допустим, вся бухгалтерия, узкопрофильные специалисты, адвокаты.

Аутсорс сейчас повсеместно, в том числе в государственной и муниципальной сферах – даже по питанию в школах, учреждениях здравоохранения. В Кировской области это направление еще не так развито, а взять, к примеру, Республику Коми или другие северные регионы, там всё это передано на аутсорсинг. Гораздо эффективнее и дешевле нанять людей, чем держать поваров в штате, самим закупать продукты, готовить и за всё отвечать директору без профильного образования.



БН: На ваш взгляд, какие ключевые изменения законодательства, которые вступили или вот-вот вступят в силу, больше всего коснутся бизнеса?

– В первую очередь, связанные с налогами. К примеру, до 31 января организациям и ИП на «упрощёнке» необходимо подать уведомление, по какой системе с 2025 года будут платить НДС, если их доход превышает 60 млн рублей. Либо платишь НДС меньше, но без налогового вычета, либо больше, но с вычетом. Многие до сих пор не понимают этих нюансов, потому что вводится совершенно новая схема уплаты НДС. На мой взгляд, информация по налоговой реформе чаще всего публикуется с точки зрения физических лиц, что прогрессивная шкала налогообложения выгоднее для тех, у кого маленькие доходы. Бизнес-составляющая как-то остается в стороне, хотя она гораздо более существенная. У нас есть клиенты, которые по обороту переходят порог в 60 млн рублей. Возникают вопросы с подписанием контрактов на следующий год. В этом году предприниматель работает без НДС, в следующем будет с НДС – как цену считать? Вот с такими запросами приходят.

Прикрыли налоговую миграцию, когда после переезда в другой регион, с более низкими ставками по УСН, налогоплательщик продолжит на протяжение трех лет платить налог по ставке прежнего субъекта. По моему мнению, это в первую очередь делается для облегчения работы государства, чтобы максимально прикрыть возможные легальные схемы по минимизации налогов.

БН: Есть вероятность, что закон для таких налоговых перебежчиков простимулирует бизнес к дроблению и возврат к каким-то серым схемам работы?

– Поверьте, у государства отработана практика выявления таких дроблений бизнеса. По фирмам с НДС дробление было и раньше, в него уходили при превышении порога оборота в 250 млн рублей. Года 3-4 назад такую практику налоговые органы сильно поприкрывали. Думаю, сейчас им добавится работы, однако механизм отслеживания подобных попыток отработан.

При грамотном и полном контроле за всеми процессами со стороны учредителя и собственника бизнес не раздробить. Ты либо ставишь везде подконтрольных родственников, но тогда аффилированность очевидна, или малознакомых и частично утрачиваешь контроль. Поэтому при намерении дробления придется либо рисковать с налоговой, либо с так называемыми подставными лицами, которые могут в дальнейшем лишить тебя бизнеса.

БН: Лично вы готовы взяться за такие дела, в которых фигурируют эти незаконные игры с налоговой?

– Общаясь с клиентами, всегда говорю: лучше сразу просчитать законные средства оптимизации налогов, заплатить и спать спокойно, чем «химичить» какие-то схемы. Они всё равно вскроются. За дела, где замешаны изначально противозаконные схемы и собственники бизнеса изначально понимали, что эти схемы незаконны, мы не беремся. Да, кто-то ошибается: сотрудники просмотрели, закон не так прочитал, что-то по незнанию сделал неверно и так далее. В таких случаях готовы постараться помочь. Но если изначально бизнес умышленно строится на противозаконных схемах... Извините, у нас есть много других дел. И огромное количество легального бизнеса, которому нужна юридическая защита и помощь.