Maria Eismont: Я не знаю, что я бы делала на месте его мамы
Третью неделю у меня дома живет мальчик Ярик со своей мамой из Кудымкара, 35-тысячногго городка на севере Пермского края. Ярику скоро будет пять лет, но он не говорит, а только мычит, и опять - уже в третий раз в своей жизни - учится ходить. 20 января ему сделали операцию по удалению злокачественной опухоли мозга. Это был рецидив - первую операцию делали год назад в Тюмени, но опухоль опят начла расти. состояние ухудшалось перед Новым годом и мы очень боялись, что он не переживет праздников. Но он продержался эти ужасные для больных "зимние каникулы", когда ничего нигде не работает и никакие лекарства не достать. Ему стало плохо перед самой поездкой - у него очень-очень заболела голова, так, что он рвал на себе волосы, и мы опять испугались, как бы поездка не сорвалась, но ему поставили капельницу в Перми, а потом они с мамой все-таки сели на поезд и доехали до Москвы. Полдня мы устраивали его в Бурденко, по квоте, которая то находилась, то исчезала, а его рвало в приемной, и он закатывал глаза. В итоге при помощи прекрасных люедй из фонда "Подари жизнь" квота нашлась окончательно. Операция прошла хорошо, опухоль вырезали вместе с метастазой. Врачи говорят, что в последний момент успели - еще бы день и все было бы плохо.Теперь надо делать лучевую терапию, Ярика направили в радиологический центр на Профсоюзной, написав, что лучше бы начать терапию 10 февраля. А сегодня, 16 февраля, в очередной раз сообщили что мест нет и на этой неделе точно не будет. Его мама боится, что опухоль может опять начать расти - эта опухоль часто дает рецидивы. Я не знаю, что я бы делала на ее месте: может быть пошла бы стоять с плакатом перед зданием центра, или на Красной площади. Или пошла бы бить стекла где-нибудь. Я не знаю, что я бы делала на месте родственников неизлечимых раковых больных, о которых часто пишет Нюта Федермессер, которые до сих пор несмотря на все заверения властей до сих пор не имеют доступа к качественному обезболиванию. Такие истории невозможно читать, представлять себя на их месте невыносимо. Так невозможно жить, но мы почему-то продолжаем ТАК жить.
Мне говорят: а что ты предлагаешь? Давай что-то делать, но что? Писать очередную петицию? Выйти на пикет нескольким сотням человек? Я не знаю что ответить. Казалось бы, простая такая история: право на достойную жизнь для больных и на достойную смерть для неизлечимо больных. В этом же вроде нет никакой политики. Или то, что достоинство личности должно быть выше "интересов государства" - это политика?
У мальчика Ярика есть шанс. Его просто надо положить в больницу и вовремя начать терапию. Мальчику Ярику повезло, благодаря помощи многих замечательных людей и фонда "Подари жизнь" он успел на операцию. Еще бы один день, и мы бы его потеряли. Но сегодня мы опять столкнулись с этим "ждите ответа". Несмотря на все наши связи, несмотря на то, что уполномоченный по правам человека посылала по его поводу телеграмму в радиологический центр, сегодня утром его маме сообщили "на этой неделе точно нет мест". Но если при такой поддержке не получается положить в больницу Ярика, то что делать детям, у которых нет знакомств? Что вообще делать больным людям в нашей стране? Что делать тем, кто пока еще жив и здоров, но не желает мириться с таким положением вещей?