СМЕРШ – самая лучшая контрразведка II-й Мировой войны
Решение о создании Главного управления контрразведки «Смерш» позволило объединить руководство обороной государства и обеспечением безопасности в армии и на флоте.
Во время интервью со мной для передачи, посвящённой контрразведке «Смерш» (она выйдет в эфир 19 апреля, в день 75-летия), корреспондент одной из московских радиостанций сказал мне, что создаётся впечатление, что смершевцы – это некие совершенно особые люди, «сталинские супермены». Очевидно, все они в недавнем прошлом – опытнейшие сотрудники НКВД, потому, перейдя в военную контрразведку, с одинаковой лёгкостью «раскручивали» шпионов Канариса и Шелленберга или стреляли «по-македонски», уничтожая диверсантов Отто Скорцени.
Пришлось разочаровать собеседника, объяснив, что, как «солдатами не рождаются», так не рождаются и контрразведчиками. Но когда в 1941-м над нашей страной, Советским Союзом, разразилась военная гроза, то в ряды армейской контрразведки встали не только чекисты – сотрудники территориальных органов НКВД, но и офицеры всех родов войск, а также учителя, партийные и комсомольские работники, инженеры – в общем, люди самых разных профессий. Асами контрразведки их сделала война, а когда она закончилась, то большинство из них, дав подписку о неразглашении, возвратились к своей сугубо мирной жизни.
И ведь никто очень долго не знал, что знаменитый писатель Фёдор Александрович Абрамов – следователь Отдела контрразведки «Смерш» Архангельского военного округа, а ведущий конструктор пилотируемых космических кораблей «Восток» и многих спутников Олег Генрихович Ивановский – уполномоченный «Смерша» кавалерийского казачьего полка. А сколько подобных тайн до сих пор ещё остаются нераскрытыми!
Но в качестве примера ярчайшей личности из людей, служивших в «Смерше», я назвал тогда своему собеседнику Ивана Лаврентьевича Устинова. Почему именно его? Во-первых, человек, в полном смысле слова прошедший войну «от звонка до звонка» – с первых её дней, ибо как раз 22 июня он, выпускник пехотного училища, прошедший неполные двухнедельные курсы, был определён в военную контрразведку и вместе со сражающимися частями отступал от самого Минска. Войну же он закончил в Восточной Пруссии. Во-вторых, в 1970–1973 годах генерал-лейтенант Устинов возглавлял 3-е Управление КГБ при Совете Министров СССР, то есть всю советскую военную контрразведку. В настоящее время Иван Лаврентьевич, слава богу, живёт и здравствует в Москве.
Кстати, до военного училища Устинов получил в полном смысле слова самую мирную профессию, по которой отработал год, – фельдшер-акушер. Помогал появиться на свет новым людям – тем, кто впоследствии поднимал из руин разорённую страну, перекрывал плотинами сибирские реки, осваивал целину, покорял космос… В общем, создавал великую Советскую страну, тем самым обеспечивая мир на планете.
Сегодня мы предлагаем читателям разговор о событиях давно минувших дней – о непревзойдённой контрразведке «Смерш», обеспечивавшей безопасность Красной Армии в период её победоносных наступлений 1943–1945 годов – от Курска и до Берлина, Праги, Кёнигсберга. Впрочем, разговор этот не был единовременный – мол, сели и поговорили под диктофон. Так как с Иваном Лаврентьевичем мы дружим давно и при встречах обсуждаем очень многое, то, чтобы не утомлять уже немолодого человека повторением ранее сказанного, данное «юбилейное интервью» составлено из отрывков самых разных с ним разговоров.
Уместно будет напомнить читателям, что 14 апреля 1943 года в соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) на базе оперативно-чекистских управлений и отделов НКВД создан НКГБ СССР, а 19 апреля из системы НКВД было выведено Управление особых отделов и реорганизовано в Главное управление контрразведки «Смерш» Народного комиссариата обороны СССР.
– Иван Лаврентьевич, что вы тогда, весной 1943 года, знали о готовящейся реформе НКВД, и в частности военной контрразведки?
– На фронте мы, рядовые военные контрразведчики, не знали, естественно, о намерениях руководства государства. Кстати, никаких сведений о дискуссии по поводу реформы органов безопасности не сохранилось, но очевидно, Сталин весной 1943-го принял решение вернуться к реформе по той же схеме, которая была проведена в жизнь накануне войны. Это решение выглядело логичным, так как военная обстановка и оперативная ситуация тогда диктовали необходимость объединения усилий руководства обороной государства и обеспечением безопасности в армии и на флоте.
– Но, кстати, что малоизвестно, с начала апреля 1943-го в Москве работала комиссия Управления Особых отделов по решению вопросов по подготовке необходимых нормативных документов реорганизации Особых отделов. Причём в отличие от более поздних наших времён, когда все решения принимались исключительно по разумению «верхов», в состав этой комиссии вошло не только по одному представителю Особых отделов каждого фронта, военного округа, но и от каждой штатной должности, начиная от старшего оперуполномоченного до заместителя начальника Особого отдела фронта и военного округа. Также был включён представитель от Особых отделов Военно-морского флота. Вот так, учитывая мнение профессионалов, людей, как говорится, «от земли», была создана спецслужба, которая сумела переиграть очень серьёзного противника…
– Да, хотя, надо признать, германская разведка действительно работала на высшем уровне… Но у них всё было совсем не так, как у нас. У нас всё было расписано, указано, что можно делать, чего нельзя…
– Ну да, это только в современных «телеужастиках» зловещие смершевцы по собственному своему разумению хватают полковников и генералов…
– Ерунда всё это! Существовали строгие правила: согласно положению о Главном управлении контрразведки «Смерш» и его органах на местах арест рядовых и сержантов осуществлялся только по согласованию с прокурором; среднего начальствующего состава – то есть младших офицеров – по согласованию с прокурором и командованием соединения; старших офицеров – по согласованию с военными советами и прокурором. А уж арестовать генерала можно было только с разрешения народного комиссара обороны! Эту должность тогда занимал Иосиф Виссарионович Сталин. Нет смысла объяснять, что обращаться к нему без должных оснований, а уж тем более действовать «через голову» Верховного Главнокомандующего, вряд ли бы кто стал.
– Разумеется, тут уж своей головы можно лишиться!..
– Конечно, бывали и ошибки, и нарушения разного рода, но за них спрашивали очень строго. Между тем у них, у германских спецслужб, вообще не было понятия «нельзя», они применяли любые методы, их шпионам, диверсантам и террористам разрешалось действовать как угодно.
– Иван Лаврентьевич, какие задачи пришлось решать контрразведчикам-смершевцам в новых условиях?
– В свете новых требований нами были изучены и надёжно перекрыты возможные каналы проникновения вражеской агентуры, принимались радикальные меры по повышению надёжности защиты и охраны штабов и наиболее важных объектов. К примеру, был осуществлён комплекс мероприятий по перекрытию путей проникновения агентуры противника под видом раненых и больных через медсанбаты и полевые госпитали.
«За годы Великой Отечественной войны военной контрразведкой было обезврежено более 30 тысяч шпионов, около 3,5 тысячи диверсантов, свыше 6 тысяч террористов»
– То есть, можно сказать, выявляли симулянтов?
– Насчёт симулянтов – вопрос относительный. Немцы очень серьёзно использовали прикрытие раненых бойцов и офицеров. Сознательно подстреливали своих агентов, те попадали в медсанбаты, госпитали, а оттуда – в наши подразделения. А это вам уже был не самострел, который обычно определялся с первого взгляда. Тогда в нашей 11-й гвардейской армии – изначально это была 16-я армия…
– Знаменитая армия Константина Константиновича Рокоссовского?
– Да, она самая, я же в ней был фактически с начала войны. Так вот, у нас было принято решение о создании специального отдела контрразведки «Смерш» по выявлению агентуры и разведчиков противника через госпитали, медсанбаты, пункты эвакуации. Меня, наверное, как недавнего медика, назначили начальником этого ОКР, и мы начали работу. Прямо скажу – небезуспешно.
– Ну а как ещё изменилась работа контрразведки после сформирования «Смерша»?
– В армейской и фронтовой зоне в составе военной контрразведки были введены специальные подразделения для организации зафронтовой работы, что дало возможность нашим разведчикам и агентуре проникать в штабы и разведывательные школы противника, получать важную военную и оперативную информацию о замыслах и планах гитлеровских спецслужб, предотвратить или парализовать исполнение таковых.
Так, когда 24 декабря 1943 года мы взяли белорусский город Городок, что в Витебской области, военная контрразведка впервые создала свой небольшой отрядик, который вошёл в прорыв вместе с наступающими подразделениями и военной разведкой.
– Для чего это было нужно?
– Вот именно что для захвата немецких разведывательных и карательных органов. Мы знали, где они там располагаются… А ещё после освобождения города был обнаружен большой ров с зарытыми трупами местных жителей. Причём сотни людей были закопаны живыми, вместе с детьми! Это было страшное зрелище даже для военных, видевших на фронте смерть многих людей. Но на фронте были боевые потери, без которых войн не бывает. А здесь было массовое, преднамеренное, жестокое, хладнокровное, причём ничем не оправданное убийство мирных людей. Вина их состояла только в том, что они оказались на временно оккупированной территории СССР и продолжали любить свою Родину.
– Но вот вы говорили об агентуре, которую противник забрасывал в тыл наших войск. Думается, что по мере приближения наших войск к «логову врага» количество таких агентов существенно уменьшилось, если не совсем сошло на нет?
– Конечно, агентов и разведчиков, забрасываемых в наш тыл, становилось поменьше, но гитлеровские спецслужбы не прекращали свою работу до последних дней существования своего проклятого рейха. Представьте, наша 11-я гвардейская армия уже вела бои в Кёнигсберге, а отдел «Смерш», которым я руководил, в это время вылавливал агента германской разведки, сброшенного с самолёта на территорию Литвы. Агент этот обучался в разведшколе, а затем был заброшен за линию фронта с задачей выйти на связь с литовским подпольем. Когда он был задержан, у него были изъяты документы офицера Красной Армии, радиостанция с шифрами и кодами, значительная сумма советских денег, многочисленные драгоценности.
К сказанному можно добавить, что по ходу боевых действий органам контрразведки приходилось заниматься активным поиском на освобождённой территории предателей, карателей, сотрудников спецслужб противника, организацией захвата их штабов, а также, перед планируемым наступлением наших войск, – заброской в неприятельский тыл боевых оперативных групп.
– Насколько известно, можно перечислить и ещё целый ряд направлений работы сотрудников контрразведки «Смерш»… Но лучше вот какой деликатный вопрос: как строились взаимоотношения смершевцев с различными категориями военнослужащих?
– С командирами любых степеней у нас никаких противоречий не было! Обстановка была исключительно доброжелательная, при полном взаимодействии, взаимопонимании… Солдаты также нормально относились к «Смершу». Боязни, могу вас заверить, не было никакой. Мы ведь всё время находились вместе, рядом. И потом, если человек готовится к бою, понимает, что его, может быть, совсем скоро убьют – чего ему тебя-то бояться?
«Более 6 тысяч сотрудников военной контрразведки – контрразведки «Смерш» – пали в боях за свободу и независимость нашей Родины»
– А как относился народ к вашим негласным помощникам?
– Да кто их знал?! Никто ничего не знал. Если же где-то какой-то прокол был, сразу ликвидировали все документы, прекращалась всякая связь… К тому же мы очень часто обращались к помощи доверенных лиц без оформления. Люди помогали нам на чисто патриотической основе. Подсказывали, информировали. Мы постоянно общались с личным составом, что не вызывало никакой негативной реакции. Подавляющее большинство воинов было предано Отечеству, они понимали и видели, что всё, что мы делаем, – это в интересах страны, для того, чтобы приблизить Победу над врагом.
– Нельзя не спросить – встречались ли вы с комиссаром госбезопасности 2 ранга Виктором Семёновичем Абакумовым, бессменным руководителем «Смерша»? Что вы можете о нём рассказать? Как относились к нему подчинённые?
– Отношение к нему в тот период было только положительное! Одна лишь ссылка на его фамилию по любым документам приводила к немедленному их исполнению не только нами, но и войсковым командованием. Если сказано: «Указание Абакумова» – значит, делать надо. И никаких! Мы же знали, что он лично докладывает Сталину, как его заместитель. Знаю также, что решительный человек был – и за это его очень ценили. К сожалению, общения у меня с ним не было: на то совещание, которое он проводил в нашей армии, когда мы вошли в Восточную Пруссию, я не попал… Так получилось!
– Можем ли мы подвести итоги деятельности «Смерша»?
– Это сложно, а может быть, и не совсем корректно – разделять сделанное одним и тем же зачастую сотрудником до 19 апреля и после 19 апреля 1943 года. К тому же, поверьте, у нас далеко не всегда было время посмотреть на календарь. А потому я скажу в общем: за годы Великой Отечественной войны военной контрразведкой было обезврежено более 30 тысяч шпионов,
около 3,5 тысячи диверсантов, свыше 6 тысяч террористов. За линию фронта, в тыл противника, было заброшено свыше 3 тысяч агентов. По неполным данным, более 6 тысяч сотрудников военной контрразведки – контрразведки «Смерш» – пали в боях за свободу и независимость нашей Родины.
– Спасибо вам большое, Иван Лаврентьевич! Коллектив и читатели «Красной звезды» поздравляют вас и в вашем лице всех ветеранов-смершевцев со славным юбилеем лучшей контрразведывательной службы Второй мировой войны!
Беседовал Александр Бондаренко, МОСКВА, газета "Красная звезда"