Инвестор Игорь Рябенький: не Капабланка, а супер-ангел

Игорь родился в городе Балхаш Карагандинской области Казахской ССР и вырос в Белорусии. С раннего детства он любил математику и учиться чему-то, связанному со счетом, как он сам говорит, «вприглядку». Уже в два года, понаблюдав за игрой отца в домино во дворе, Игорь научился различать костяшки и кричал: «Ставлю тройку, тройка – конец». Это популярная фраза для разновидности игры в домино «Все тройки», когда очки присуждаются тем, кто, сделав ход, приходит к открытому концу линии костей и при этом количество точек на последней костяшке кратно трем. Тогда же он освоил шахматы – легко понимал, как должны ходить фигуры, но первую свою партию, в четыре года отцу он быстро проиграл. «Ну, не Капабланка», – вздохнул тот, вспомнив, что знаменитый гроссмейстер выиграл партию у мастера Иглесиаса, когда будущему великому шахматисту было пять лет. После этого шахматная доска пылилась на полке, пока новая волна моды на игру не захлестнула СССР, после матча между Борисом Спасским и Робертом Фишером. 

Неудивительно, что когда старшая сестра, семиклассница, привела семилетнего Игоря на одной из больших перемен поболтать со своими одноклассниками, тому эти ребята показались скучными. На импровизированных математических соревнованиях мальчик умножал в уме двузначные числа быстрее взрослых и умел считать факториалы, хотя семиклассники даже не слышали о таком термине. Сейчас Рябенький жалеет, что не пошел в физмат школу. Но даже в неспециализированной школе он всегда находил способ погрузиться в любимый предмет. «Однажды осенью, в начале учебного года, я заболел, – вспоминает он случай. – За пару недель постельного режима я перерешал все задачники по математике, которые ученикам предназначались до мая. Нормальный ребенок смотрел бы мультики и ел мороженое, а у меня вот было такое хобби». Впрочем, Рябенький не был занудой – в школе он был большим хулиганом. Из-за плохого поведения мальчик даже лишился золотой медали, хотя в аттестате у него были одни пятерки. Но что касается математики, Игорь и правда был «всезнайкой». Поначалу на областных олимпиадах по математике парень регулярно занимал первые места, а на всесоюзных – выходил в «десятку». А вот в старших классах обыгрывать ребят из специализированных школ стало совсем сложно. «Я легко решал задачи, быстро считал, но не могу сказать, что глубоко понимал суть математики, – признается Рябенький. – То, что физика и математика две стороны одной науки, я понял только в институте. Это как осознать, что такое транзистор, только после года работы электронщиком, хотя за плечами профильное образование».

Игорь имеет в виду свою учебу в Белорусском институте железнодорожного транспорта (БелИИЖТ) по специальности «инженер путей сообщения». Хотя его как олимпиадника звали во многие неплохие вузы Москвы, Игорь предпочел остаться дома. «Лучший вуз провинции, или «так себе» столичный университет – какая разница», – решил он, представив прелесть жизни в общежитии и постоянный напряг с деньгами для работающего студента в Москве. Институт выбирал просто: БелИИЖТ был единственным вузом в городе с военной кафедрой. Электротехнический факультет, на который он прошел, предлагал две кафедры: связи и автоматики и телемеханики. «Ну, было совершенно очевидно, что телемеханика – это что-то про механику и телевидение, так что я пошел на кафедру с таким интригующим названием, – смеется Рябенький. – К третьему курсу я понял, что все было совсем не так, да и девчонок на кафедре связи было куда больше… Но переходить было поздно».

В вузе Игорь продолжал ездить по олимпиадам и начал учить английский (сейчас языки – одно из его хобби). Он даже занял первое место на студенческой олимпиаде по английскому за перевод статьи из журнала Wireless World. Спустя несколько лет, уже устроившись на работу электронщиком, он понял, что его русскоязычный вариант был, мягко говоря, далек от оригинала – Игорь взял текст, посвященный технологиям, которых в СССР еще и близко не было. Но на кафедре английского в инженерных вопросах вообще не разбирались.

Временами учеба и студенческая жизнь почти полностью уходили на второй план. «Я был из типичной советской семьи: трое детей, папа-инженер, – вспоминает Игорь. – Поэтому работать пошел очень рано. В 14 лет, например, я долго помогал лодочникам на станции в нашем городе, в старших классах и студентом брался за все, что предлагали – от разгрузки вагонов до работы на складах. Повышенной стипендии – 50 рублей, конечно, не хватало на все запросы. И девушек надо было в кино водить, и приодеться хотелось… Вообще, конечно, когда ты живешь в таких финансовых рамках – это большой стимул много работать, браться за все, что можно». Наверное, именно из-за этой тяги к новому и технологиям Игорь даже в таком рабочем графике находил время для спецкурсов и «лаб», когда их темы стали касаться роботов, программирования, рассказов о том, что вскоре должны быть созданы микропроцессоры.

Создатель «чудищ» для морских глубин

После окончания учебы Рябенький получил распределение в Вильнюс, но быстро переехал в Мурманск, где жили родители жены (Игорь женился, когда был на пятом курсе вуза). Пооколачивав пороги фирм, искавших инженеров, Игорь в итоге устроился в «Аэрофлот», вначале инженером-техником в аэропорте, потом – в главный офис агентства в городе. Решать эксплуатационные проблемы, чинить телефоны сотрудницам и возиться с системами продаж билетов быстро наскучило, но зато Игорь приобрел полезные связи – ведь в то время, в конце восьмидесятых, чтобы купить билет на самолет из Мурманска, люди ночевали в очередях на улицах, а он мог получить к кассе самый прямой доступ.

В одной из деловых поездок Рябенький познакомился с руководителем отдела в специализированном конструкторском бюро (СКБ) «Техника морских геологоразведочных работ», который искал инженера в новый отдел. Формирующееся подразделение должно было заниматься роботами. Игорь ушел из «Аэрофлота» и быстро дорос на новом месте до ведущего конструктора. Основным его проектом был «Агрегат сбора железо-марганцовых конкреций со дна Мирового океана» – робот, который должен был собирать «окатыши» (это и есть «конкреции») железосодержащих руд с океанских глубин, на 5-10 км. под водой. Рябенький продумывал конструкцию робота, собирал для него «железо», писал софт и читал книги по экологии – чтобы понять, как не нарушить баланс в водных экосистемах. Игорь получил несколько патентов и, несмотря на то, что его постоянно переманивали на более высокооплачиваемые должности в другие компании, он оставался верным робототехнике для геологии.

Рабочие образцы робота команда Рябенького выезжала испытывать вначале на море в самом Мурманске, а затем на озера под Керчью. Робот управлялся рычажками («Как трактор, – смеется Игорь. – Непрерывное управление создать было сложно, так что руль сделать мы не смогли») и ездил на шнеках вместо колес. Фрагменты горных пород, которые робот подавал в бункер, должны были по трубе подниматься на корабль, а так как под руководством одного оператора на платформе могло работать сразу несколько роботов и при этом несколько операторов одновременно – для координации работы и взаимодействия роботов между собой Рябенькому пришлось написать сложные синхронизированные приложения, работавшие в одной локальной сети. Тему робототехники для геологоразведки Игорь продолжил изучать в аспирантуре Московского горного института – он приезжал 2-3 раза в месяц в столицу, завязывал знакомства с новыми разработчиками и инженерными бюро. Но диссертацию защитить не удалось – тогда, после закона 1986 года, фактически легализовавшего частную предпринимательскую деятельность, его увлекла идея бизнеса.

Главный по калькуляторам

Еще работая в «Технике морских геологоразведочных работ», Игорь в свободное время брался за интересные сторонние проекты, которые иногда предлагали его команде. Например, для одного из центров научно-технического творчества молодёжи инженеры сделали информационное табло, а затем собрали компьютер. «Приходилось проявлять чудеса инженерной мысли, – рассказывает Игорь. – Например, нам удалось добыть восьмиразрядный процессор, но в условиях плановой экономики не получилось найти восемь микросхем памяти – было только шесть. Мне пришлось написать код так, чтобы два верхних разряда процессора не были задействованы. Когда я рассказывал эту историю западным коллегам, они, конечно, не могли понять этого героизма, потому что у них такой «нестыковки» никогда бы не произошло. А я вот до сих пор горжусь таким программистским ухищрением». 

Разовые заказы приносили неплохие деньги, и Игорь все больше посматривал на первые появляющиеся кооперативы. Тогда же проект с его детищем в «Технике морских геологоразведочных работ» начал «буксовать». Робот вроде бы уже неплохо работал, но до его реальных применений было далеко. В одну из своих поездок в Москву Игорь познакомился с руководителем фирмы ELecs, занимавшейся разработкой и продажей ПО. «Я случайно оказался на первом годовом собрании ELecs, – рассказывает Рябенький. – Сел, конечно, к симпатичной девушке и стал слушать харизматичного молодого человека, обещавшего с трибуны, что через пару лет мы сможем летать из Нью-Йорка в Париж за пару часов и что информационные технологии изменят мир до неузнаваемости. Я спросил соседку в шутку: «Это случайно не Остап Бендер?», на что получил ответ, что это руководитель ELecs. На следующий день я уже сидел в его кабинете на собеседовании». Игорь создал и возглавил мурманский офис ELecs, а затем северо-западное подразделение компании. 

Рябенький активно искал сторонние проекты разработчиков, в которые затем инвестировал ELecs, а после встраивал многие решения в линейку продуктов компании. Так, он активно работал с командой Евгения Веселова, разработавшего систему «МАСТЕР» для ПЭВМ (это был аналог американского FrameWork) и текстовый процессор «Лексикон». Компания «Микроинформ», зарегистрированная Веселовым в 1988 году, была третьей в СССР ИТ-компанией и при помощи инвестиций быстро наладила продажи своих решений и компьютеров. «Считайте, я работал как кэптивный венчурный фонд, – говорит Рябенький. – Только слов таких я тогда не знал». 

«ELecs-Северо-Запад» и сам быстро набирал обороты на продаже компьютерного оборудования и своего софта для PC и для машин PDP 11. Игорю поручали открывать филиалы фирмы в новых регионах. «Это был классный бизнесовый опыт, который позволил мне почувствовать, что в бизнесе нет ничего невозможного, что решить можно любые проблемы – вопрос количества усилий и умения договариваться, – говорит Рябенький. – Например, в 1989 году мы должны были открыть отделение в Киргизии, я до этого никогда там не был и никого из программистов или людей из компьютерного бизнеса не знал. В общем, мы приезжали туда – и к приезду босса через три дня должно было быть все готово. За это время мы успевали подготовиться. К моменту прилета руководителей ELecs в городе был открыт офис компании, менеджеров встречала обкомовская «Волга», а селили их в один из лучших номеров, где обычно останавливался секретарь ЦК Компартии Киргизии. Все – на запале». А в начале девяностых Игорь стал открывать подразделения ELecs уже за рубежом. Норвегию, Финляндию, Китай, Тайвань, Сингапур он проехал за год, чтобы оценить перспективы регионов для экспансии и работы с местными производителями электроники. Многие проекты «выстрелили», говорит Игорь. Например, в Тайване ELecs запустила отверточную сборку персональных компьютеров под своей маркой, потом наладила производство дефицитных тогда дискет. Затем оттуда же ELecs привезла в Россию ноутбуки под собственным брендом. Для рассказа о том, что же это такое, Рябенькому и руководству компании пришлось снять рекламу с популярными актерами «Мосфильма». А в годы инфляции начала девяностых подразделение Рябенького, отделившееся от ELecs, стало эксклюзивным поставщиком партнера из Тайваня 14-16-разрядных калькуляторов. «Мы поняли, что в годы бесконтрольного печатания денег нули на калькуляторах бухгалтеров и обычных жителей просто перестали помещаться, и сделали на этом хорошие деньги. Оказалось, что азиатский производитель уже давно «просек» этот тренд – он поставлял калькуляторы и в другие страны с гиперинфляцией – в то время в Турцию и Бразилию. А у меня где-то даже стоит подарок от них – медаль самого крупного реселлера калькуляторов».

Рунет

В 1993 году Рябенький и его партнер выкупили бизнес всех коммерческих подразделений ELecs, которые были под их управлением, чтобы развивать свой бизнес отдельно. «Я к тому моменту неплохо освоил финансы и бухгалтерию, но понятия не имел, что нужно было учитывать резервы предстоящих расходов в составе пассивов при оценке стоимости бизнеса и многие другие моменты, так что в этом первом моем MBO (мы тогда тоже не знали этого термина) я сильно продешевил, – вспоминает Игорь. – Вообще, многие вещи, которые сегодня предприниматели осваивают чуть ли не в первые месяцы после открытия бизнеса, мы тогда делали интуитивно. Например, в ELecs я разработал систему опционов для сотрудников – те, кто мог выполнить план продаж подразделения, могли стать совладельцами бизнеса. Это действительно стимулировало сотрудников работать лучше». 

К тому моменту Игорь уже жил в Вене – когда бизнес ELecs стал активно развиваться в Европе, он предпочел переехать в красивейшую европейскую столицу. После сделки с ELecs Рябенький основал компанию UNIT, в которую вошли все выкупленные подразделения. UNIT занялся продажей электроники и информационных систем. «В Вене была небольшая фирма, собиравшая на продажу свои компьютеры, под названием UNIT, мы их продавали вместе с нашими компьютерами ELecs, – вспоминает он. – К моменту, когда я вышел из первого бизнеса, австрийская компания уже сдулась, и я решил взять их имя. Договориться было несложно, к тому же, мне нравился слоган «UNIT – YouNeedIT» и то, что марка смогла быть узнаваемой для европейцев. Вот так все началось».

Тогда же, в 1994 году, Игорь поддержал небольшую команду во главе с Валерием Липкиным, занимавшейся системной интеграцией. Это были первые ангельские инвестиции Рябенького, причем с компанией, выросшей в одного из крупнейших российских системных интеграторов BCC Group, он проработал более 15 лет.
Новый этап развития UNIT был связан с продажей бытовой техники. «Я как-то ужинал с руководителем Samsung Europe, который рассказал мне, что объем продаж в сфере бытовой техники несоизмерим с тем, что мы тогда зарабатывали на ИТ-решениях, – говорит Игорь. – Он советовал мне как можно скорее выходить в этот сегменте, так как сам Samsung планировал масштабные инвестиции в поставку техники в Россию и страны Европы, и должна была начаться большая игра. Этот человек мне очень помог со знакомствами на китайских предприятиях, производящих бытовую технику, и мы смогли начать». В 1993 году UNIT стартовал в сегменте техники для кухни и офисов (ее производили как раз на заводах в Китае, ОАЭ, Таиланде, Индонезии), потом копания стала поставлять более крупную технику – вплоть до холодильников (white goods собирались в Италии, Португалии и Испании). «Мы вышли на хорошие обороты, но главной нашей ошибкой было нежелание привлекать внешние инвестиции для роста, – рассказывает Рябенький. – Мы, конечно, активно кредитовались, чтобы иметь оборотный капитал, но после кризиса 1998 года у западных банков добиться денег стало сложно. А нам просто нужно было привлечь финансирование, впустив инвестора в капитал. Но мы жадничали. В итоге остались лидерами среди «самодеятельных» брендов электроники, но до действительно масштабного бизнеса не доросли. Учитывая, что те же Vitek, Bork, Scarlett были дилерами, впоследствии раскрутившими свои марки, а у нас уже тогда было налажено производство и бренд был довольно известен – были неплохие шансы вырваться вперед. Конечно, жалко, что мы не стали чемпионами... Сегодня я не имею отношения к компании, но вижу, что бизнес успешно живет на многих рынках».

UNIT быстро раскручивался, а в 1999 году (Игорь в тот момент переехал в Нью-Йорк) в рамках холдинга появилась компания UnitSpace. Ее флагманским продуктом был UnitSpace Business Content Repository, предлагавший крупным компаниям и госорганизациям работать в средах электронного взаимодействия. Также организация активно зарабатывала на продаже систем для электронной торговли и для управления электронным контентом. 

«А потом мы наступили на грабли – подписались на партнёрство с одной из американских фирм, которая планировала запускать в США совместно с America Online большой бизнес маркетплейс, а мы должны были поставить нашу систему управления контентом для работы с описаниями товаров и услуг, цен и т.д., – рассказывает Игорь. – Первые сомнения у меня появились, когда я заметил, что баннер на главной странице сайта-партнера (на тот момент ее акции уже торговались на NASDAQ) приводит к нам всего двух человек в день. В общем, потом оказалось, что компания «торговала воздухом», реальных пользователей у нее не было. Мы потеряли время, деньги. Но эта история научила меня, что жуликов иногда можно встретить даже на самых «вершинах» и что всегда надо быть начеку». 

Уже с конца девяностых Рябенький все больше смотрел на зарождающийся интернет-бизнес как на куда более широкое поле для маневра. В одну из новогодних вечеринок UNIT, где собрались сотни сотрудников российского офиса, Игорь вышел с тостом – и сложил с себя полномочия президента. «Это был сюрприз для всей толпы и для партнера, которому я уступил кресло, – говорит Рябенький. – Но я чувствовал, что это было правильное решение: понимал, что руководить большим бизнесом и одновременно экспериментировать с новыми проектами сложно». 

Ангел: перезагрузка

Променяв кабинет в офисе крупной компании, где каждый день принимались решения ценой как минимум на сотни тысяч долларов, на проекты «с нуля», Игорь оказался в по-настоящему lean-истории. Одной из первых его ангельских историй этого этапа была компания «ПараГраф», основанная Степаном Пачиковым в США и купленная Silicon Graphics в 1998 году. «Найти проекты, интересные для инвестиций, было сложно – мы видели множество историй американских и европейских компаний, поднимавших десятки миллионы долларов и закрывавшихся в течение нескольких лет. Интернет-компании в России на фоне этой «движухи», конечно, были не так заметны».

В 2001 году IBM, Intel и «Бизнес Компьютер Центр» запустили «Центр электронного бизнеса». «Это была консалтинговая и некоммерческая история, хотя, конечно, через организацию мы продвигали продукты UnitSpace и BCC Group, – признается Игорь. – Но все-таки основной задачей было продвижение информационных систем, поисковых технологий, еще не слишком распространённых тогда SaaS-сервисов. Был, например, один из первых для Рунета сервис автоматизированной поддержки клиентов (сейчас сколько стартапов на этом деньги делают). В общем, было интересно. Потом было много проектов в сфере электронного правительства, но из-за того, что до внедрений почти все проекты Центра электронного бизнеса не доходили, мне постепенно стало скучно. Тогда я вышел из компании, хотя это было волевое решение: у меня была большая команда, мы действительно разрабатывали классные сервисы. Но я видел, что в правительстве все это было не особо нужно – так что предпочел заставить себя выйти. Жизнь одна – нужно заниматься тем, что интересно».

Игорь решил взять паузу. История Unit Space завершилась для него еще в 2005 году, в 2009 году он вышел из BCC Group – и до конца 2010 года не участвовал активно в ИТ-бизнесе. Вернуть Рябенького удалось его «ученику» Егору Руди, который долгое время работал в Unit Space (Игорь привел его в компанию, увидев Егора учеником в Центре корпоративного предпринимательства при ВШЭ). Руди развивал сайт «Ваш репетитор», выросший сегодня в самую крупную онлайн-площадку для подбора частных специалистов Profi.ru. «Егор часто приходил ко мне за советом, в итоге оценка «Вашего репетитора» за несколько лет моих «консультаций» выросла в 4-5 раз, так что я сам себе оказал довольно сомнительную услугу», – смеется Игорь. В 2011 году он вложил в проект $600 тыс. 

На тот момент у Рябенького, помимо BCC Group, был другой большой ангельский «выстрел» – австрийская BGS Smartcard Systems, которой он в конце девяностых выписал крупный чек. Компания была продана публичной Net1 и стала первопроходцем в индустрии «умных» карт для электронных платежей в банковской отрасли. Сконцентрировавшись на онлайн-проектах в конце девяностых и потом взяв передышку, Игорь все равно продолжал общаться с предпринимателями, и тот же Егор Руди в итоге привел к Рябенькому Айнура Абдулнасырова, основателя сервиса Lingualeo, с которым Рябенький в итоге закрыл сделку в декабре 2010 года. «Ученики», регулярно отправлявшие презентации интересных компаний, заставили Игоря вернуться в интернет-бизнес. Инвестиционную компанию Altair Capital Рябенький основал еще в 2005 году, а с 2012 года стал поддерживать проекты почти «на потоке».

«Я походил по рынку, стал участвовать в конкурсах стартапов в жюри, познакомился с огромным числом новых предпринимателей – и понял, что инвестициями в интернет можно заниматься профессионально, что вложения здесь действительно могут стать хорошим бизнесом», – говорит он.

К концу 2013 года Altair Capital закрывал уже по сделке почти каждую неделю (а чуть раньше, за несколько лет до этого, его инвестиционная компания получила инвестиционное плечо от другого известного ангела Игоря Мацанюка и его фонда IMI.VC). Долгое время партнеры не афишировали партнерство. В результате Altair Capital смог проинвестировать около $15 млн. В одиночку – через Altair – Рябенький поддержал около 15 проектов, а совместно было закрыто еще более 45 сделок. Не менее половины из них пришлось на российские команды разработчиков (Игорь рассказывает, что иногда деньги вкладывались и в проекты, которые еще не успевали оформиться в компании). Но география вложений охватывает также США, Израиль и Европу. Закрыто или «заморожено» сейчас около пяти компаний – это немного для такого масштаба, считает Рябенький. «Все умершие проекты закрылись из-за разладов в команде, – уточняет он. – Вообще, коллектив стартапа – для меня главное. Я скорее дам деньги в неясную идею с хорошей командой, чем в компанию с прорывным сервисом, но со слабыми разработчиками и нулевыми бизнес-компетенциями». 

Формат инвестиций, в какой-то степени поставленных «на конвейер», заставил Игоря менее плотно работать с проектами и снизить средний чек. Комфортные условия для Altair Capital – $200-300 тыс., часто в составе синдиката с другими ангелами и «посевными» фондами. 

На вопросы о точном числе сделок Рябенький отвечает примерными цифрами. «Всех уже не запомнишь, – говорит он. – Зато когда в Москву приехал Дэйв Макклюр, основатель «500 startups» (известный американский ангел – Прим. ред.), и организаторы его тура Geeks on a Plane получали от фаундеров лучших стартапов в ответ на вопрос о том, кто их инвестор, мое имя – было приятно. Я, кстати, вообще об этом мероприятии не знал, на эту «перекличку» буквально с самолета из Вены пришел». Другими важными точками своей ангельской карьеры он считает моменты, когда его компании привлекали раунды крупных венчурных фондов, а также – «выходы», о нескольких из которых он планирует объявить до конца года. 

С основателями российских стартапов у Игоря хорошие отношения, но скорее рабочие. Израильские предприниматели с российскими корнями (Altair Capital в последний год особенно активно поддерживал компании в Тель-Авиве и Хайфе) чаще зовут своего инвестора на «тусовки». Возможно, к этому располагает сама атмосфера в Израиле. Например, Игорь предпочитает встречаться с основателями израильских проектов в кафе на берегу моря или гулять по набережной, в то время как в Москве деловые встречи обычно проходят в коворкинге API Moscow (хотя часто инвестор и зовет фаундеров рассказать о новостях на прогулку в Таганский парк, недалеко от своего дома). В США Рябенького пока встречают холоднее всего. «Хотя я пожил какое-то время в Нью-Йорке и в Штатах у меня очень много друзей и знакомых, как инвестору мне там сложно выделиться – слишком велика конкуренция, – признается он. – Лучше дела пошли, когда партнеры-инвесторы стали предоставлять доступ к своему deal flow. Но надо признать, что пока мы в США не первые, к кому пойдет проект за «посевными» деньгами. А вот в Израиле, как и давно в России, у нас уже хорошее имя, и большая часть из 13 проинвестированных здесь компаний показывают активный рост». Тем не менее, сейчас в портфеле Altair Capital около 15 американских компаний. 

Сейчас Игорь поднимает новый фонд – Altair Seed Fund, – в инвесторах которого как LP участвует он сам, IMI.VC, а также неназванная европейская ИТ-компания. Планируемый объем $30 млн, первое закрытие на $10 млн уже состоялось. Дальнейшее расширение, как надеется Рябенький, возможно за счет денег профессионалов российского и зарубежного интернет-рынков и семейных офисов (в основном, в России, в Израиле, Австрии). Больше половины проектов в новом фонде он планирует проинвестировать уже за рубежом. «Во-первых, в России сложно думать о «выходах» для компании, во-вторых, нашим деньгам становится сложно конкурировать с государственными, за которыми стоят огромные ресурсы», – объясняет он. 11 компаний, сделки с которыми были подписаны Altair Capital в последние несколько месяцев, уже проинвестированы из денег нового фонда. Altair Capital II планирует увеличить размер инвестиций для каждой компании до $300-500 тыс., причем Рябенький намерен соинвестировать так же активно. 

Впрочем, этим его планы не ограничиваются. Рябенький и Игорь Мацанюк не исключают, что будут двигаться в сторону инвестиций на более поздних стадиях. «Специфика seed-инвестирования в том, что огромного успеха одного проекта ждать нужно очень долго, и ангелы, как правило, предпочитают выходить из растущего бизнеса раньше этого момента, – объясняет Игорь. – А игроки с более крупными вложениями могут в случае успеха заработать больше, чем мы, с инвестициями в несколько сот тысяч долларов. Иногда мне кажется, что было бы правильнее вложить не по $100 тыс. в 50 проектов, а в 5 проектов по $1 млн» Но пока это только мысли. «Мы уникальные создания, особенно для России», – смеется Игорь. 

Почему Рябенький продолжает инвестировать как ангел и не сбавляет обороты? Он говорит, что сильно увлечен тем, чем занимается, и любит людей, которые меняют мир к лучшему. В историях всех его «подопечных», говорит ангел, есть уникальные решения, хорошие лайфхаки, которые помогли стартовать быстрее и не терять темп и впоследствии. Игорь считает, что хороший бизнес вряд ли может вырасти из идеи «срубить бабла», так что куда больше его вдохновляют компании, готовые сделать что-то кардинально новое и увлекающее их самих – иначе сложно заставить человека корпеть 3-5 лет, чтобы заработать лишние $20-40 в месяц. 

«Вообще, раньше я был уверен, что когда перестану развивать собственные бизнесы и уйду со всех менеджерских позиций, если предложили бы, – стану преподавать, – признается Рябенький. – А тут как-то наоборот получилось. В рабочее время ко мне приходят люди, рассказывают, как устроен мир, как он должен быть устроен, как они хотят его устроить. Я никому не признаюсь, но ведь это они меня учат, а не я их, хотя везде пишут про ангелов и smart money. Знаете анекдот про попугая, который не знал ни одного языка, но стоит вдвое дороже своих собратьев в зоомагазине, потому что те считают его боссом? Иногда мне кажется, что это как раз я».



О графике и жизни в Европе

Я перемещаюсь между Веной, Нью-Йорком, Москвой и Тель-Авивом. Обычно шучу, что живу в самолете. Все-таки большую часть времени я провожу в Вене, которую считаю основным местом жительства вот уже почти 20 лет. В Москве я много бывал в последние годы, потому что активно инвестировал в российские стартапы. К тому же, для меня важно участвовать в «движухе»: когда меня зовут выступить перед предпринимателями или людьми, которые подумывают стать ангелами, я всегда стараюсь приехать, хотя никакой выгоды лично для меня и для Altair Capital на таких ивентах нет. В Израиле мне нравится проводить время тем, что встречать стартаперов можно в сланцах и шортах. А летом я люблю работать из Испании. Вообще, большая часть общения с фаундерами проходит по Skype – так что я не очень привязан к местам, но когда приезжаю в страну, конечно, организую личные встречи со всеми нашими проектами.

О фотографии

Я увлекаюсь фотографией еще со школьных лет – делал первые снимки на «Зенит», потом, в студенческие годы, купил продвинутый Nikon. Серьезным хобби фотография стала лет десять назад, я съездил в свой первый фототур на Галапагосские острова, потом было еще несколько поездок с известными фотографами. Дома у меня лежит куча камер с Amazon – ведь цифровые «зеркалки» быстро устаревают, я покупаю новые – а старые ленюсь продавать.

Больше всего в моем портфолио фото животных и портретных снимков (девушек, кончено, больше). В 2012 году я участвовал в одной известной фотовыставке, в 2013 году знакомые помогли организовать выставку моих работ в Москве. Еще было несколько фотокниг, в которых размещали мои снимки, и несколько журналов купили у меня работы. У меня уже хороший уровень, но чтобы зарабатывать на фотографии деньги – нужно концентрироваться, а у меня нет на это времени. Так что иногда я вкладываюсь в фотосервисы – считаю это продолжением своего хобби.

Не скажу, что фотография как-то изменила мое мировоззрение, это скорее способ расслабиться. Например, недавно я ездил на Фолклендские острова снимать королевских пингвинов. До этого я снимал императорских в Антарктиде, причем мы приходили на стойбище птиц толпой, а в этот раз я ходил к пингвинам один. На острове, где я остановился, был всего один жилой дом – когда я ушел от него к берегу, возникло ощущение полной оторванности от цивилизации. О существовании человека напоминали только ухоженные барашки, которые периодически приходили к пингвинам, отбившись от стада. Мне еще повезло с погодой – яркие цвета после дождя, разбросанные по небу облака, море невообразимого цвета, берег становится зеркальным. С одной камерой я бегаю по берегу, вторую – ставлю на штатив, чтобы сделать «селфи», а в нее пингвины тычутся клювами… В общем, это кайф, который сложно описать словами. В эти моменты ни о каком интернете или мультипликаторах для своих инвестиций я не думаю.