Заслуженный журналист Кубани Нина Роженко отмечает юбилей
Больше тридцати лет она отдала газете «Кореновские вести»
Нина Роженко главным редактором газеты «Кореновские вести» проработала 21 год. Она — Заслуженный журналист Кубани, Золотое перо Кубани, лауреат международных литературных фестивалей и конкурсов, лауреат национальной литературной премии «Народный писатель».
Нина Роженко — мой учитель и наставник. Это она привела меня в журналистику, научила меня слушать и слышать собеседника, относиться к нему с таким вниманием и таким уважением, чтобы он сам захотел поделиться с корреспондентом «районки» самым сокровенным. Это она «крестная мать», вдохновитель и главный организатор Школы юнкоров газеты «Кореновские вести». Накануне юбилея мы поговори с ней о профессии, о жизни, о судьбе. Вот что она рассказала.
— Судите сами. В четырнадцать лет, начитавшись Конан Дойля, я мечтала стать сыщиком. Мечты о журналистике пришли позже, когда в «Литературной газете» зачитывалась статьями Ольги Чайковской. Прошло много лет, я уже работала в «Кореновских вестях» в отделе социальных проблем и писем, и очень пожилая читательница, требовательная и острая на язык, сказала мне однажды: «Вот так же, как вы, писала в «Литературке» Ольга Чайковская». И эти слова читательницы стали самой дорогой наградой для меня. Но в газету я пришла не сразу. Мама к моему желанию податься в журналисты отнеслась скептически. Слишком уж робкой и застенчивой была я. Этакая книжная девочка, витавшая в облаках. Никто тогда не подсказал мне, что не надо трусить, надо идти в газету и становиться юнкором. И я в своих мечтах о журналистике просидела сиднем дома вплоть до самых вступительных экзаменов в вуз. С тайным прицелом на журналистику я выбрала филфак Воронежского университета, где в те годы было отделение журналистики. Опять же в своих розовых мечтах я думала: главное поступить на филфак, а там как-нибудь само утрясется, само собой рассосется — и я стану журналистом. Но не утряслось. И хотя первый год у нас были общие с журналистами лекции, они не превратили меня в журналиста. Поэтому, работая в газете, я всегда старалась помочь мальчишкам и девчонкам, которые, робея, приходили в редакцию, потому что мечтали о журналистике. Как и я когда-то. Только мне не хватило смелости, и никого не оказалось рядом, кто бы сказал: «Смелее! Вперед!» И еще: все годы, пока я училась в университете и первые годы в школе, я по капле выдавливала из себя трусиху, сознательно сделав своим девизом по жизни слова: «Если не знаешь, что делать, делай шаг вперед». Закончив университет, я благополучно уехала учительствовать в глухую воронежскую деревню. Казалось бы, конец мечтам о журналистике. Но с мечтами расставаться трудно, и в глубине души я, вколачивая в головы своих учеников правила правописания, коротая ночи над тетрадками с ошибками, которые, несмотря на все вколоченные правила, уныло повторялись от упражнения к упражнению, продолжала грезить о журналистике.
Надо признать, на дистанции, если обернуться назад, мои мечты сбылись. Правда, сбывались они как-то не вовремя. С большим опозданием. Хотела стать журналистом — стала. Хотела выйти замуж за гитариста — вышла. Хотела написать книгу — написала. Замечено не мною, что «сбыча» мечт («За сбычу мечт!»- любимый тост журналистов) не всегда делает человека счастливым. И это просто объясняется: путь к мечте приносит гораздо больше счастья. Думаю, путь к мечте — и есть счастье. Только не сразу это понимаешь.
И вот в один прекрасный день я переступила порог редакции газеты «Свет коммунизма» (так назывались тогда «Кореновские вести»). В то время редакция располагалась в нынешнем здании суда. Стуча каблучками по гулкому коридору, я еще не предполагала, что иду навстречу своей единственной и самой большой любви в жизни — к моей газете, моей районочке. Была ли любовь взаимной? Не знаю, но с моей стороны все было без дураков. Меня взяли на месяц заместить сотрудницу, которая уехала в Воронеж поступать на журфак. Первые дни я не работала, я летала. Мечта, к которой я шла так долго, ощутимо сбылась. Вот она газета, вот она я в этой газете. Правда, пока только на месяц, а хотелось на всю жизнь. И я так горячо, так страстно молила Бога, чтобы Юля сдала экзамены. Мне кажется, я желала этого даже больше, чем сама Юля. И Юля не подвела! Или не подвели мои горячие искренние молитвы, дошли по назначению. Так начался мой роман с «Кореновскими вестями», длившийся более тридцати лет. Я думаю, в Кореновском районе я входила в первую сотню счастливцев. Тех, кто не просто работу работает, а ловит от работы кайф. Поверьте, такое встречается не часто, когда ты занимаешься любимым делом, а тебе за это еще и платят. Если бы было можно, я бы дневала и ночевала в газете, я не могла дождаться утра, чтобы бежать в редакцию. Для кого-то просто газетная текучка, для меня же все было в новинку, все приносило радость. Наверное, мой восторг не всегда был уместен, но мои более опытные коллеги терпеливо натаскивали меня, а холодный душ редакционных летучек, жесткая, без снисхождения критика моих ошибок и ляпов постепенно сделали свое дело. Я сняла розовые очки. Навсегда. Теперь я понимаю, что прошла хорошую школу, где ученика не щадили, учили держать удар, а самое главное, учили отвечать за свои слова. Ведь они написаны на бумаге, а значит, все равно, что высечены в камне. На века. И твои достижения, и твои косяки уходят в вечность, которая именуется Ленинской библиотекой в Москве, где хранятся все экземпляры всех газет. Не помню, как библиотека называется сейчас, для меня она навсегда останется «Ленинкой». Здесь, в этих легендарных стенах, два месяца я писала свой диплом о ритме прозы, и это время было одним из самых счастливых в моей жизни. Работа в газете по сути своей виртуальна. Ее нельзя пощупать руками, как можно пощупать сработанный тобой шкаф или сшитое тобой сверхмодное платье. Хотя ты можешь подержать в руках свежий номер газеты, почувствовать его неповторимый запах. Ты можешь через десять и пятьдесят лет перелистать подшивку и ощутить ход времен, окунуться в прошлое, почувствовать его аромат и нерв. Но это в ретроспективе. А свежий номер газеты живет один день. Только один день! А на следующий — в него заворачивают старые ботинки. Постаревшая на день газета уже никому не нужна. Через сто лет нужна, а через день — нет. Такой вот парадокс. От этого диссонанса иногда можно впасть в уныние. Вот почему так много журналистов уходят из профессии. Есть и другие причины, более суровые, но это тема другого разговора. А у нас все-таки юбилейное интервью. Поэтому скажу так: надо очень любить свое дело, чтобы терпеливо переносить такое отношение к плодам своих трудов. Меня могут спросить: неужто все журналисты поголовно любят свою профессию до самоотречения? Нет, конечно. В нашем цехе немало ремесленников, которые просто работают работу. Не горят, а тихо тлеют согласно начисленной заработной плате. А в последние годы в связи с развитием интернета и невиданным размахом блогерства в профессию пришло много дилетантов, и качественный уровень журналистики резко упал. Увы! Не берусь «ванговать», но не очень представляю себе, как будет выживать профессиональная журналистика в этом мутном блогерском потоке, где каждый сам себе журналист. Меня радует одно: я еще застала журналистику высокого уровня и мне довелось читать и общаться с журналистами высокого класса. Конечно, меня могут спросить, а нужны ли сейчас вообще журналисты, когда у каждого в кармане телефон, который и газета, и телестудия в одном «флаконе». Сложно ответить однозначно. Я, к примеру, могу «скалапуцать» платьишко своими руками, но вряд ли кому-то захочется его носить. Это к вопросу о профессионализме. Везде нужны профессионалы, и качественная работа востребована сегодня как никогда. Но профессионалов до обидного мало, и это очень ощущается на всех уровнях, и в политике, и в обыденной жизни. Если не принимать мер, «вангую», нас погубят дилетанты. Вот уже несколько лет меня в профессии нет. И я задаю себе вопрос: «А что осталось от тебя? Более тридцати лет ты отпахала в газете, служила ей рыцарски верно. И что?» Ну, где-то в архивах остались десятка два статей, за которые и сейчас не стыдно. Ну, есть пара десятков номеров газет, которыми ты как редактор можешь гордиться. И все? Немного. А потом говорю себе: «Да нет же! А мальчики и девочки из Школы юнкоров, которую мы с нуля создавали вместе с Татьяной Сергиенко. Сегодня те, самые первые воспитанники нашей школы, ушли в большую журналистику. А я помню их взволнованных и растерянных в своем кабинете. Нахохлившись, как испуганные птенцы, они готовились к первому в своей жизни взрослому интервью. И не с кем-нибудь, а с главой района Сергеем Голобородько. Как они волновались! И как волновались вместе с ними мы. Но разговор получился. И Женя Бирюкова — самая маленькая из всех юнкоров, ей тогда было лет одиннадцать — преодолела страх и смело задавала свои вопросы. Сейчас Женя учится профессии журналиста в Питере, а ведь дорогу в профессию ей открыла наша Школа юнкоров. А как весело мы отмечали дни рождения юнкоров, а каждый выпуск цветной четырехполосной газеты «Юнкор» становился событием не только для наших юных корреспондентов, но и для читателей. Лена Грицай, Настя Минкина, Маша Крайнева, Саша Голанцев, Никита Корепин, Алина Бабенко — умные, задорные, креативные, с глазами, горящими желанием творить. Это дорогого стоит. Какие интересные проекты мы придумывали, какие акции проводили! Они, эти замечательные ребята, которые, поверив нам, приходили в нашу Школу, были и есть будущее журналистики. Рядом с ними и нам хотелось жить, творить и гореть. На них надеюсь: не подведут, не уронят, сохранят. Я пришла в газету взрослым, вполне сложившимся человеком, отработав десять лет в школе. Начинала работать в советской газете, которая, по словам Ленина, была коллективным пропагандистом, коллективным агитатором и коллективным организатором. И знаете, это было здорово. Цель была ясна, и задачи были по-человечески понятны. Потом не стало большой страны, не стало и больших задач для газет. Нам отвели роль средства информирования населения. Всего лишь средства, наряду со средствами от тараканов, сорняков и грибка. В этом бесконечном ряду какое место занимаем мы, журналисты? И как много зависит от нас? Это непреходящий вопрос, на который каждый журналист ежедневно, ежеминутно отвечает сам. Принимает решение сам, сообразуясь со своей совестью. А иначе нельзя, не то так и будешь болтаться где-нибудь между средством от пота и средством от изжоги. Чем дальше уходит мое время в профессии, тем чаще я вспоминаю людей, с которыми меня сводила судьба, о которых мне довелось писать. Они стали частью моей жизни, даже не подозревая об этом. За каждым именем яркая судьба, недюжинный характер, активная жизненная позиция. Они многому научили меня. И я благодарна им за эти уроки.
Мальчики, погибшие в необъявленных войнах. Каждого оплакала, смерть каждого стала для меня личным горем. Сергей Кваша пал смертью храбрых в Афганистане, Роман Костин погиб в Чечне. Я до сих пор помню глаза его матери. Она приходила ко мне каждый день. Она приносила какие-то вещи и письма, фотографии. Она вспоминала, каким он был в детстве, как болел ангиной, как шалил в школе. Она плакала уже без слез, глаза оставались сухими, потому что все слезы она уже выплакала. Она плакала и говорила, что не может ни есть, ни спать. Сын стоит перед глазами день и ночь. Я тогда «собкорила» в краевой газете «Кубанские новости» и рассказала о Романе Костине и его маме и попросила читателей написать Марии Ивановне письма, поддержать ее. Сколько же писем пришло! И какие это были письма! Сколько в них было тепла и любви. Но через полгода Мария Ивановна умерла. Не выдержало сердце. Так они и лежат на центральной аллее городского кладбища: сын и мать, которую тоже убила война. Вдогонку.
Лейтенант Владимир Чикмезов тоже погиб в Чечне. Он попал в Чечню сразу после училища. И золото его новеньких лейтенантских погон не успело потускнеть. Через несколько месяцев он погиб, спасая своих солдат. Сохранил их для матерей. А себя вот не сберег.
По просьбе родителей Володи мы с фотокорреспондентом Николаем Чернобаем сделали фильм о лейтенанте Чикмезове.
И конечно же не могу не вспомнить о Николае Чернобае, который стал в газете моим первым учителем, другом и наставником. Удивительный был человек, редкой души и огромного таланта. Он был великим фотокором. На его фотографиях люди всегда не просто улыбались, они словно светились изнутри. Это было похоже на чудо. И только те, кто присутствовал на фотосессии, знали, как он добивался такого поразительного эффекта. Вот, к примеру, приезжаем мы на ферму зимой. Слякоть, мрякоть, доярка в ватнике, злая и уставшая, смотрит на журналистов, как на досадную помеху. И тут в бытовку заходит Николай Иванович. Высокий, статный, широкоплечий. Подходит к доярочке, берет ее за локоток, шепчет ей что-то на ухо, женщина начинает смеяться и отмахиваться, а он ее приобнимет, по плечику погладит:
— Ласточка моя, а давай-ка мы ватничек снимем, а белый халатик наденем!
И вдохновленная ласточка пулей несется переодеваться, заодно и губы подкрасит, и улыбку на лицо наденет. Радостную! Дальше начиналось совершенно невероятное. Чернобай выстраивал кадр: он буквально «лепил» из замученной жизнью и работой женщины именно ласточку, красавицу.
— А ну-ка, давай головку повернем, а глазки — вот сюда, разве можно такие глазки прятать! А плечико вперед, вот так! Ишь, какая грудь сразу нарисовалась. Да мы сейчас из тебя такую звезду сделаем! Тебя как зовут? Наталья? Наташенька, солнце мое, а ну давай так улыбнемся, чтобы все мужики сначала встали, а потом упали!
И происходило чудо: женщина преображалась, она начинала сиять! На снимках Николая Ивановича нет некрасивых женщин!
Настоящей школой жизни для меня стало общение с Николаем Надточием, работавшим когда-то бригадиром в колхозе «Маяк» станицы Дядьковской, легендарным председателем колхоза им.Калинина в х.Журавском Владимиром Калининым.
Александром Комановым, элитные продукты которого стали серьезным брендом не только в нашем районе. Команов — человек, который умеет подниматься и поднимать за собой людей.
Владимир Ященко, натура богатырская, неоднозначная, характер яркий, о таких надо фильмы снимать, что, собственно, мы с Чернобаем и сделали в свое время.
Андрей Бервино — одно слово, Герой труда Кубани, самобытный, уникальный человек.
Василий Слепухин — яркий образец интеллигента из народа, который умело соединил хозяйскую хватку с серьезным занятием наукой, что позволило ему создать одно из лучших предприятий на Юге России.
Тофик Искендеров — не просто талантливый руководитель предприятия, но и очень мудрый человек.
Николай Зиновьев — гениальный самородок, великий российский поэт.
Айдамир Тес — бессменный руководитель уникальной цирковой студии, потрясающе талантливый человек, гениальный педагог, у которого все дети — талантливы.
Пусть простят меня те, кого я не назвала. Я всех вас помню и вами дорожу. Пожалуй, самое главное, что дает человеку профессия журналиста — она дает ему единственную роскошь, настоящую роскошь — роскошь человеческого общения, как справедливо заметил когда-то Антуан де Сент-Экзюпери. Наверное, надо сказать что-то очень важное и мудрое, завершая этот немного сумбурный монолог о профессии, о жизни, как-никак 70 лет стукнуло. Но лучше, чем сказал Арсений Тарковский, я, пожалуй, не скажу:
Предчувствиям не верю, и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда.
Я не бегу. На свете смерти нет:
Бессмертны все.
Бессмертно все. Не надо
Бояться смерти ни
в семнадцать лет,
Ни в семьдесят.
Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет
на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком…
Автор: Татьяна Сергиенко