Алоиз Вазнис: избавить Латвию от ОМОН помогла дружба с российским главой МВД

В это воскресенье, 21 августа, исполнится четверть века с момента, когда Верховный Совет Латвийской Республики во время путча принял закон «О государственном статусе Латвийской Республики». Так завершился оговоренный в принятой 4 мая 1990 Декларации о независимости переходный период и была восстановлена фактическая независимость Латвии.

О событиях, которые предшествовали восстановлению независимости нашей страны де-факто, в интервью Латвийскому радио 4 рассказал первый министр внутренних дел возрожденной Латвии и автор книги мемуаров о том времени, ныне присяжный адвокат Алоиз Вазнис.

— 18 августа 1991 года, под предлогом «стабилизации обстановки в стране» создан Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР. А что происходило в этом время в Латвии?

— Я об этом услышал по радио, утром сообщили. Сразу же с раннего утра поехал домой к председателю Совмина Годманису, предупредил его, он еще не знал. Ну, и поехали на работу. Там собрал коллегию министерства, дал установку, как себя вести всем. Пошел в Совет министров и там уже совещались, как дальше действовать.

— Как министра внутренних дел, в первую очередь Вас, наверное, беспокоило, где в этот момент находился ОМОН?

— Это беспокоило уже давно. 19 августа был уже не только ОМОН, но и армейские десантники. Было небезопасно. Пришлось уже тогда менять место дислокации, потому что [здание] МВД заняли омоновцы с десантными войсками, и туда уже попасть не мог ни я, ни первый заместитель. Тогда же начали поиски меня, чтобы задержать. Пришлось пойти на нелегальное положение. Это продолжалось в течение нескольких дней, пока не изменилась обстановка в Москве и пока оттуда не поступило указание прекратить эти мероприятия здесь.

— В более широком значении события баррикад 1991 года можно отнести к периоду до 21 августа 1991 года, когда происходила последняя попытка штурма ОМОНом баррикад улицы Екаба. Вы присутствовали при этих событиях? 

— Я не присутствовал, я был в нелегальном положении. Поддерживал связь по телефону, помогал советами министров и руководства Совмина.

— Если бы иначе сложилась судьба противостояния в Москве, у Кремля, если бы ГКЧП тогда одержало победу, то что бы мы имели сейчас? Сопротивление, которые было в Латвии, оказалось бы достаточно сильным для обретения независимости?

— Очень трудно сказать, но безусловно, было бы какое-то кровопролитие. А какой был бы результат — очень трудно сказать. Путчисты были настроены очень воинственно. Об этом я могу судить по тому, как меня искали в то время.

— Вы были человеком, который принимал решительные меры. Это было понятно еще по зимним баррикадам, когда вы отдали приказ открывать огонь на поражение по бойцам ОМОН, которые приближаются к объектам МВД ближе, чем на 50 метров. Ваше противостояние с руководителем ОМОНОМ с Чеславом Млынником — насколько оно было персональным?

— Противостояние с Млынником и ОМОНом началось сразу, как только я стал министром. Мы не нашли общий язык, потому они были созданы не для борьбы с преступностью, а совсем для других целей. Им были созданы такие условия, что одна группа работает одну смену, а три остальные — предоставлены сами себе. Они создали кооператив, начали заниматься не правоохранительной деятельностью, а халтурить, заключать договора, в том числе, с преступниками, для собственной личной охраны.

— После 21 августа все закончилось? Или был переходный период?

— Безусловно, был еще переходный период. После путча здесь оставался ОМОН, оставались советские войска, и это противостояние, безусловно, продолжалось. Приходилось стабилизировать обстановку. Но это удавалось благодаря тому, что у меня были очень хорошие отношения — даже скажу, дружественные — с тогдашним министром внутренних дел России Баранниковым. С его помощью я решал многие вопросы здесь. [...] Мы очень хорошо сотрудничали и перед путчем. Когда Баранников были министром внутренних дел России, мы создали группу министров внутренних дел России, Эстонии, Латвии и Молдавии. Вместе мы выступали по многим вопросам оппозицией союзному министру Пуго. Этот контакт и эта дружба с Баранниковым продолжалась. Он многим помог, в том числе — отделаться от ОМОНА, убрать их отсюда, и решить вопрос с внутренними войсками МВД СССР, и так далее.

— Как Вам кажется, тот путь, который Латвия прошла за 25 — оправдал ожидания? Как Вы его оцениваете?

— Трудно сказать... Получилось ли все, что хотелось? По большому счету, наверное, да. Некоторые считают, что Латвии нужна полная независимость, но такое маленькое государство, такая маленькая республика не может быть полностью независимой. Она должна быть в какой-то группировке.