Лариса Штейнман: Дневник Недели Моды. День второй. Тектонический сдвиг
— Вы полагаете, все это будет носиться?
— Я полагаю, что все это следует шить..."
(Из песни Сергея и Татьяны Никитиных «Диалог у новогодней елки»)
День второй. Тектонический сдвиг
«Наверное, я заболела.
Или сошла с ума. Скорее всего, весеннее обострение или необратимые возрастные изменения. А может, призрак климакса уже показался на горизонте и машет мне своей подагрической рукой?» — подумала я, перечитав свой прошлый пост.
«Какой-то я получаюсь мизантроп. Ненавидящий российский легпром. Просто ужас какой-то, прямо не я. Нет, что-то со мной не так, а российская мода — она ни при чем, она очень даже хорошая, просто я, видимо, не с той ноги встала. Не может такого быть, чтобы прямо совсем так было плохо», — утешала я себя, подъезжая к Манежу.
На показ VADIM MERLIS я опоздала, посему помчалась сразу на бэкстейдж, пока модели не переоделись. Оказывается, мы, модные критики, имеем право ходить за кулисы и щупать одежду. Это мне сказали юные волонтеры, которые переправляли гостей Недели моды от входной двери прямо к подиуму. Сажали под белые ручки. Наливали водички в стакан.
Сказка, а не мероприятие. Счастье.
За кулисами кипела жизнь. Моделям взбивали волосы в стога на голове, на лицо брызгали краску из пульверизаторов. Тем, что попроще, — черную краску, они изображали кордебалет. А основным манекенщицам — белую, и нежный девичий пушок на щеках покрывался как бы инеем, и получались как бы бакенбарды по бокам. Странное такое зрелище — девушки с бакенбардами. Но ладно, что это я все прямо детали подмечаю. Опять приступ мизантропии, опять…
Жизнь кипела. Я сразу нашла модель в клетчатом костюме из теплой шерсти. Вывернула швы наизнанку, все изучила, и вешалки, и оставшиеся модели. Ровные швы. Изнаночные даже обработаны оверлоком! Хороший крой, по бокам — черная окантовка, креповая. Теплые вещи, серая клетка, такие же клетчатые костюмы висят на вешалках, ну, что мне еще нужно? Откуда эта тоска и уныние? Почему мне скучно от этого зрелища?
Нет, не вижу я высокой дизайнерской мысли в вещах, которые можно носить школьному завучу. А больше просто некому! Грязные тона. Унылый силуэт. Прощай молодость. Здравствуй, климакс. Да, что-то я зачастила на эту тему. Возраст, не иначе.
Но не сдается ваш верный «Варяг». Иду на следующий показ.
И тут навстречу — мой лорд. Знакомлюсь.
Оказывается, он француз, Николя Григорьефф, потомок русских эмигрантов, сбежавших от нас в 1917 году. Его дедушка, Виктор Григорьефф, был русским офицером, бабушку-княгиню я запамятовала, в детстве он говорил дома по-русски, и если медленно произносить слова, то с ним очень даже можно поговорить на нашем с вами родном языке! Живет в Дубае уже 10 лет, там тепло, у него свое информационное агентство Runway, и он продает видео- и фотоматериалы для всех зарубежных изданий.
Вот такой вот Николя, не зря я пошла за кулисы.
Следующий показ.
Aka Nanita. Я побеседовала с дизайнером за кулисами. Строгая, сдержанная девушка. Грузины — они особенные, к ним особый подход. Наотрез отказалась называть стоимость участия на Неделе моды в Манеже — коммерческая тайна.
Как известно, грузины хорошо умеют шить обувь. И для показа Ака вручную сшили лоферы из джинсовой ткани, снаружи украсив их жемчужинами. Красиво, да. Белая подошва, жемчуга…
А еще модели на показе носили теплые ангорские чулки, серенькие такие, дымчатые. Прямо видно, что теплые-теплые. Не удивлюсь, если Ака связала их для показа своими руками: грузины могут ВСЕ! (И следующие показы это только подтвердили.)
Для показа выбрали чудесный саундтрек из документального фильма Вима Вендерса «Пина. Танец страсти». Там такой танцевальный ритм, очень удобный для дефиле, под отточенный шаг моделей. Что скрывать, люблю Пину Бауш. Аж прослезилась.
Далее.
DIMANEU
За что, вот за что нам такие страдания? И главное, смысл наблюдения за этими потугами?
На подиум вышли модели, которым час назад залили лица краской из пульверизатора. Сначала — массовка в черном и с лицами, как бы испачканными сажей. Они установили на подиуме древко, на которое нацепили белые ленточки, плохо вырезанные, но ладно. Установило древко с порванными флагами и прилегли. Как бы что-то римское. Как бы с великим смыслом. И зря они это сделали, потому что модели, которым на уши прицепили огромные пластиковые серьги, цеплялись за эти ленты, и серьги сваливались. Так и мучились, бедняги. Мало им краску в лицо, так еще и реквизит, так еще и под лентами не пройти.
Так, наклоняясь и подбирая падающие серьги, прошли они по подиуму. Об одежде совсем нечего сказать, кроме того, что совсем нечего. Напоследок вышли модель в боди и невеста в красном покрывале, спрятанная под фатой.
Но сценограф старался! Он придумал некое театральное действо, он попытался убогость одежды скрыть под некой театрализованной интригой, он резал ленты и стругал древко, он придумал мазать краской лицо и выбрал самую пронзительную музыку, чтобы сразу закрыть уши и застонать. Чтобы зал подумал, что в этом что-то есть. Как говорил Мариенгоф про Мейерхольда: «Доктор Дапертутто»!
Да, это Он. Он.
Шить-то не умеем, Дима! Neu!
Но пришло спасение.
Вечером, в 20.00.
Пришло оно в лице нашего ВСЕГО. А именно Великого и Непревзойденного мэтра Вячеслава Зайцева.
Показ был на два зала — как всегда, это под сотню моделей, долго и обстоятельно. Это великое зрелище. И ради одного только этого показа, ей-богу, стоило устраивать эту Неделю моды в Манеже.
Павловопосадские платки. Тюрбаны, телогрейки в «огурцах», стеганые штаны (а в наш мороз под –30 градусов — самое оно!), сафьяновые сапожки ручной работы, мягкие, истинно «боярских» моделей, мужские пальто с вечным рукавом «реглан», шляпы невероятные, его знаменитые цветы из текстиля, как живые, сумки, аксессуары — все его, все самобытное, свое производство, все свое.
Зал встал. Аплодировали стоя. Со слезами.
Хлопали Творцу. Долго. Он уже немолод, но, слава Богу, есть ассистенты и есть его Дом, который живет, который делает наше, русское, национальное. Государство в государстве.
Спасибо Вам, Вячеслав Михайлович!!!
P. S. А теперь про тектонический сдвиг.
Мы, те, кто сидит в первом ряду, каждый день входим в зону турбулентности: подиум под нами дико дребезжит и вибрирует, под нами — все звуковые панели и колонки, и уже болит все, и голова кругом, это мелкое землетрясение ежечасное, о господи! И так весь день. Такая жизнь, такая планида…
Нам, как космонавтам и летчикам, нужно молоко выдавать за вредность!
Тем, кто в зоне турбулентности, посвящается!