Забытые герои великой войны
В первую мировую войну Российская империя вступила, обладая уникальным военным самолетом. Он был разработан под руководством выдающегося русского конструктора И.И. Сикорского и являлся лучшим бомбардировщиком начала XX столетия. Речь идет о легендарном «Илья Муромце». Самолеты такого класса появились у Германии только в 1917-м, а у Великобритании – в 1918 году. Всего было построено 88 самолетов четырех типов, отличавшихся размерами, типами двигателей и вооружением. В августе 1914 года были установлены штаты для экипажа «Ильи Муромца»: четыре офицера – командир, его помощник, артиллерийский и младший офицер. Основным оружием «Муромцев» были фугасные бомбы, самые мелкие из которых весили 5 фунтов (2,45 килограмма), а самые большие 25 пудов (410 килограммов). Бомбы весом до пяти пудов сбрасывали с самолета вручную, а десятипудовые и больше подвешивались под фюзеляжем. Использовались также стальные стрелы длиной 118 мм и диаметром 8,3 мм, которые сбрасывались в бомболюк на пехоту и кавалерию противника и наносили при попадании тяжелые увечья. Эскадра тяжелых дальних бомбардировщиков под командованием генерала Шидловского свой фронтовой путь начинала на аэродроме города Лиды в июне 1915 года. С аэродрома Лиды шесть тяжелых бомбардировщиков улетали на боевые задания в тыл противника – бомбили цели на территории Восточной Пруссии, атаковали и Кенигсберг. В начале сентября 1915 года, отступая вместе с армейскими частями, эскадра перебазировалась под Псков. Самолеты группами были приданы командованию фронтов. Авиаотряд из двух бомбардировщиков был расквартирован у имения Станьково в Белоруссии.
«Илья Муромец» в бою
В нескольких километрах от трассы Минск – Вильнюс находится белорусская деревня Боруны. В этой деревне имеется воинское кладбище германских солдат и офицеров павших в Первой мировой войне. Среди других захоронении внимание привлекает один из могильных крестов. Надпись на нем по-польски гласит: «4 NIEZNANYCHROS. LOTN.» 4 неизвестных русских летчика.
Экипаж воздушного корабля «Илья Муромец-XVI. На лавочке сидят слева направо: артиллерийский офицер поручик Ф. Гаибов, помощник командира поручик М.А.Рахмин, командир корабля Дмитрий Дмитриевич Макшеев и механик-пулеметчик корнет О.С.Карпов. Сзади – группа наземного обслуживания.
Следует сказать, что деревня Боруны с 1920 по сентябрь 1939 года находилась на территории Польши. А власти к захоронениям Первой мировой видимо относились уважительно. В 30-е годы прошлого века, проводилось упорядочение немецких военных погребений. Этим занимались польские власти при участии германской стороны. Отсюда и надпись на могильном кресте по-польски.
В апреле 2009 года в центре агрогородка Боруны, рядом с автодорогой и местной школой был торжественно открыт памятник экипажу «Ильи Муромца». На нем изображены барельефы летящего самолёта «Илья Муромец», 4-х погибших русских лётчиков в военной форме периода Первой Мировой войны и ордена святого Георгия 4-й степени, которым они были награждены посмертно.
Штабс-капитан Иосиф Станиславович Башко
К середине лета третьего года Первой мировой войны 3-й боевой отряд ЭВК «ИМ» в составе четырех Воздушных Кораблей (по законам того времени слова Воздушный Корабль писали с большой буквы, как бы подчеркивая их особую значимость) базировался на аэродроме Станьково, расположенном в 45 километрах юго-западнее Минска. Сама Эскадра базировалась в Пскове. Командовал отрядом штабс-капитан Иосиф Станиславович Башко, георгиевский кавалер, имевший большой опыт боевых полетов. Надо отметить, что в зависимости от исправности самолетов и готовности летных экипажей боевой состав менялся, неизменным оставался только командирский корабль и экипаж.
Члены 3-его отряда Эскадры воздушных кораблей на ступенях усадьбы графини Ганской . В первом ряду слева: 2-ой - Владимир Дмитриевич Макшеев, 5-ый - Дмитрий Дмитриевич Макшеев. Во втором ряду третий слева – командир 3-его отряда И.С. Башко.
Как вспоминает М.Н. Никольской – старший механик ЭВК «ИМ»: «отряд расположился хорошо. Обширный и ровный аэродром благоприятствовал тренировкам молодых летчиков, а жилые помещения позволили разместить весь персонал отряда с наибольшими удобствами». Авиаторы жили в доме графини Чапской, палатки с самолетами находились позади паркав поле. Все было хорошо замаскировано от германской авиации. Аэродром был прикрыт артиллерийской батареей. Прибыли горючее, боеприпасы, запасные части и инструменты, были организованы мастерские, метеостанция и фотолаборатория. Корабли выполняли задание 3-й армии Западного Фронта, производя воздушную разведку позиций и перемещения резервов противника на глубину до 150 км. В таких случаях брали с собой 4…5 пудов бомб и еще одного воздушного стрелка с пулеметом, при полетах на ближнее расстояние брали 8…10 пудов бомб и сбрасывали их на артиллерийские позиции противника, железнодорожные станции и аэродромы авиации. Добивались высокой точности попадания с помощью специальных таблиц и визира прицельного прибора. Возвращаясь обратно, обстреливали окопы противника из пулеметов.
Командир ВК«Илья Муромец XVI» поручик Дмитрий Дмитриевич Макшеев
По смелости действий и настойчивости в выполнении заданий отличался командир Корабля «ИМ XVI» поручик Д.Д. Макшеев, экипаж которого входил в состав 3-го боевого отряда. Зная, что в любом полете он может встретить немецких истребителей, он брал с собой 4 пулемета с запасом патронов: один для артофицера, другой для помощника, третий для механика, четвертый – запасной. Уже к 15 апреля 1916 года за успешное ведение воздушной развед-ки он был награжден вторым орденом «Святой Анны III степени»; в мае получил чин поручика, а позднее – еще двумя орденами: «Святого Станислава II степени» и «Святого Владимира IV степени».
3-ий боевой отряд воздушных кораблей «Илья Муромец». Д.Д. Макшеев сидит 4-й слева.
В сентябре 1916 года Главное командование Русской армии, намереваясь организовать крупную операцию в районе Барановичей, стало скрытно подтягивать ближе к фронту свои резервы и усиленно снабжало фронт артиллерией и боеприпасами. Чтобы отвлечь внимание противника, было приказано силами объединенной группировки тяжелой и легкой авиации нанести авиационный удар по штабу 89-й германской резервной дивизии, интендантским и артиллерийским складам и аэродрому в районе Боруны – Антоново Ошмянского уезда Гродненской губернии. 24 сентября все Корабли 3-го боевого отряда («Киевский», XII, XVI, XVIII) перелетели с аэродрома Станьково на аэродром подскока Мясоты, расположенный недалекот станции Молодечно. 12 «Вуазенов», участвовавших воздушном ударе, и два отряда истребителей «Моран-Парасолей» базировались на трех аэродромах около Минска. Все эти аппараты должны были выполнить боевую задачу ударом одной группы под прикрытием истребителей. Это была первая совместная операция тяжелых и малых аппаратов.
По плану должны были первыми взлететь «Муромцы» с «Вуазенами», за ними истребители «Моран-Парасоли». Общий боевой порядок следовало построить при полете к линии фронта до населенного пункта Крево. Далее все должны были следовать на Боруны. Из-за плохой подготовки иобщей организации удара все пошло не так и закончилось тяжелыми потерями. Первым в 5 часов 30 минут утра 25 сентября взлетел «Киевский», управляемый штабс-капитаном Башко. Наблюдателем на борту был начальник отдела разведки армии подполковник Брант, он же организатор этого воздушного удара. За ним вылетел Корабль поручика Макшеева. «Муромец XVII» поручика Белякова стартовать не смог из-за «трехкратно возникавшего пожара моторов при запуске». Корабль XII штабс-капитана Городецкого после взлета, не дойдя до линии фронта, вернулся на аэродром вылета в связи «с отсутствием опытного помощника командира корабля». Так было сказано в итоговом донесении. Последний «Вуазен» взлетел только в 7 часов утра, когда «Муромцы» были над объектом встречи у местечка Крево. А когда поднялсяв воздух последний истребитель «Моран» 11-го корпусного авиационного отряда, то поднявшийся первым «Муромец»с подполковником Брантом уже возвратился с боевого задания. Всего стартовало 3 больших и 13 малых аппаратов.
После взлета «Муромцы» построились в колонну самолетов и на высоте 2500 м взяли курс на Боруны. До цели было 70 км. Ни наших «Моранов», ни наших «Вуазенов» не было видно. Примерно на середине пути «Муромец XVI» Макшеева вышел из строя, развернулся и полетел обратно. Все видели, что винт его крайнего правого мотора стоял неподвижно. «Киевский» прилетел к цели первым и неподвергся ни зенитному обстрелу, ни атакам истребителей. Хотя экипаж Башко заметил, как с аэродрома противникав воздух поднялись истребители противника, но почему-то не решились атаковать и отошли в сторону. «Киевский» высыпал на объекты удара 15 пудов бомб, выполнив два захода. Прямые попадания в Борунах и Антоново вызвали сильные пожары. Развернувшись на обратный курс и пролетев несколько минут, Башко увидел летевший им навстречу курсом на Боруны самолет Макшеева. Да, это был Макшеев, устранивший неисправность двигателя в полете и, понимая, как не хватает его бомб в ударе по цели, он шел для непременного выполнения поставленной боевой задачи. Это было большим риском – бомбить в одиночку, но Честь превыше всего! Макшеев сознавал, что степень его риска увеличилась в связи с тем, что, рассчитывая на истребительное прикрытие, «Муромцы» увеличили бомбовую нагрузку за счет оборонительного вооружения. Наблюдая эту картину, Башко понимал, что уже никто помочь Макшееву не сможет – топлива было «в обрез», дойти бы только до своих. А тем временем группе «Вуазенов» удалось прорваться сквозь зенитный огонь противника севернее Крева и сбросить 78 бомб весом 100 пудов на вражеские цели в районе Боруны – Антоново. Были замечены удачные попадания, вызвавшие взрывы и пожары на земле. Возвращаясь и подлетая к линии фронта, экипаж Башко встретил целую «тучу» наших истребителей, кружащихся на одном месте. Перелетев линию фронта, «Киевский» взял курс на Станьково и около 10 часов произвел посадку на своем аэродроме. Все ждали Макшеева, но до 12 часов его не было. Запросили по телеграфу Мясоту, но и там он не садился. Тогда Башко распорядился готовить самолет к повторному вылету: «погрузить 10 пудов бомб, установить 3 пулемета «Виккерс» и запасной «Льюис», бензина и масла на 3,5 часа полета…». В полет также взял двух мотористов-пулеметчиков. Когда Корабль был готов к полету, Башко телеграфировал в штаб армии: «вылетел на поиски Макшеева». Макшеева он не нашел. Беспрепятственно пролетев до Борунов, он в течение 15 минут кружил над местечком, сбрасывая бомбы. Убедившись, что местечко разрушено и горит, повернул обратно. Артиллерия молчала, истребителей не было видно. Башко благополучно вернулся на свой аэродром.
После посадки он телеграфировал Начальнику Эскадры и дежурному генералу Ставки о том, что Корабль XVI не вернулся из боевого полета. На следующий день, 26 сентября, из штаба армии сообщили, что перехвачена немецкая радиограмма такого содержания: «25.09 наш отряд истребителей в районе местечка Боруны после непродолжительного боя сбил большой русский аппарат Сикорского. На земле в аппарате были найдены 4 обгоревших трупа офицеров-летчиков. В этом бою мы потеряли один истребитель». А вечером немецкий самолет сбросил на наш аэродром вымпел с запиской, в которой сообщалось: «сегодня 25 сентября в 7 часов утра в упорном бою был сбит немецким аэропланом с большой высоты у местечка Боруны «Илья Муромец», летчики убиты. Храбрые воины завтра будут похоронены с воинскими почестями. Обер-лейтенант (подпись не разборчива)». Через несколько дней в 3-й отряд передали немецкую газету, подброшенную в наши окопы на передовых позициях. В ней была опубликована фотография могилы русских летчиков с православным крестом и надписью на немецком языке: «Здесь похоронены 4 русских летчика, сбитых в воздушном бою 25.09.1916 года». Около креста лежали обгоревшее колесо шасси «Муромца» и радиатор мотора «Санбим». В газете было написано:«25.09 в воздушном бою с нашими истребителями был сбит и сгорел в воздухе большой русский аппарат Сикорского. Погибших храбрых авиаторов похоронили в общей могиле с воинскими почестями». Из немецкой информации видно, что корабль загорелся в воздухе и разбился при ударе о землю. Обгоревшие трупы членов экипажа были найдены среди обломков. Это свидетельствует о том, что бомбы были сброшены по цели, иначе они бы взорвались при столкновении корабля с землей, не оставив никаких обломков. После сброса бомб «Илья Муромец» повернул обратно и был атакован немецкими истребителями. По показаниям наших летчиков корабль Макшеева и сопровождавший его «Парасоль» подверглись нападению двух «Альбатросов» и двух немецких «Фоккеров». Из рапорта немецкого летчика 45-го полевого авиаотряда лейтенанта Вольфа известно, что его «Альбатрос», пристроившись сзади со стороны солнца, открыл огонь по пилотской кабине «Муромца» и гондоле правого двигателя с дистанции 200 м. Сблизившись до 150 м, заметил, что у него поврежден крайний правый двигатель. Но тут из люка в середине его верхнего крыла появился пулеметчик и открыл по немецкому истребителю огонь. «Муромец» искусно маневрировал, каждый раз подставляя немца или под стрельбу воздушного стрелка, или в спутную струю от самолета. Тем временем «Муромец», летящий на трех моторах, начал медленно терять высоту и разворачиваться влево, пытаясь спланировать в безопасную зону за русскими окопами, при этом продолжая вести огонь уже двумя пулеметами из верхней и боковой установки. В ответ Вольф атаковал корабль Макшеева в восьмой раз, стреляя по кабине. «Илья Муромец» начал раскачиваться из стороны в сторону, задрожал и неожиданно свалился в крутую спираль, переходящую в«штопор». Когда вращение его стало почти отвесным, от корабля отделилась верхняя часть его крыла. Немецкий истре-битель пикировал вслед за кораблем, его двигатель остановился, но летчик сумел совершить вынужденную посадку на летном поле своих «корректировщиков». Крылья его самолета были изрешечены не менее чем 70 попаданиями, лопасть воздушного винта перебита, бензин и масло лились на дно фюзеляжа.
Нам неизвестны рапорты трех других истребителей. Несомненно, что они не раз атаковали воздушный корабль Макшеева, который мужественно защищался. Опросом русских летчиков, участвовавших в бою, было установлено, что 3 или 4 самолета противника были вынуждены экстренно выйти из боя энергичным снижением, и, как было подтверждено, один из них был сбит. В этом бою погиб также летчик самолета «Моран-Парсоль» 11-го корпусного авиационного отряда – русский рядовой К. Янсон. «Илья Муромец XVI» поручика Макшеева упал в районе населенного пункта Чухны, юго-западнее Крево. На земле среди обломков корабля было обнаружено четыре обгоревших тела с пулевыми ранениями в области груди и головы,что говорит о том, что экипаж был убит еще в воздухе. Погибли поручики Макшеев Д.Д., Рахмин М.А., Гаибов Ф.А., Карпов О.С. 5 октября в Храме усадьбы графини Чапской, где были расквартированы авиаторы 3-го боевого отряда ЭВК «ИМ», прошла траурная служба по погибшим.
О подвиге экипажа поручика Макшеева 25 сентября 1916 года у местечка Боруны писала вся российская пресса: «наш самолет дрался с четырьмя немецкими истребителями, из которых 3 сбил, а затем сам погиб». В другой газете был опубликован портрет Дмитрия Дмитриевича, который за боевые отличия имел почти все воинские ордена России. За этот подвиг все члены экипажа«ИМ XVI» были посмертно награждены орденом «Святого Георгия IV степени». Орден «Святого Георгия» в истории русских орденов занимает особое место. Им награждали лишь за конкретные боевые подвиги и, как сказано в статусе ордена, он вручался только тем, кто «…отличили себя особливым каким мужественным поступком». Если учесть редкость награждения этим орденом, то можно считать, что орден «Святого Георгия» – исключительно почетная, наиболее любимая и желанная награда. Кроме автоматического присвоения воинского звания, она давала еще и потомственное дворянство. За всю историю ордена с 1769 года его I степенью было награждено всего 25 человек, II – 125, около 640 – III степенью и несколько тысяч – IV степенью. Более 30 человек ЭВК «ИМ»были награждены этим орденом. Командир 3-го боевого отряда штабс-капитан Башко И.С. за разгром германского штаба у местечка Боруны получил Золотое Георгиевское оружие и был произведен в капитаны. Потеря храброго экипажа Д.Д. Макшеева больно отозвалась на общем состоянии летного состава не только 3-го боевого отряда, но и всей ЭВК «ИМ». Неудача первого совместного удара тяжелых и легких самолетов Русского Воздушного Флота стала предметом дальнейших разбирательств...
Место погребения русских летчиков
За свой подвиг все члены экипажа «Ильи Муромца-XVI» поручики Дмитрий Макшеев, Фаррух Гаибов, Митрофан Рахмин и Олег Карпов – были посмертно удостоены высшей воинской награды России, ордена Святого Георгия 4-й степени.
...На иноверческом участке Братского Минского кладбища был похоронен старший унтер-офицер Эдмунд Фогт. Фогт был младшим мотористом в экипаже «Ильи Муромца III», командиром корабля которого был поручик Дмитрий Алексеевич Озерский. 2 ноября 1915 года экипаж поручика Озерского на «Илье Муромце III» нанес бомбовый удар по железнодорожной станции Барановичи. Это был его 26-й боевой вылет. При выполнении бомбометания экипаж попал под сильный зенитный огонь противника. В результате на самолете были повреждены тросы управления элеронами. Заметив неисправность, поручик Озерский сумел развернуть корабль, действуя лишь рулем направления. Он долетел до линии фронта и пошел на снижение. Неожиданно накренился влево и заскользил на крыло. Выровнять аппарат не удалось. Он перешел на пикирование, а затем в «плоский штопор» и упал на нашей территории в районе местечка Прилуки. Почти весь экипаж погиб. Чудом уцелел только помощник командира корабля, лейтенант М.П. Спасов. Комиссия не могла установить точную причину случившегося, но допустила, что управление было повреждено во время обстрела.
На Мемориальном воинском кладбище в Минске на одной из металлических плит надпись: «старший унтер офицер Эдмунд Фогт, моторист Эскадры Воздушных Кораблей «Илья Муромец», погиб 02.11.1915 г.». В общей сложности более 2000 фамилий отображено на металлических плитах Мемориала. Поручик Д.А. Озерский, самый результативный летчик Эскадры, удостоенный всех офицерских наград, включая орден «Святого Георгия IV степени», и Георгиевского оружия, был похоронен в Москве на Братском воинском кладбище, расположенном на Соколе. На этом кладбище было захоронено более 15 тысяч военнослужащих, погибших или умерших от ран в годы Первой мировой войны. К сожалению, в отличие от Минского, это кладбище уничтожено, и имена погибших преданы забвению...
Рассказ будет неполным, если не рассказать еще об одном подвиге 3-го боевого отряда ЭВК «ИМ» – побеге из польского плена на Воздушном Корабле «Киевский» экипажа командира отряда полковника Иосифа Станиславовича Башко. 3-й боевой отряд вел успешные боевые действия с базового аэродрома Станьково вплоть до 1918 года. Но в связи с успешным наступлением австро-германскихвойск на минском направлении создалась угроза его захвата. 22 февраля 1918 года из Станьково взлетели два оставшихся корабля. Вот как вспоминает сам Башко об этих событиях: «Мы взлетели по направлению Смоленска. У Насонова не заладился мотор и он сел в Борисове, где сжег свой корабль при приближении противника. Я долетел до Бобруйска и хотел пополнить запас бензина и масла, чтобы лететь дальше». Но Башко не знал, что город уже захвачен частями Первого Польского корпуса,и экипаж был арестован, но после разбирательства был отпущен в Смоленск. Башко был взят на поруки начальником авиации корпуса и скрытно готовился к побегу, подговорив троих польских товарищей. «Самое трудное было достать топливо. Нужно было запасти для такого перелета не менее 30…35 пудов. Сначала мне приносили в день не более пуда, потом чуть больше».
"Илья Муромец" "Киевский"в плену
21 мая 1918 года немцы предъявили ультиматум начальнику Первого Польского корпуса о немедленном его разоружении. Вечером того же дня поляки согласились с требованиями ультиматума. Медлить было уже нельзя, и рано утром 23 мая 1918 года Башко с тремя поляками взлетел на «Киевском» в свой последний полет в сторону Москвы. Полет проходил в сложных метеоусловиях. «Да и те волнения, три последние ночи без сна, риск бегства стали сказываться – я засыпал за штурвалом и, чтобы избежать катастрофы, приказал одному из компаньонов сесть рядом со мной и подбадривать меня. Так мы летели часа три, и я уже чувствую, что больше не могу. Как по команде, оба левых мотора чихнули и остановились. Корабль начал разворачиваться влево. С этим я уже не мог бороться и почти заглушил правые моторы. Придя в себя, я сознавал,что посадка необходима, иначе разобью машину. Перевел корабль на планирование и, всматриваясь в землю, искал место для посадки. На мое счастье, недалеко увидел хороший лужок, а рядом пахота. Решил рискнуть, подвел корабль к земле, выключил правые моторы и на предельном режиме коснулся земли.
Лужок оказался твердым, и мы, пробежав до самой пахоты, благополучно остановились». Эта была деревня Желанья Смоленской губернии. Местные жители сразу арестовали экипаж и отобрали оружие. Только 1 июня 1918 года после выяснения личности летчиков отправили в Москву в Главное Управление Воздухофлота. Три польских товарища, чудом избежав ареста ВЧК, с большим трудом добрались в ноябре до Мурманска и отплыли во Францию. А полковник Башко остался служить в Красном воздушном флоте. Так закончился боевой путь 3-го боевого Отряда ЭВК «ИМ». Сам побег из плена на Воздушном Корабле «Киевский» – это подвиг, впервые в мире совершенный русским летчиком. Подвиг, который наши летчики повторяли не раз в годы Великой Отечественной войны.
Крылья Родины №7 (июль 2014)
polevaya.ru/aboutarmy/history/zabytyye-stranitsy-velikoy-voynyy/57522.htm