Новости за 01.10.2017

*Radioactive cows buried at Werribee development...

Номер опубликования: 0001201710010006; Дата опубликования: 01.10.2017

Номер опубликования: 0001201710010001; Дата опубликования: 01.10.2017

Номер опубликования: 0001201710010002; Дата опубликования: 01.10.2017

Номер опубликования: 0001201710010003; Дата опубликования: 01.10.2017

Номер опубликования: 0001201710010004; Дата опубликования: 01.10.2017

Номер опубликования: 0001201710010005; Дата опубликования: 01.10.2017

Большая работа (Хабалов и др.). Телефон от А. В. Гиппиуса. Вечером — заседание репертуарного комитета в Михайловском театре.

Едет в отпуск в Пензу

Я весь день читал. Наташа возвратилась к обеду и привезла с собою Керима, с которым я не виделся с 29 августа прошлого года.

Владикавказ является одновременно столицей двух автономных держав: Терского казачьего войска и Союза горских племен. Этот союз был составлен из представителей Дагестана, Чечни, Ингушетии, Осетии, Кабарды и черкесских племен, но последние, находясь на Кубани, были, кроме того, объединены с Кубанским казачьим правительством. Союз именовал себя Горской республикой, хотя определить государственные границы этого государства не всякий мог бы. Председателем республики был избран мой старый приятель Чермоев. Читать дальше...

Я нынче в Ялте. Военное министерство назначило меня помощником комиссара на Кавказ, но Совет солдатских рабочих депутатов отменил сие назначение. Пока что жду. Хочу заглянуть к тебе дня на два, на три. М.б., морем до Феодосии или сушей. Есть ли где у тебя переночевать? Далеко ли до Феодосии? Как удобнее ехать? Опиши, пожалуйста. До свиданья.

Мы рядом шли, но на меня Уже взглянуть ты не решалась, И в ветре мартовского дня Пустая наша речь терялась. Белели стужей облака Сквозь сад, где падали капели, Бледна была твоя щека, И как цветы глаза синели. Уже полураскрытых уст Я избегал касаться взглядом. Но был еще блаженно пуст Тот дивный мир, где шли мы рядом.

Работает репортером в газете «Власть народа»

Последняя ткань Последняя ткань золотого ковра, Последнее зарево осени красной, Пред жертвой, холодной, жестокой, ненастной, Пред вражьей минутой, твердящей: «Пора!» Ты был светлоликим, недавно, вчера. Весной не расслышав Пасхальное слово, Что сможешь разведать от дня ледяного, С кем будешь, и как, проводить вечера!

Говорил с Ксеней (намекал о ее замужестве (предполагаемом)) и вдруг, ни с того ни с сего, как-то «стихийно» вспомнил путешествие к Мише в Красное Село. Вспомнил ужин на террасе, дорожку сада, уже желтевшие кое-где листья, красный песок, каких-то безусых офицеров (желавших быть взрослыми). Вспомнил посещение полковой часовенки. Мы были с Мишей вдвоем. Господи! Господи! От Тебя ли эти воспоминания или не от Тебя? Как кружится голова. Как немеют все члены. И только молиться хочется, только молиться.

Я получил приятное известие из района 59-го полка, что нами подбит немецкий аэроплан и два летчика взяты в плен, но т. к. солдаты настроены против летчиков с неимоверной злобой за то, что последние ежедневно сбрасывали в расположение полка по несколько бомб, то командир полка опасается, как бы стрелки не растерзали летчиков, а между тем их надо доставить в штаб армии для допроса. Я решил лично поехать в 59-й полк, поздравить стрелков с трофеем и привезти их. Один из них был тяжело ранен в руку, надо было проехать только в один конец 25 верст.

Завтра Володя едет на фронт. Жена по-своему, бессмысленно, по-женски сделала все, чтобы лишить наше прощание всей торжественности, задушевности и семейности, какие были бы не только возможны, но и необходимы: устроила молебен, завтрак, кучу гостей… Что поделаете с женщинами, даже с лучшими? Неужели я сыну могу сказать при посторонних то, что хочу и должен? Придется, вероятно, ему написать; но разве это то, что сказано при матери и младших? Да, женщины, даже лучшие, умеют проявить такую бездушность... Читать дальше...

Дорогой Константин Сергеевич! Прежде всего — здравствуйте! От всего сердца шлю Вам самый душевный, любящий привет. Затем — частенько, поглядывая на Ваш портрет, с тревогой думаю о том, как-то Вы переносите бурные события, которыми так полна жизнь, и очень хотелось бы, хоть в двух строках, получить весточку от Вас о Вас, о Марии Петровне и всех, кто близок Вам. Может быть, соберетесь сделать это как-нибудь? Буду ужасно, ужасно рада. А в третьих, обращаюсь к Вам с большой просьбой: ко мне явились рабочие... Читать дальше...

Айме́к-гуарýзим — долина роз. Еврейка — испанский гранд. И ты, семилетний, очами врос В истрепанный фолиант. От розовых, розовых, райских чащ Какой-то пожар в глазах. Луна Сарагоссы — и черный плащ. Шаль — дó полу — и монах. Еврейская девушка — меж невест — Что роза среди ракит! И старый серебряный дедов крест Сменен на Давидов щит. От черного взора и красных кос В глазах твоих — темный круг. И целое дерево райских роз Цветет меж библейских букв. Айме́к-гуарýзим — так в первый раз Предстала тебе любовь. Читать дальше...

Все тут меня любят. Дали отдельную комнату с хорошей кроватью. Сочиняю себе музыку, читаю и думаю о моем товарище Доппе! Вот бы и он оказался таким же хитрым: пошел работать писарем, пофлиртовал с дочкой инспектора и давал уроки фортепьяно детям доктора. Остался бы он тоже в лазарете отъедаться!

Поездка к Троице и возвращение оттуда. Совершенно потерянный день. В 8 ч. утра я двинулся в путь и в Академию прибыл к 12. Выехал из Посада в 4½  и домой явился к 8 часам. Итак, я пробыл в пути почти 8 часов для того, чтобы заняться со студентами 1½ часа! Но занятиями я остался очень доволен. Реферат священника Соколова о Котошихине был написан очень живо, хорошо прочтен и вызвал интересный разговор. Возвратясь домой, я уже ничего не мог делать от утомления и лег спать в 10 ч.

Когда в тоске самоубийства Народ гостей немецких ждал, И дух суровый византийства От русской Церкви отлетал, Когда приневская столица, Забыв величие свое, Как опьяненная блудница, Не знала, кто берет ее, Мне голос был. Он звал утешно, Он говорил: «Иди сюда, Оставь свой край, глухой и грешный, Оставь Россию навсегда. Я кровь от рук твоих отмою, Из сердца выну черный стыд, Я новым именем покрою Боль поражений и обид». Но равнодушно и спокойно Руками я замкнула слух, Чтоб этой речью недостойной Не осквернился скорбный дух.

Завтра утром иду в Комиссариат и получаю разрешение на выезд; но ранее понедель­ника не выберусь. Разрешение получу тем легче, что помощник Кишкина, Григоров, — руководитель «антропософского Кружка». Дорогой Разумник Васильевич, с радостью, с глубокой радостью еду к Вам: с благодарностью принимаю Ваше предложение со «Скифами», тем более что после первого сборника я почувствовал себя воистину скифом; все направление (и политическое, и эстетическое) мне очень по сердцу.

Переписывала Танины письма ко мне, беседовала с приехавшим утром Вал. Фед. Булгаковым. Я ему очень рада, и с ним связано многое по воспоминаниям.