«У нас на практике сейчас повсеместно можно забрать ребенка и сколько угодно держать его в детском учреждении. Не предъявляются иски, родителей к детям не пускают», – рассказала газете ВЗГЛЯД член центрального совета Ассоциации родительских комитетов и сообществ Ольга Леткова, комментируя случай гибели изъятого у родителей младенца. Трагедия в Новороссийске, где при неясных обстоятельствах умер изъятый из родной семьи трехмесячный Родион Тонких, разбирается сотрудниками СК, уполномоченным по правам ребенка при президенте, общественными организациями. Причины, по которым у младенца в течение шести проведенных в больнице дней произошел «отек мозга вследствие контакта с тупым предметом» (как написано в заключении судмедэкспертов), предстоит установить следователям.
Но в этом деле есть и обстоятельства изъятия Родиона и его трехлетней сестры Илоны у родителей – Максима и Виктории Тонких, по словам которых на это не было никаких оснований. Семья утверждает, что чиновникам не понравился пустой холодильник и то, что отец вовремя не предоставил справку, что он работает. Оба родителя являются сиротами, но свидетельств о каком-либо антисоциальном поведении нет.
«Конечно, это их вина в том, что мой сынок умер. Я его отдавала, он был в порядке, никаких травм у него не было... Я приходила к нему в больницу, хотела его покормить (грудью), но меня даже на порог не пустили, якобы опека запретила», – рассказала похоронившая сына Виктория Тонких
РИА «Новости».
В Ассоциации родительских комитетов и сообществ России считают, что оснований у чиновников забирать детей не было, однако они имели на это право – по существующему законодательству, о чем газете ВЗГЛЯД рассказала член центрального совета ассоциации, член экспертного совета Государственной думы по вопросам семьи, женщин и детей Ольга Леткова.
ВЗГЛЯД: Ольга Владимировна, где сейчас трехлетняя Илона?
Ольга Леткова: На сегодняшний день трехлетнюю Илону вернули. Когда ее отбирали, родителям не предъявили никаких актов, постановлений и ничего не объясняли. Просто вырвали ребенка с криком из рук. Это само по себе было ужасно. Мама говорила, что их еле расцепили и ребенку чуть не повредили руку.
Так же и сейчас без всяких обвинений ребенка отдали маме. И без извинений, хотя это то же самое учреждение, в котором погиб младший сын Родион. Ничего не подтвердили документально. Единственное – она написала заявление с просьбой отдать ей дочь из больницы. До этого ее не пускали даже близко к детям, хотя она не была лишена родительских прав и не ограничена в них. А по закону запрещено отказывать родителям, у которых есть родительские права, в свидании.
Ольга Леткова предлагает внести ряд поправок в закон «О социальном обслуживании» (фото: Станислав Красильников/ТАСС)
|
ВЗГЛЯД: Какие по нынешнему законодательству нужны основания, чтобы органы опеки пришли в семью?
О. Л.: Закон о социальном обслуживании граждан позволяет в качестве профилактики, когда еще нет никаких сигналов, прийти в любую семью и проверить, нет ли у нее предпосылок в будущем стать социально неблагополучной. Как объясняют лоббисты этих норм, «семья еще, может, не знает, что она неблагополучная, но специалист выявит». А специалист у них – это сотрудник НКО, которому платят. Поэтому прийти могут в любую семью, по любому анонимному звонку, по любому сигналу от соседей. Сейчас социальные службы ходят по школам и собирают информацию на всех детей, проводят опросы, тестирование. Информация собирается. И рейды проводят. Насколько я поняла, Родиона изъяли в ходе рейда – мама оставила младенца на руки крестной, а сама пошла забирать трехлетнюю Илону из детского садика. В этот момент они пришли, увидели, что там крестная, и отобрали. А потом лично у нее отобрали старшую.
ВЗГЛЯД: Насколько типичной является история изъятия детей из семьи Тонких?
О. Л.: Это повсеместная практика. Случаев, когда безосновательно отбирают детей, очень много. Всякий раз, когда отбираются дети из семей, родители тут же отстраняются без всяких документов и оснований, без решения суда, их не пускают к детям в больницу и социальные учреждения, как будто они уже все... И так может продолжаться полгода, год. Не выносится судебное решение, не передаются документы о лишении или ограничении родительских прав в суд. По 77-й статье Семейного кодекса, если ребенок изымается в связи с опасностью для жизни и здоровья, органы опеки должны определить статус ребенка и родителей и предъявить иск о лишении или ограничении родительских прав. Это крайняя мера, когда уже ничем нельзя помочь семье, исходя из смысла закона.
А у нас на практике сейчас повсеместно можно забрать ребенка и сколько угодно держать его в детском учреждении. Не предъявляются иски, родителей к детям не пускают. Но им предлагают подписать договор о социальном сопровождении семьи. Это дает основания для вмешательства государства, направления всяких проверок. Родители часто подписывают такие соглашения. Так же было и с Родионом Тонких. У них было соглашение о социальном сопровождении семьи.
Социальные службы приходят по этому договору о социальном сопровождении. Они проверяют и дают предписания, вплоть до того, какие продукты купить, что починить, устроиться на работу. У Виктории требовали справку, что она не беременна. Можно подумать, что, если она беременна, есть какие-то основания не отдавать ей ребенка.
Нам много пишут нуждающиеся и многодетные родители, которые просто боятся обращаться к государству за помощью – не выйдет ли им это боком. Таких случаев огромное количество. В Тюмени недавно умерла мать, у которой отобрали пятерых детей абсолютно ни за что. Совершенно нормальная женщина, хорошая трудовая семья.
ВЗГЛЯД: Какими нормативными актами регулируются действия чиновников?
О. Л.: С 1 января 2015 года вступил в силу закон «О социальном обслуживании граждан». По этому закону социальные службы приходят, и вместо того, чтобы оказать помощь, как им положено, отнимают детей на основании межведомственных регламентов взаимодействия. Это подзаконный акт, который попирает конституционные права на воспитание детей, на неприкосновенность жилища, на неприкосновенность частной жизни.
В законе указано, что происходит социальное сопровождение. Что это – не сказано. Написано – социальное сопровождение на основании регламентов местных органов власти. Эти регламенты уже давно приняты по всем регионам. И там широчайшие критерии – бедность родителей, недостаток продуктов, насморк у ребенка, кариес у ребенка, развод родителей, потеря работы родителями. Там размытые формулировки и нормы, которые дают работникам социальных служб основания любую семью признать неблагополучной.
Самое обидное – детей отбирают вместо того, чтобы помощь оказать. Ну признавайте семью неблагополучной, оказывайте помощь тогда какую-то, а не детей отбирайте! Детей надо отбирать у алкоголиков и наркоманов, у тех, кто измывается над детьми, когда угрожают их жизни и здоровью.
У нас сейчас это сведено в одну категорию – социально незащищенные. Социально опасная семья и семья в трудной жизненной ситуации – совершенно разные вещи. Социальные службы должны помогать. А органы полиции, комиссии по делам несовершеннолетних должны заниматься детьми, которые находятся в тяжелом состоянии в семьях алкоголиков и наркоманов.
Эти категории надо разделить, мы уже давно это говорим.
ВЗГЛЯД: Вы говорите о том, что чиновникам проще забирать детей из бедных семей, чем связываться с социально опасными гражданами. После недавно произошедшего убийства шестерых детей в Нижнем Новгороде выяснилось, что органы опеки не настаивали на изъятии детей у сектанта с проблемами с психикой...
О. Л.: Что еще показательно в Нижнем Новгороде – у нас в Гражданско-процессуальном кодексе есть норма, которая позволяет изолировать психически ненормальных людей. Но никто этим не хочет заниматься. Мы говорим, что алкоголиков и наркоманов надо принудительно, пусть через суд, но отправлять на лечение. Но никто не хочет с ними возиться. А вот семьи, где ситуация пограничная, пытаются таким образом «спасать». Отбирают детей и диктуют условия: «Хочешь получить ребенка – делаешь ремонт, устраиваешься на работу, забиваешь холодильник продуктами и т. д.».
ВЗГЛЯД: Какова мотивация чиновников забирать детей из нормальных семей?
О. Л.: Работает такая система – деньги идут за ребенком. Если это сирота, то это совершенно другой уровень финансирования – деньги получает приемная семья, патронатная семья вместе с приютом. Естественно, это становится выгодно.
Кроме того, закон позволил, чтобы коммерческие, некоммерческие организации, фонды, в том числе иностранные, могли ходить и выявлять семейное неблагополучие, составлять акты. А эти организации сидят на бюджетных деньгах, им перечисляются деньги, то есть они заинтересованы в этом.
Когда ведут семью, получают деньги все те, кто с ней работает: социологи, психологи, некоммерческие организации, которые там тоже руки греют, которые якобы ведут, помогают. На самом деле кроме предписаний, что семья должна сделать, и угроз отнять ребенка, ничего не происходит. Никаких денег на это не предусмотрено – ни в законе, ни в бюджете.
Я возглавляю совет при уполномоченном при президенте по правам ребенка. Мы обсуждали эту ситуацию: большинство родительских организаций говорили, что у них в разы возросло число таких случаев, идет поток дел об отбирании детей на непонятных основаниях. А основания дают местные регламенты, которые узаконены в этом законе. Мы очень надеемся, что все-таки будут внесены поправки.
В феврале 2013 года на Съезде родителей России президент сказал, что ювенальная юстиция нам не нужна, что у нас есть свои традиции. После этого был снят с рассмотрения законопроект о социальном патронате. Но тут же внесли закон о социальном обслуживании, где все те же нормы, но они уже завуалированы. Что такое социальное сопровождение – тот же патронат. Грубо говоря, просто втихую протащили, несмотря на то, что и общество против, и президент против, и премьер.
ВЗГЛЯД: Кто же заинтересован в том, чтобы именно эти нормы стали буквой закона?
О. Л.: Есть ряд людей, которые возглавляют различного рода серьезные некоммерческие организации, связанные с западными фондами. На сегодняшний день эти фонды сами не работают в нашей стране напрямую. Но остались люди, которые с ними связаны, и деньги от этих организаций все равно поступают в нашу страну. И до сих пор все это лоббируется, мы это знаем. Есть чиновники, политики, и многие из нас, общественных деятелей, которые напрямую связаны с западными, в частности с американскими, финансами. Но в законе об иностранных агентах есть оговорка, что если организация занимается социальной деятельностью или детьми, то она не является иностранным агентом, поэтому в отчетах не фигурируют, хотя они оперируют большими западными деньгами и влияют на политику.
Теги:
дети, преступления против детей, смерть, ювенальная юстиция, трагедия
