Бизнесмен хочет потратить на кулачные бои 200 миллионов рублей. Зачем ему это?

Так подробно про деньги в кулачных боях еще не говорили.

2 июня 2018 года американская лига BKFC провела первый турнир по боям на голых кулаках в городе Шайенн. В самом начале 2020-го на YouTube появился первый резонансный бой, сделанный в России: Моряк против Пулеметчика.

Сейчас есть несколько русскоязычных организаций, которые устраивают бои на голых кулаках. Одна делает ставку на соревновательность (пусть и в таком странном виде), другая — на глянцевую упаковку. Лига USF решила привлечь внимание, заявив, что потратит на призовой фонд больше одного миллиона долларов. И еще — у бойцов будут открытые гонорары на каждом этапе турнира. Бизнесмен Сергей Смирнов, основавший промоушен, рассказывает, почему он готов потратить на него около 200 миллионов рублей.

— Мне стало интересно с вами поговорить, потому что ваша лига обещает заплатить четырем победителям турнира по $250 тысяч. Это ₽18,4 млн — невероятные деньги для кулачных боев, и даже в ММА за выступления в России больше получал только Федор Емельяненко.

— Но эти деньги еще надо выиграть. Мы же сразу говорим, что боец должен будет пройти сетку турнира на выбывание и ни разу не проиграть.

— У вас на сайте написано, что есть четыре весовые категории. Нужно пройти отбор, и дальше начинается плей-офф с 1/16 финала. Допустим, я дерусь в легком весе, сейчас заканчивается 2021 год. Когда теоретически я могу выйти на бой за $250 тысяч, если я продолжу побеждать?

— Думаю, что в легком весе сезон у нас закончится раньше остальных, где-то к концу 2022-го. Во всех других категориях — к середине 2023-го.

— Если бы я был бойцом, мне было бы сложно поверить, что через год мне заплатят ₽18 миллионов, если я выиграю шесть или семь раз.

— Во-первых, мы изначально платим хорошие гонорары ($800 за победу в 1/16, $1300 — за 1/8, $3000 за победу в ¼, $10 000 за выход в финал и $25 000 финалисту, который проиграл. — «Матч ТВ»). Мы же с теми, кто у нас уже начал участвовать, за их бои расплатились на месте. На первые турниры многие приходили — мол, дай рискну. Но потом, когда деньги стали получать, заинтересовались.

Во-вторых, у нас есть контракты с бойцами, и мы свои обязательства по ним исполняем. Скорее, пока у нас самих проблем больше: уже есть истории, когда к человеку добавилось 10 000 подписчиков — и всё, он неуправляемый. Мы отправляем людей, чтобы интервью записать, а он уже говорит: «Не-е, я не готов, пусть деньги заплатят».

— То есть у человека расписано, в каком бою сколько он должен получить, но это никого не останавливает и вам выдвигают новые условия?

— А вы общались когда-нибудь с бойцами?

— С 2009 года — регулярно.

— Вы же знаете, какой там контингент. Есть такие, кто выигрывает один бой и уже выдвигает свои условия. Многие сразу пишут в таком формате, вроде как я уже звезда, можно я у вас подерусь за 10 миллионов, поставьте мне любого. И знаменитости пишут. Нам даже бой Джигана купить предлагали.

— Смотрите, даже на Олимпийских играх в боксе нет 1/16 финала в тяжелом весе. У вас есть. Вы действительно найдете 32 человека в тяжелом весе, которые захотят у вас подраться?

— Во всех категориях еще не нашли. Заявок много, но они все такие… слабоватые. Мы не видим смысла брать человека, приходящего с посылом: «Вот я таксист, я хочу биться». Мы ведь и за здоровье людей переживаем, чтобы не ставить совсем постороннего человека с профессионалом. Поэтому многим приходится отказывать.

Нам уже пишут даже из-за рубежа, говорят: «Если я за шесть боев правда получу 20 миллионов рублей, то я готов пешком к вам прийти». Мы изначально так и рассчитывали, что призовой фонд в миллион долларов — это афиша, которая будет привлекать внимание.

— Просто для примера: у вас можно заработать за шесть выигранных боев 18 миллионов рублей. Это много даже для российских ММА. Допустим, в лиге Хабиба дерется Владимир Дайнеко из зала Александра Волкова (13-5 в ММА, 195 см). Если он подаст заявку, вы подпишите его в тяжелый вес?

— Да. Но вы говорите о наших гонорарах как о чем-то сверхъестественном. А рынок кулачных боев развивается. Например, 28 ноября у нас прошла конференция, на которой Мариф Пираев запросил за бой 15-17 миллионов рублей.

— Ваш ведущий на турнирах объявляет, что вместе со всеми поощрительными выплатами призовой фонд турнира $1,418 миллиона. Вы действительно готовы потратить 109 миллионов рублей на гонорары бойцов на голых кулаках?

— Здесь потратить-то больше придется! Мы заложили примерно 200 миллионов своих денег как инвестицию и смотрим, что можно привлечь спонсорами. Один турнир — это 15 миллионов рублей, отборочные — это только порядка 10 турниров. Примерно столько же надо прибавить на финалы.

— Это же вообще нереально отбить!

— В России — нереально. Но мы делаем продукт, которым интересуются в других странах.

— Вы же примерно понимаете, сколько промоутеров и основателей чего бы то ни было в единоборствах пыталось выйти на международный рынок из России?

— Да, многое из того, что в России делали, на американском рынке не заходит. Далеко не все российские проекты могут быть интересны на Западе. Там должно цеплять другое. Что именно, я вам не буду говорить, но, возможно, я понимаю что. У меня есть гипотезы, и мне интересно попробовать. При этом понятно, что мы не знаем будущего: вот сейчас федерация бокса стала контролировать «кулачку», и никто не знает, как это будет развиваться.

— Если бы я был бойцом, я бы хотел быть уверен, что вы как физическое или юридическое лицо располагаете миллионом долларов. В поисковиках про вас очень сложно что-то найти, поэтому, извините за прямой вопрос, — у вас есть миллион долларов?

— Да.

— Расскажите о себе?

— Я из Великих Лук — такой город… с традициями. Но первая моя официальная работа была в Санкт-Петербурге — смотритель зданий сооружений Обуховской обороны, 2002 год. Плюсом в 2003-м я стал соучредителем (51%) компании «АБК Групп», она занималась бетоном. Финансово обеспеченным я стал еще 20 лет назад. В 2007–2008 годах был первым, кто привез 15 000 тонн цемента в российский порт. Тогда был кризис с цементом, и я смог заключить договор с немецким заводом и привезти его в больших объемах в Россию.

— Вы стали долларовым миллионером в …

— ...наверное, после 2010 года. У меня есть несколько бизнесов, которыми я занимаюсь: заводы, предприятия, пиломатериалы на Германию, аренда помещений; есть работа в нефтяной отрасли.

— Зачем вам тогда голые кулаки?

— Мне это нравится, я хочу быть причастным к развитию спорта. В том числе к развитию молодежи. У меня у самого подрастает сын.

Я этим начинал заниматься в 2020 году, в марте. Вот заставка [показывает на телефоне анонсирующий ролик], мы ее сделали еще в начале 2020 года. Я посмотрел трансляцию Bare Knuckle Fighting Championship (американский промоушен боев на кулаках. — «Матч ТВ»), посмотрел статистику, посмотрел, как выглядит, и решил, что в России пока такого нет.

Я уже видел «Стрелку» (полупрофессиональный турнир по ММА, где обычно дерутся на песке. — «Матч ТВ»), потому что они у меня на песках бились. Один из организаторов «Стрелки» вообще с моего двора. Подумал, интересная тема, гораздо интереснее, чем ММА, и при этом пацанов много талантливых.

— Мне известно, сколько примерно стоит один турнир по ММА. И когда вы говорите, что один ваш турнир стоит 15 миллионов рублей, начинаю опасаться, что кто-то для вас завышает цену.

— Да нет! Это же продакшн, помещение, охрана, гонорары.

— Сколько стоит помещение, допустим, где был ваш последний турнир на станции метро Ленинский проспект?

— 600 тысяч рублей.

— На что тогда уходит еще 14,4 млн?

— Все зависит от того, на каком уровне все организовывать. Аренда — не главная затратная часть. Свет — уже полтора миллиона рублей. У нас индивидуально разработанный профессиональный ринг, который мы привозим и монтируем. Команда 50 человек. Сценарий, оборудование, съемка с нескольких камер — это все очень дорого. Вы знаете, что такое продакшн? Прибавим к этому соцсети. Мы же начиная с 1/8 финала стараемся продвигать самих бойцов: отправить на радио, сделать публикации в интернете; отмечаем их в своих аккаунтах, чтобы привлечь больше внимания.

— Сейчас же есть два направления в показах боев: первый — классические прямые трансляции; второй — когда в павильоне снимают весь день, а потом нарезают на выпуски и выкладывают на YouTube. Что вам кажется перспективнее?

— Точно не YouTube. Во-первых, это неинтересно зрителю, который находится у нас внутри. У нас на турнире со зрителями было больше двух тысяч гостей, приезжали певцы с выступлениями. В целом атмосфера была очень живая. А турнир, который снимают и потом выкладывают в записи, мне по атмосфере меньше понравился. Многие думают, что в YouTube деньги какие-то сумасшедшие — там особо денег нет. А во-вторых, у нас прямую трансляцию смотрели 1,3 млн, из них 300 тысяч — англоязычные зрители.

— Это очень много. На какой площадке?

— У нас на сайте, в трансляции VK, сайты партнеров-букмекеров и там, где мы показывали. Нас смотрят в Германии, в США.

— У вас есть аккаунты с названиями USF.English, USF.Spanish, USF.Hindi, USF.Portuguese и т. д. Там от 77 до 130 подписчиков. Это на перспективу?

— Да, после Нового года мы будем добавлять там активности (разговор записан в декабре 2021-го. — «Матч ТВ»). Я же говорю, мы хотим привлечь бойцов со всего мира. У нас, например, уже получилось найти комментаторов на каждом языке. Это непросто: нужно, чтобы человек знал русский, чтобы с нами работать, и соответствующий иностранный язык, чтобы комментировать турниры. Но мы и это сделали.

— А почему вам на эти деньги неинтересно сделать несколько топовых боев в российских ММА?

— А дальше что?

— А разве так же нельзя сказать про Гран-при в кулачных боях?

— В ММА можно сделать красиво, но на один вечер. А мы идем вдолгую, и мне примерно понятно, куда можно сделать следующий шаг. К нам на один из предыдущих турниров приезжали люди из разных стран, мы ведем переговоры, чтобы это там зашло. Я не хочу плохо говорить про другие лиги, но мне не нравится то, что я там вижу. Они чуть ли не педофилов к себе зовут и с ними общаются нормально. Я на это не готов даже смотреть. Если мне надо будет делать бои с карликами, чтобы свою лигу продвинуть, я лучше откажусь. Мне хочется сделать нормальный продукт в кулачных боях и продвинуть его на Западе. Если не получится, я признаю, что потерял свои деньги, и закроюсь.

— И тут у бойца может возникнуть опасение, что вы разочаруетесь ровно за день до того, как ему надо будет драться за $250 тысяч, дойдя до финала. Человек заработает за пять боев около $15 тысяч, а потом вы скажете: «Я устал, мне больше неинтересно».

— А что он в других лигах может получить? Мы же готовы платить за предварительные бои и уже с первого боя платим больше, чем другие. Спросите, какие в других лигах гонорары? 10+10 или 20+20 тысяч рублей. У нас вообще отношение к бойцам другое, вы пообщайтесь с ними.

— Назовите несколько ваших звезд.

— Есть Александр Ларкин. В 7 лет потерял мать, жил с бабушкой, потом дрался с фанатами, стал заниматься боксом, провел бой у нас. Про него наше видео очень хорошо зашло.

Николай Белозерцев. Мы присылаем контракт на бой с ним, и все сразу: «Ой, рука болит, ой, это…» Уже три человека отказалось. А он по учебе идет на красный диплом, то есть и как спортсмен, и как человек очень интересный. При этом драться с ним не хотят: ни контракт, ни приз эту проблему не решают. Очень тяжело общаться.

Мухаммад Латипов. Приехал в Москву, работал на стройке и три дня в неделю тренировался. Сейчас перед боем ездил в Дагестан на сборы чуть ли не на месяц.

— Если я не слышал ни про одного из них до этого интервью, это моя проблема или ваша?

— Ваша. У нас все в порядке с вниманием и с медиа.

— Но я же слышу про других людей из кулачных боев.

— Смотрите, вот есть миллиардер Игорь Рыбаков, у которого полтора миллиона подписчиков. А есть Дмитрий Портнягин, у которого пять миллионов. Но у Рыбакова реклама стоит миллион рублей, а у Портнягина — сто тысяч. Ко мне люди подходят и говорят: «Если бы не русские комментаторы, мы бы подумали, что это западное шоу». Меня это устраивает. Ну, это, знаешь, как пчелы не доказывают мухам, что мед вкуснее.