Другой Гагарин. Космонавт мог бы обеспечить СССР победу в холодной войне
Первый в истории человечества полет в космос затмил другие заслуги Гагарина. А ведь проживи он дольше, мировой расклад политических сил мог бы стать совсем иным.
55 лет назад, 27 марта 1968 года, в 10:30 утра в эфире состоялся диалог между пилотом самолёта с позывным «625» и руководителем полётов: «Шестьсот двадцать пятый задание в зоне двадцать закончил, прошу разрешения разворот на курс триста двадцать. — Шестьсот двадцать пятый, разрешаю. — Понял, выполняю».
Буквально через пару минут стало ясно, что это были последние слова пилота. Его самолёт врезался в землю между 10:31 и 10:32 утра. 29 марта, в день похорон лётчика и сопровождавшего его в полёте инструктора, в Советском Союзе был объявлен государственный траур. Первый в истории СССР случай, когда траур не был связан со смертью главы страны. Всё дело в том, что «Шестьсот двадцать пятый» был последним позывным Юрия Гагарина.
«О нём будут сложены легенды»
Скорбь действительно была неподдельной. Семья оплакивала мужа и отца, лётчики-космонавты — своего товарища, а население Земли — первого космонавта планеты. Именно тогда, в первые дни после трагического события, Александра Пахмутова и Николай Добронравов, знавшие космонавта и дружившие с ним, задумали музыкально-вокальный цикл «Созвездие Гагарина», изданный на фирме «Мелодия» три года спустя. На обложке мини-альбома — аннотация Александры Пахмутовой: «О нём будут написаны книги и сложены легенды. А эти первые песни пусть будут воспоминанием о нём и благодарностью судьбе за то, что она познакомила нас с этим солнечным человеком... »
Фигура такого масштаба неминуемо обрастает легендами и мифами. Однако в случае с Гагариным не только легенды и мифы, но даже серьёзные публицистические и научные труды так или иначе будут повторять алгоритм, заданный центральной композицией цикла «Созвездие Гагарина» — хитом «Знаете, каким он парнем был».
Там в нескольких куплетах сконцентрировано всё, что нужно знать о Гагарине — начиная с «Как поля родные он любил» и заканчивая главным — «Он сказал: "Поехали!”, он взмахнул рукой, словно вдоль по Питерской, он пронёсся над Землёй». Присутствуют и некоторые подробности. «На руках весь мир его носил», «Нежен был и прост», «На лёд он с клюшкой выходил», «Песни пел, весел был и смел»...
Главное, что здесь нет ни слова неправды. Каждую строчку при желании можно подтвердить документально. «Песни пел»? Пожалуйста — в Институте авиационной и космической медицины сохранились аудиозаписи 15-суточного пребывания Гагарина в сурдокамере. В этом особом, изолированном от внешних воздействий помещении проверяли психологическую устойчивость космонавтов. И Гагарин действительно пел там песни, причём исследователи особо отметили, что он, в отличие от других, всегда допевал до конца и никогда не фальшивил. «Весел был и смел»? Вот фрагмент из предполётной клинико-психологической характеристики первого космонавта: «Одной из особенностей характера можно отметить чувство юмора, склонность к добродушию, шутке... Реакции на новизну активные, отмечалось умение владеть собой в различных неожиданных ситуациях».
«На лёд он с клюшкой выходил»? Тут есть нюанс. Среди прочих видов спорта Гагарин всё же предпочитал баскетбол и при своём совсем небаскетбольном росте в 165 сантиметров умудрился не только получить первый взрослый разряд, но и стать судьёй первой категории. Правда, это касается времён его обучения в Саратовском индустриальном техникуме. Потому что, уже будучи космонавтом, он и впрямь увлёкся хоккеем, создал команду «Наши» и был её капитаном. Собственно, сейчас «Кубок Гагарина» считается главным трофеем, за который сражаются команды Континентальной хоккейной лиги.
Разве что слова «Азартно жить любил» иногда используются любителями сплетен и некрасивых слухов — дескать, не был Гагарин врагом бутылки, да и подраться был не дурак... Насчёт пьянства — это, конечно, легенды. А вот насчёт подраться — да, бывали случаи, и даже подтверждённые протоколами. Так, студент Саратовского техникума Юрий Гагарин действительно дрался. С человеком, который напал на женщину, отнял сумку и попытался скрыться. Но Гагарин его догнал, и дрался, и одержал верх, и вернул сумку владелице.
Что осталось незамеченным
В целом канон, заданный замечательной песней, соответствует истине на все сто. Другое дело, что из него выпадают пусть не самые яркие, но весьма важные моменты. О детстве и юности Гагарина мы знаем прекрасно. Его космический полёт и подготовка к нему изучены буквально поминутно. Трагический последний полёт — тоже. Но вот период между 12 апреля 1961 года и 27 марта 1968-го обозначаются каким-то невнятным пунктиром. Да, много ездил с визитами в другие страны с миссией мира и дружбы. Да, был депутатом Верховного Совета СССР 6-го и 7-го созывов и успел сделать много хорошего для своих земляков-избирателей.
Да, с 1964 года занимал административную должность заместителя начальника Центра подготовки космонавтов. Но была у него и конкретная работа, промежуточные результаты которой появились в том самом роковом 1968 году. 25 марта, за день до гибели, он подписал вёрстку книги, написанной в соавторстве с психологом Владимиром Лебедевым «Психология и космос». Чуть раньше, 17 февраля, Гагарин защитил диплом, причём по итогам защиты ему предложили адъюнктуру Военно-воздушной академии им. Жуковского — предполагалось, что он продолжит научные изыскания по своей теме, которая станет темой кандидатской диссертации.
А попутно — мощным рывком в космической гонке, который мог обеспечить победу СССР в холодной войне. Историк космонавтики и действительный член Федерации космонавтики России Антон Первушин, работая с рассекреченными документами, сумел воссоздать общую картину и прояснить важные моменты.
Дело в том, что обучение в Академии им. Жуковского было максимально конкретным. Космонавты, поступившие туда 1 сентября 1961 года, после общих, обязательных для всех курсов получили весьма любопытные дипломные темы. Им предстояло трудиться над тем, что сначала называли «Орбитальный самолёт-разведчик», потом — «Орбитальный самолёт-перехватчик» и, наконец — «Космический корабль для нанесения ударов по объектам на Земле». По сути, их привлекли к работе, которая уже велась лучшими сотрудниками Академии — там давно трудились над проектом «КЛА», то есть «Космический летательный аппарат нового типа». Второй советский космонавт, Герман Титов, занимался системой аварийного спасения аппарата. Третий — Андриян Николаев — теплозащитой. Четвёртый — Павел Попович — силовой установкой. Пятый — Валерий Быковский — топливной системой...
А что же первый? А первый космонавт, Юрий Гагарин, стал, по сути, Сергеем Королёвым. Он занимался общими методами применения боевого космоплана, его конфигурацией, аэродинамикой, полётом и посадкой. И занимался этим более чем ответственно. Когда выяснилось, что предложенная им схема компоновки имеет ряд недочётов, да таких, что могут похоронить весь проект, он её доводит до ума. Но не на бумаге и не за кульманом. По настоянию Гагарина и по его проекту был сделан стенд, моделирующий полёт — с пультом управления, электронно-вычислительной машиной и приборами регистрации. На нём Гагарин 200 раз «сажал боевой космоплан». В самых разных условиях, включая экстремальные. И в конце концов добился своего — боевой космоплан был признан перспективным.
Улыбчивый «свой парень», любитель песен, хоккея и «азартной жизни» испаряется. Вместо него появляется волевой, жёсткий... Нет, уже никакой не парень, а учёный, исследователь, многообещающий «главный конструктор», нацеленный на дальнейшее покорение космоса любой ценой. За ценой он действительно не стоял — в процессе подготовки диплома Гагарин работал по 12, а то и по 14 часов в сутки. Вообще, 1968 год должен был стать годом прорыва по всем фронтам. Может быть, даже годом победы в Лунной гонке — проект облёта Луны обсуждался всерьёз, и Гагарин был одним из его инициаторов...
Трагедия 27 марта перечеркнула все эти блестящие перспективы. Они погибли вместе с Юрием Гагариным.