Интервью перед премьерой.
Интервью перед премьерой.
Сегодня мы поговорили с художником-постановщиком спектакля «Старик», премьера которого должна состояться 3 и 4 марта.
– Расскажите немного о себе.
– Я художник-постановщик, работаю в театре и в кино. В декабре как художник-постановщик выпустила спектакль «Трамвай в Пышму» в «Коляда-театре» в Екатеринбурге. Эскиз этого спектакля стал победителем лаборатории на Урале. В декабре я участвовала в лаборатории Большого Детского Фестиваля в городе Озёрск. В мае состоится премьера в «Невидимом театре» в Санкт-Петербурге. Времени не хватает на всё, что интересно, занимаюсь живописью, театром, кино, студенческой жизнью.
– Что бы Вы выбрали одно – кино, живопись или театр?
– Все.
– Понятно, что при всем при том, работа везде совершенно разная.
– Работа разная, везде своя специфика. В театре у художника больше свободы и больше можно мыслить образами, опять же, смотря какой театр и какое кино. В целом в театре у художника больше простора, больше возможностей чем в кино, зритель тоже участвует в создании спектакля. Каждый зритель видит свой спектакль. Поэтому художнику можно делать более объемно какие-то вещи. Все зависит от режиссера. Насколько вы в одну сторону мыслите, насколько работаете на одну идею.
– И насколько Вы мыслите в одну сторону с Орловым?
– Я думаю, зритель поймет, увидит и оценит.
– А Ваше ощущение? Вы понимаете друг друга? Бывает, режиссеру назначат художника, с ним и работать приходится, и все получается отдельно – отдельно режиссер, отдельно художник. Один художник в спектакле нарисовал дымку, храмы, все благопристойно, а режиссер сделал жесткий спектакль с драками, и спектакль этот приобрел дополнительную глубину, дополнительные смыслы.
– Я с режиссером всегда работаю так, чтобы он понимал, в какую сторону мы двигаемся. Например, сначала я показываю ему какие-то художественные фотографии или стоп-кадры из фильмов, или живопись, картинки, которые схожи с моим ощущением пьесы. Режиссер делится, что из собранного материала откликается у него. Мне очень важно, чтобы режиссер понимал, как он будет работать с пространством. В результате работы, выстроенной таким образом, для режиссера не будет сюрприза, что он в итоге увидит на сцене. Обычно пространство на сцене получается похожим на эскизы.
– С Горьким раньше Вы работали?
– Нет, впервые. Хорошие, мощные ощущения, пьеса глубокая, ее можно разбирать и разбирать, и зритель сможет по-разному понять, о чем эта история. Там много разных подтекстов, загадок, у создателей спектакля есть возможность пойти в совершенно разные стороны в плане мысли, о чем будет спектакль. Для меня это пьеса о том, что в каждого человека зло может попасть и прорасти, о том, кто может этому противостоять, а кто не может. Какие качества в себе нужно поддерживать, чтобы в тебя это не попало, потому что никто не защищен. Надо уметь себя защищать.
– Другое дело, всегда ли это возможно – защищать себя.
– Через страх зло воздействует на человека. Если ты сможешь смотреть на ситуацию, на свою жизнь немного издалека, через расстояние и время, то есть разные способы меньше бояться. Для того, чтобы уметь себя защищать, нужно работать над собой, как бы банально это ни звучало.
– Все ли хотят на себя со смотреть стороны, вот в чем вопрос. Люди любят комфорт.
– У каждого из нас есть маяк, который нас ведет. Можно и в дискомфорте оставаться человеком. Для меня пьеса об этом.
– Пьеса написана на рубеже веков, в самом начале двадцатого века, а в спектакле действие смещено в авангард, это более поздний период.
– Когда мы придумывали историю, у нас не было цели прийти к какой-то конкретной эпохе в костюмах и в декорациях. Старались найти образ, двигались на ощущениях. Да, в чем-то авангард есть, не могу не согласиться, но мы не брали как основу авангардное решение спектакля.
– Если говорить о костюмах, меня заинтересовало, почему Мастаков в красном пиджаке? Это отсыл к 90-м годам, к «новым русским»?
– Если смотреть на костюм этого персонажа в отрыве от художественного решения, то, наверное, первая ассоциация, которая приходит на ум, это 90-е годы, малиновые пиджаки и так далее. Но когда мы помещаем его в декорации, на сцену, такой ассоциации не возникает. Была, да, такая мысль про малиновые пиджаки, но она не первостепенная. Это скорее центрообразующий герой, вокруг которого собралось общество. Он собрал этих людей, он центр этого общества.
– И насколько человек слаб бывает. Любую историю интересно наблюдать в развитии. Интересно, как человек меняется.
– Да, это важно. Можно изменения в человеке показать в том числе и через костюм. Мы не шли специально к авангарду. Была идея, что мы уходим от каких-то исторических конкретных дат, мы уходим в ощущенческие вещи и условность декораций.
– Спасибо и успехов!
– Спасибо.
Интервью провел Александр Воронов
Если вы стали свидетелем какого-то происшествия или сняли на видео какое-то событие и считаете, что об этом должны узнать все, сообщите нам по телефону: 5-45-84 или +7(910)6680341, WhatsApp +7(910)6680341 или по электронной почте m.kozirev@168.ru. Гарантируем анонимность источника согласно законодательству РФ.