Фанни Каплан. Стреляла ли она в Ленина?
Мало кто знает, что история женщины, которая вошла в историю под именем Фанни Каплан началась задолго до знаменитого выстрела в Ильича в 1918 году.
Первый раз Фанни отметилась в полицейских сводках еще в 1906 году. «Киевский полицмейстер донес мне, что 22 сего декабря, в 7 часов вечера, по Волошской улице на Подоле, в доме 9, в одном из номеров 1-й купеческой гостиницы произошел сильный взрыв, — говорилось в рапорте киевского губернатора П.Г. Курлова от 23 декабря 1906 года. — Из этого номера выскочили мужчина и женщина и бросились на улицу, но здесь женщина была задержана собравшейся публикой и городовым Плосского участка Брагинским, а мужчина скрылся.
При обыске у задержанной женщины найден револьвер «браунинг», заряженный 8-ю боевыми патронами, паспорт на имя Фейги Хаимовны Каплан, девицы, 19 лет, модистки, выданный Речицким Городским Старостою Минской губернии 16 сентября 1906 года за № 190, а также чистый бланк паспортной книжки, обложка которого испачкана свежей кровью…", — пишет «Свободная Пресса».
Как уже понятно, фигуранткой дела о бомбе, была Фанни. Настоящая ее фамилия так и осталась неизвестной. То ли Ройдблат, то ли Ройдман — изъятый паспорт фальшивым. Взорвалась бомба по вине Фанни Каплан или ее товарища по партии Виктора Гарского, по прозвищу Мика — опять же неизвестно.
Известно только одно — бомба предназначалась киевскому генерал-губернатору Владимиру Сухомлинову и при взрыве Фанни серьезно контузило — пострадало зрение.
Дело террористки рассматривал военно-полевой суд Киевского гарнизона. Сначала ее приговорили к смертной казни. Однако учитывая юный возраст пощадили и отправили на вечную каторгу. В 1913 году, в честь 300-летия Дома Романовых, приговор заменили 20-летним заключением.
По факту Фанни Каплан провела на Нерчинской катарге десять лет с лишним. Дора — так ее там называли. Фанни выпустили на свободу весной 1917-го после распоряжения министра юстиции Временного правительства Александра Керенского. Она была еще молода, но десять лет лагерной жизни сильно подкосили ее здоровье — зрение стало хуже некуда, постоянно болела голова.
У Фанни — ни дома, ни семьи, ни денег. Родители, братья и сестры покинули Россию еще в 1911 году. По профессии она — белошвейка, никогда толком этим делом не занимавшаяся. Самое важное для нее в жизни — революция. Приехав в Москву в апреле 1917 года, Фанни поселилась у подруги — бывшей каторжанки Анны Пигит, родственницы основателя и владельца «Торгового дома табачной фабрики «Дукат» Ильи Пигита. а позже отправилась в Евпаторию — в санаторий для бывших политкаторжан.
Есть мнение, что в Крыму она познакомилась с Дмитрием Ульяновым — родным братом Ленина, который, судя по статьям в советских энциклопедиях, после революции «…вёл активную борьбу за Советскую власть в Крыму». И по свидетельству бывшего анархиста Виктора Баранченко, которое приводит в своей книге «Загадки советской эпохи» А.Ф. Кузнецов, «… любил ухаживать за хорошенькими женщинами. Особое внимание он уделял Фанни Каплан, которая была красива и пользовалась успехом у мужчин».
Был ли у них роман или они сошлись исключительно на общности интересов, история умалчивает. На прощанье Ульянов дал Фанни направление в глазную клинику Леонарда Гиршмана в Харькове, снабдив рекомендательным письмом. Именно Гиршман в июле 1917 года сделал Фанни операцию, после которой ее зрение частично восстановилось.
Летом 1918 года Каплан снова попадает в Москву и прибивается к небольшой подпольной группе эсеров, которые вынашивают планы убить Ленина.
А вот дальше история с покушением на вождя мирового пролетариата окончательно запутывается и, истина, видимо, уже никогда не будет установлена.
Все пять дней — от выстрелов в Ленина, до расстрела «террористки» Каплан представляют собой клубок вопросов и конспирологических версий, одна загадочней другой. Так кто же стрелял в Ленина, если не Каплан?
Почему она, якобы выпустившая несколько пуль в светоча мировой революции не убегала со всех ног, а стояла недалеко от места покушения —на трамвайной остановке, на Большой Серпуховской улице — с зонтиком и портфелем, да еще обутая в тесные ботинки с торчащими из подошв гвоздями?
О, эти ботинки — отдельная история! При первом обыске в здании военного комиссариата Замоскворецкого района они были проверены, как и все остальные вещи и не привлекли внимания ничем подозрительным. А вот во второй раз в обуви Каплан были обнаружены два конверта со штемпелями.
Обыскивали Каплан две женщины — З. Легонькая и З. Удотова. Удотова свидетельствовала, что Фанни Каплан была раздета догола, а все ее вещи были просмотрены до мельчайших подробностей. Даже волосы Каплан «были расчесаны и выглажены». Однако никаких подозрительных предметов при девушке найдено не было. После этого Каплан оделась не без помощи все тех же женщин. Правда, обувь она застегивала сама. Во время раздевания и одевания также ничего подозрительного замечано не было.
Однако, при повторном обыске, согласно архивным документам, приведенным в издании «Дело Фанни Каплан» В.К. Виноградова, в ботинках Каплан были обнаружены два конверта со штемпелем того самого Замоскворецкого комиссариата.
Эти конверты в ботинках и стали поводом для поиска ее сообщников в Замоскворецком военном комиссариате. Дежурный по комиссариату Григорий Осовский даже писал объяснительную по поводу найденных на полу комнаты, где проводился обыск Каплан, конвертов. Дело в том, что данное помещение было рабочим кабинетом Осовского. Он заходил в него за бумагой для допроса, в спешке задел стопку конвертов, лежавших сверху, конверты посыпались на пол, но Осовский очень торопился и не стал их подбирать. Позже туда привели для обыска Каплан.
Позже Фанни поясняла, что в ее ботинках торчали гвозди, ей было больно передвигаться, поэтому она и попросила бумагу для того, чтобы подложить ее в обувь вместо стелек — якобы так конверты и попали ей в ботинки.
Теперь данный факт все чаще фигурирует в предположениях историков о том, что покушение на Ленина совершила вовсе не Фанни Каплан. В частности Николай Зенькович, автор издания «Покушения и инсценировки: от Ленина до Ельцина», задается вопросом, как Каплан могла убежать с места преступления в такой обуви? И с ее зрением?
Шофер вождя Степан Гиль в своих воспоминаниях «Шесть лет с Лениным» писал, что увидел женщину, которая «стояла с левой стороны машины, у переднего крыла, и целилась в грудь Владимира Ильича». Водитель бросился к ней, но та убежала. Когда Гиль вернулся к лежавшему на земле Ленину, тот задал ошеломляющий вопрос: «Поймали его или нет?» Стало быть, Владимир Ильич видел мужчину?!
Каплан всю вину взяла на себя, говорила, что стреляла по собственному убеждению, но сколько раз нажала на курок, не помнила и какой был у нее револьвер тоже сообщить не смогла.
Допрашивало Каплан много разных людей: нарком юстиции Дмитрий Курский, член коллегии ВЧК Николай Скрыпник, председатель ВЦИК Яков Свердлов, даже нарком просвещения Анатолий Луначарский.
Несколько раз ее допрашивал заместитель председателя ВЧК Ян Петерс. «В конце допроса она расплакалась, и я до сих пор не могу понять, что означали эти слезы: раскаяние или утомленные нервы… — вспоминал Петерс спустя два года — Никакими связями ни с какой организацией от этой дамы не пахнет…»
Есть версия, что в то день Фанни Каплан поссорилась с тем самым Виктором Гарским, товарищем по партии, вместе с которым в далеком 1906-м они мастерили бомбу для губернатора и к которому Фанни испытывала отнюдь не только товарищеские чувства. Произошло объяснение, возлюбленный сказал, что не любит ее и никогда не любил. Каплан была раздавлена этим.
На собранном 2 сентября 1918 года заседании президиума ВЦИК Петерс докладывает, что в деле Каплан многое неясного, а потому необходимо провести следственный эксперимент и дактилоскопическую экспертизу. Свердлов с ним соглашается, но… предлагает ее расстрелять.
В «Записках коменданта Кремля» Павел Мальков с гордостью вспоминал о своей роли: «Было 4 часа дня 3 сентября 1918 года. Возмездие свершилось… И если бы история повторилась, если бы вновь перед дулом моего пистолета оказалась тварь, поднявшая руку на Ильича, моя рука не дрогнула бы, спуская курок, как не дрогнула она тогда…»
Почему Каплан взяла всю вину на себя? Как она оказалась в тот августовский вечер на Серпуховской улице? Уж не Гарский ли? В камере она молча лежала на койке, повернувшись к стенке и не произнесла ни единого слова. Просто ждала смерти.
4 сентября 1918 года в «Известиях» было опубликовано крохотное сообщение: «Вчера по постановлению ВЧК расстреляна стрелявшая в тов. Ленина правая эсерка Фанни Ройд (она же Каплан)».
Читать далее →