Премьера оперы «Аскет» о жизни Андрея Сахарова в театре «Практика»

Физик, академик АН СССР, создатель советской водородной бомбы, гуманист, правозащитник, лауреат Нобелевской премии мира, идеолог всемирного разоружения. В этот короткий ряд умещаются этапы жизни великого человека Андрея Сахарова — исключительной фигуры XX века. Долгое время выдающийся ученый жил в мире элементарных частиц и формул ядерных реакций. Однако за пределами научных лабораторий его ждал мир жесткой политики и горькое осознание того, что повлиять на последствия своих изобретений он никак не может. Академика, получившего высшие награды Советского государства, ждет долгий тернистый путь: отстранение от работы, травля и общественное порицание, слежка, ссылка и полная изоляция.

Создатели пьесы «Аскет» режиссер Юрий Квятковский и композитор Николай Попов не стремятся пересказать на сцене все эпизоды биографии ученого. В течение часа зрители вникают в многоуровневое и нелинейное произведение, в котором сочетаются черты документального театра, оперы и мистерии. Сахарова помещают в мировой культурный контекст, где евангельские сюжеты смешиваются с античной мифологией. Подобно Иисусу Христу, он проживает семь дней страстной недели — в семи частях оперы.

Точкой отсчета истории выбрано 17 февраля 1600 года. В этот день в Италии по указу инквизиции приговорили к сожжению на костре автора учения о бесконечности вселенной Джордано Бруно. Аналогия прозрачная: Бруно пострадал из-за своих открытий, не принятых миром. Сахаров стал жертвой мира, который использовал его открытия в страшных целях.

Жизнь Сахарова проходит за рабочим столом: здесь он «пишет формулу и видит реакцию», осознает весь ужас последствий ядерных испытаний, слушает по радио, как его жена Елена Боннэр зачитывает написанную им речь на церемонии вручения Нобелевской премии, — советские власти отказали Сахарову в разрешении выехать в Норвегию. Здесь же он пишет бесконечные письма и обращения к советским властям, задает вопросы, на которые не получит ответа.

Мизансцены, кажущиеся хаотичными, но на самом деле четко выстроенные, связывает музыка, а точнее, звуки и вокализы, которые сменяются речитативом. Постановка театра «Практика» сделана в коллаборации с Центром электроакустической музыки (ЦЭАМ), команда которого специально для оперы «Аскет» создала электромеханические музыкальные инструменты. Щелчки, стрекот, звук горящей спички и лопающегося шарика, лязг стальных креплений заполняют пространство сцены. Автор музыки Николай Попов рассматривает человеческий разум как мультимедийную партитуру. В какой-то момент эта механическая симфония начинает напоминать тревожный АСМР: актеры синхронно отправляют бумагу в шредер, бьют стекло, стучат металлом. Сотрудники НИИ повторяют как мантру названия элементов таблицы Менделеева, которые входят в состав праха, — будто прагматично перечисляют все, что останется от человека после ядерного взрыва.

Над героем висят Часы судного дня. Зрителю дают короткую справку о том, что это проект, который в 1947 году инициировал создатель первой американской атомной бомбы Роберт Оппенгеймер. Символические часы отсчитывают время, оставшееся до полуночи — так обозначают момент ядерного катаклизма. По мере того, как увеличивалась разрушительная сила создаваемых Сахаровым бомб, росла и его тревога за будущее.

Без преувеличений сложную судьбу Сахарова хочется назвать трагичной. Но, как мы помним из «Поэтики» Аристотеля, в настоящей трагедии сострадание и страх помогают герою прийти к очищению. Хор в ритуальных масках поет за спиной Сахарова о неизбежном крушения мира. Ближе к финалу действие начинает напоминать обряды древнегреческих мистерий: фигуры козлов-сатиров — появившихся на сцене не случайно (слово «трагедия» с древнегреческого можно перевести как «козлиная песнь») — раскатывают колесо с изображением витрувианского человека. Кажется, что вот-вот наступит освобождение и катарсис, появится «бог из машины» и окажется, что у этой истории счастливый конец. Скованный метафорическими цепями государственного давления и цензуры Андрей Сахаров уходит на лыжах в тихую заснеженную даль. Этот образ оставляет светлую наивную надежду на то, что добро непременно восторжествует, а стрелки часов никогда не дойдут до полуночи.

Автор: Анна Данилина