Ресурсные классы и поведенческий анализ: какие инклюзивные практики работают в российских школах
Почему не нужно "подстраиваться" под детей с инвалидностью и как создать пространство, удобное для всех.
Сообщение Ресурсные классы и поведенческий анализ: какие инклюзивные практики работают в российских школах появились сначала на Агентство социальной информации.
Говоря об инклюзии в образовании, специалисты и родители имеют в виду разные категории детей с особыми потребностями.
Есть дети с особыми физическими потребностями, но с сохраненным интеллектом. Как правило, они могут обучаться в обычной школе, если в ней адаптирована среда для таких школьников, например, оборудованы пандусы.
Есть дети физически неограниченные, но с ментальными нарушениями, например, с аутизмом. Тогда уже речь идет об особых программах обучения.
Есть также дети мигрантов, для которых русский язык не родной. Им тоже поначалу сложно учиться в общем классе, им нужно дополнительное время для освоения материала.
По мнению координатора программы «Инклюзивная капсула» благотворительной организации «Журавлик» Ирины Пудовинниковой, при работе с последними двумя категориями детей прекрасно зарекомендовала себя модель ресурсного класса.
Что такое ресурсный класс
Модель ресурсного класса изначально была создана для детей с любыми диагнозами и проблемами, включая тех, для кого русский язык не родной, или тех, кто по разным причинам пропустил много занятий в школе. Ресурсные классы — это отдельные классы, помещения в школе, где могут одновременно находиться до десяти детей максимум, оптимально пять-семь.
Дети числятся в общеобразовательном потоке со всеми остальными школьниками, при этом те предметы, по которым им нужна поддержка или индивидуальный план, они изучают в ресурсном классе вместе с ресурсным учителем и тьюторами. А на занятиях по таким предметам, как рисование, физкультура, естествознание, они соединяются с общим потоком школьников — здесь и происходит инклюзия.
По словам Ирины Пудовинниковой, сейчас такие классы довольно распространены в разных регионах страны. Например, в Москве этот формат давно успешно работает на базах школ № 1265, 1206 и школы № 5 в городе Железнодорожном — эти школы курируют специалисты фонда «Журавлик».
«Задача ресурсного класса — дать дополнительное время и поддержку, чтобы дети смогли догнать программу и затем присоединиться к обычному классу. Иногда дети, например, с аутизмом остаются в ресурсном классе на второй год и проходят программу еще раз, задерживаясь в начальной школе. Там же они отрабатывают социальные навыки и в итоге в средней школе все равно присоединяются к основным классам», — говорит Ирина Пудовинникова.
В работе с аутичными детьми к ресурсному классу подключается специалист по прикладному анализу поведения, потому что у таких школьников есть устойчивые поведенческие паттерны, которые нужно менять. Они могут не понимать общественных норм, шуток, социального подтекста — этому их надо учить.
Для детей с ментальными нарушениями, аутизмом школа — это не только место для изучения академических предметов, это, в первую очередь, место, которое «сталкивает» их с другими людьми, и где дети учатся выражать свои потребности, выживать, чего-то добиваться. Дома этому нельзя научиться, уверены эксперты.
Так, ресурсные классы для детей с аутизмом и другими ментальными нарушениями созданы на базе общеобразовательной школы № 28 в Балашихе при содействии фонда «Шаг в инклюзию». В этой же школе работает проект «Ученическое тьюторство» — его уникальность в том, что тьюторами выступают не учителя, а ученики этой же школы из обычных классов, которые становятся наставниками и помощниками для детей с особенностями.
Важная часть модели ресурсного класса — зона сенсорной разгрузки. Это зона с батутами, матами, гамаком, утяжеленным одеялом, сенсорными мячами. Если вдруг ученику становится некомфортно, он начинает кричать или прыгать, может пойти туда и успокоиться. Детям с аутизмом важно давать такую разгрузку, потому что освоение всех навыков происходит только тогда, когда ребенок в ресурсе. И здесь также работает обратная инклюзия: обычные нейротипичные дети из соседних классов тоже заглядывают «потусоваться» в такую зону — им это очень нравится.
Инклюзивные сады
Что касается детей с сохранным интеллектом, но, например, с диагнозом ДЦП или на коляске, то здесь с организацией инклюзии все проще. Если школа не может сделать лифт, можно перенести класс, в котором учится ребенок, на первый этаж, расширить дверные проемы. Основная работа школы — это подготовка педагогов и детей. Например, хорошо бы заранее рассказать школьникам, что со следующего года в класс придут учиться дети с особыми потребностями.
«Современные дети очень редко встречают детей с инвалидностью, родители обычно им об этом им не рассказывают. Это большая проблема: когда ребенок идет в первый класс и никогда раньше не сталкивался с ребенком на коляске, его реакция может быть неоднозначная — игнорирование, страх или агрессия как защита», — говорит Пудовинникова.
В этом плане хорошая практика — инклюзивные детские сады. В детском саду у детей только формируется собственное я и понимание различий, там еще нет конкуренции за лидерство. Если дети начинают познавать себя и других людей в атмосфере разнообразия, если будут с малых лет общаться и играть с детьми на колясках, в будущем все они будут восприниматься как совершенно обычные люди.
Один из примеров — детский сад «Наш дом» в московском районе Ясенево. В нем учится около 300 детей, 70 из них с инвалидностью с разными диагнозами, включая редкие генетические заболевания. Инклюзия заключается в том, что основная «база» каждой группы — нейротипичные дети, «разбавленные» двумя-тремя детьми с инвалидностью. То есть важно не подстраиваться под детей с особенностями развития, а адаптировать саму среду. Например, составить расписание так, чтобы всем хватило времени добраться до следующего класса. Если это игра, то игра на полу, а не сидя на стульях.
«Инклюзия — это не создание особых условий, это адаптация среды и программы таким образом, чтобы все дети могли в ней находиться и учиться. Любой ребенок может оказаться в категории особых потребностей в любой момент жизни, например, сломать ногу».
Универсальный дизайн обучения
По мнению Ирины Пудовинниковой, учителя и педагоги не должны думать о диагнозах — они должны исходить из потребностей ребенка. Диагнозы бывают неподтвержденные, комбинированные, они могут меняться с течением времени. Задача школы и педагогов — организовать универсальный дизайн для обучения; Это тоже модель адаптирования системы.
В отличие от классического дизайна — парты в три ряда, уроки по 45 минут и так далее — универсальный дизайн учитывает разные форматы в зависимости от потребностей школьников. Например, подача информации на доске, плюс в учебнике, а также через аудио и видео. Обрабатывает ребенок эту информацию любым удобным способом: может что-то записать, рассказать, переслушать. В разные периоды времени ребенку может быть удобнее воспринимать информацию разными способами.
То же самое касается оценивания. Возьмем, к примеру, английский язык: если единственный способ проверки знаний — это словарный диктант, то дети с дислексией и дисграфией ожидаемо получат двойки, даже если они выучили слова.
«Поэтому проверять знания тоже нужно в разных форматах: в группах, в парах. Предложить домашнее задание в трех видах, например, проект, пересказ и что-то еще. Учителям может быть сложно проделать такую методическую работу в первый раз, но затем все это останется в их наработках на будущее».
Прикладной анализ поведения
Специалисты по прикладному анализу поведения работают не только с детьми с аутизмом, но и, например, с СДВГ или детьми, пережившими травму. Учителя могут злиться на таких детей, считая, что ребенок просто плохо себя ведет и хочет им насолить, но любое поведение несет какую-то функцию. Ребенок ведет себя так или иначе, потому что по-другому не умеет или хочет получить желаемое, но не знает как. Анализ поведения помогает учителям понять логику этой функции и дать ребенку то, чего он пытается добиться, конструктивными способами.
«Ребенок срывает урок, добиваясь внимания к своей персоне, но если ему делегировать какую-то задачу, например, помочь с подготовкой класса к уроку, для него это может быть очень лестно. При этом учителя также учатся у поведенческих аналитиков и перенимают их методы, начиная работать с “трудными” школьниками по-другому», — поясняет Пудовникова.
По ее словам, чаще всего «двигателями» инклюзивных практик в школах становятся родители: они добиваются того, чтобы директор принял их детей, чтобы появились ресурсные классы. В какой-то момент директор понимает, что в районе много детей с особыми потребностями и надо делать школу инклюзивной.
Сообщение Ресурсные классы и поведенческий анализ: какие инклюзивные практики работают в российских школах появились сначала на Агентство социальной информации.