Проза русского писателя Андрея Малышева

Тишина

Рассказ

О, августейший август!

Ласковый ветер весело играл с зелёной травой, робко обнявшей суровые камни предгорий Кавказа. В высоком по-южному небе от божественного пения порхающих птиц становилось светлее. Подлетевшая и севшая на камень большая тёмно-синяя стрекоза отразила в своих томных полных тихой неги огромных глазищах фигуру подошедшего человека.

– Какая красивая, – залюбовался гигантской стрекозой, маленьким аэропланом испуганно взлетевшим при его приближении, старший лейтенант Муромцев, – у нас на севере таких нет… И, господи, тишина-то какая!

И то верно, потому что было так тихо, что даже слышно, как звенел ледяной прохладой небольшой горный ручей поблизости.

Было лейтенанту на вид лет эдак тридцать. Светло-русая чёлка выбивалась из-под его пилотки, весело блестели голубые глаза, словно показывая, что всё хорошо у него, старшего лейтенанта милиции Муромцева Ивана Борисовича.

И хотя в этот августовский вечер он был далеко от своей любимой Вологды, но о ней ему напомнил стрекотнувший коротким звонком спутниковый телефон, который он выпросил у подъехавшего на их блокпост земляка-вологжанина комбата Терещенко.

– Ало, ало, – отвечал на звонок молодой лейтенант, – как слышно?

Наконец-то трубка ожила и в ней послышался встревоженный голос жены, родной далёкий голос.

– Ваня, ты где? Всё хорошо у тебя?

– Хорошо, – прокричал в трубку Муромцев, – забросили, правда, в командировку, в Кандалакшу, со связью тут не очень… Не расстраивайся, всё хорошо у меня… Дома-то как?

– Да всё хорошо у нас, – оживилась его жена, явно поверившая в его командировку в «Кандалакшу», – мать, правда, болеет, но ничего… Все ждём тебя…

Связь, коротко затрещав, прервалась.

– Ало, ало! – не унимался Иван, тряся телефон, – Вот, черти, не слышно ничего…

Одно, конечно, радовало, что жена не раскусила его маленькую военную хитрость, и поверила в его мифическую командировку на север страны.

Ну, не расстраивать же её, находящуюся уже на четвёртом месяце беременности!

К Муромцеву неслышно подошёл комбат Терещенко и взял у него телефон: – Связь здесь такая, успел хоть поговорить?

– Да, успел, – благодарно улыбнулся капитану старший лейтенант милиции, – спасибо тебе, Сергей.

– Не боишься снайперов, что лупануть по нам могут? – внезапно спросил его армеец, – Остерегаться, Ваня, надо, остерегаться!

– Тихо у нас, Сережа, спокойно, – посмотрел на комбата своими голубыми, как ясное небо, глазами Муромцев, – не командировка, а курорт!

– Ну, ты сказанул, курорт! – пытливо глянул на милиционера Терещенко, – Говорю тебе, остерегаться надо, а то с этого курорта можно и не вернуться!

– Сам знаешь, за нами аул, дружественный нам, – заулыбался Иван, – его мы и прикрываем, как и эту дорогу, в свою очередь они помогают нам, всё на доверии. По вечерам с местными в футбол играем, хлеб, баранину от них получаем, короче, всё в ажуре: мы за них, они за нас.

Комбат с горечью покачал головой: – Не всё ты знаешь, Ваня, по свежим разведданным у нас в районе появилась банда Хасана, это до тысячи активных штыков… Не дай бог вздумают с твоим аулом за помощь федералам рассчитаться, не выдержите вы, на любой позиции не выдержите… Сам понимаешь, это не с местными красное винцо деркалить. И хотя наши вертушки охотятся за ним, но найти пока не могут, зелёнка, брат, понимаешь.

– Понимаю, – согласился с земляком старлей, – но если что, твои ребята помогут нам, правда?

– Правда, – подтвердил комбат Терещенко, – но до моего подразделения около сорока километров, если что, поспеем ли?!

– Успеете, – улыбнулся Иван, – должны успеть… У тебя ж там небольшая армия: и танки приданы, и БМ-21 «Град», да и десантники с мотопехотой чего стоят!

– Да, «Град» штука серьёзная, это тебе не мотопехота! – кивнул головой в знак согласия Терещенко, – Так ведь, Ваня, посуди сам: разведка у них не хуже нашей работает, и «чехи» на нас по определению не полезут… Впрочем, как земляк земляку, поможем милиции, и блокпост ваш прикроем! Вот что, у меня на борту БТР отделение солдат, принимай его… Правда, молодые, срочники, молоко ещё на губах не обсохло, совсем недавно от мамок… Ну, да это ничего… Вернусь в расположение, в рамках единой дислокации я тебе роту Петрова с парой танков и «Градов» на усиление направлю. Годится такой расклад?

– А то! – с воодушевлением согласился с армейцем его земляк, – Спасибо, тебе, Сереж, за помощь, спасибо, что не делишь нас на своих и чужих…

– Одно дело исполняем, общее, – строго посмотрел на Муромцева комбат Терещенко, – а что касается спасибо, так ведь встретимся в Вологде, вот стакан мне и нальешь, и выпьем мы с тобой за наше боевое братство и содружество! Сам понимаешь, я не из таких, чтобы армию и милицию делить, одно дело делаем!

Ещё раз дружелюбно посмотрев на офицера милиции, капитан Терещенко подойдя к своему БТРу скомандовал молодым бойцам оставаться на охране блокпоста и поступить в распоряжение старшего лейтенанта Муромцева. После чего, сердито фыркнув двигателем, грозная машина, набирая скорость, громыхая всеми своими колёсами, отъехала от «крепости» Муромцева и вскоре скрылась на пылящей каменистой дороге.

Старший лейтенант Муромцев не без юмора оглядел приданое ему «войско».

Эх, срочники безусые! Дети ещё, годков по 18 каждому! И за что же вас, ребята, на Кавказ?! Понятно, он – кадровый офицер милиции, у него дело добровольное и осмысленное – Родину защищать! Так ведь и в сорок первом страну отстояли такие же молодые и безусые солдаты. И вот сейчас они стояли перед ним: отделение совсем ещё юных созданий, в громоздких, явно не по размеру, неподтянутых и незастёгнутых касках и бронежилетах, за спиной которых топорщились старые автоматы Калашникова.

– Так! – посмотрел на свою «гвардию» старлей, – В вашем отделении старший кто?

– Я! – из строя выступил молодой белобрысый сержант, – Сержант Приходько, командир отделения!

– Слушай, сержант, – обратился к нему Муромцев, – размещай бойцов по точкам, вместе с моими милиционерами и со мной нас теперь двенадцать! Два неполных отделения! Рация-то хоть имеется, а то наша иногда глючит…

– Так точно, имеется, – лихо доложил сержант и выразительно щёлкнул по ларингофону армейской радиостанции, – в полной исправности, товарищ старший лейтенант!

Подошедшие к срочникам милиционеры знакомились с бойцами и совместно занимали заранее оборудованные боевые позиции.

– Эх, жаль бэтэра нет, – посокрушался Муромцев, посмотрев на сержанта-срочника, – у нас только УАЗик. Вот что, Приходько, остаёшься со мной с рацией связь поддерживать со своим командованием.

– Будет исполнено! – браво козырнул ему сержант и благодарно как-то посмотрел на своего нового командира.

– Вот и молодец, – улыбнулся ему старлей, – как звать-то тебя, сержант?

– Алексей, – робко представился Приходько, – маманя меня Лёшей звала…

– Ждёт небось мамка-то? – глянул на сержанта Муромцев, – Поди дни отсчитывает, как со службы вернёшься…

– Ну а как же, – согласился со своим начальником сержант, – мать она и есть мать… И меня, и всех наших дома матери ждут…

Внезапно их разговор был прерван мальцом Русланом, чернявым парнишкой-горцем с того самого аула, который они и охраняли.

– Дядя Иван, – обратился к нему запыхавшийся от бега мальчуган, – я с зелёнки бегу… банда Хасана там… огромная, не меньше тысячи боевиков… в наш аул идут… подслушал я их разговоры, говорят, что будут жечь и убивать за помощь русским!

– Спасибо тебе, Руслан, – тревожно посмотрел на юного горца милиционер, – беги в аул, пусть мужчины вооружаются чем могут, а старики, женщины и дети пусть уходят.

– Не успею я, дядя Иван, – едва не заплакал от бессильной злости мальчуган, – банда уже на подходе, а ваш блокпост её не удержит… Вас сметут, как сметает малую преграду разлившаяся полноводная горная река!

– Ты поспешай, однако, Руслан, – грустно улыбнулся старший лейтенант Муромцев, – мы не сдадим без боя ваш аул!

Ещё раз посмотрев на офицера милиции, мальчик заторопился в сторону аула.

– Отделение, к бою! – скомандовал старлей, – Банда Хасана на походе, а там тысяча боевиков, сержант, связь!

По радиостанции Муромцев сообщил комбату Терещенко о приближении врага и запросил помощь вертушек.

Черной грязной рекой, грозно текущей на блокпост, навалилась на них банда Хасана.

И лопнула тонкой гитарной струной так долго радовавшая всех тишина.

Горы ожили от вспыхнувшей канонады автоматных и пулемётных очередей.

Было очевидно, что максимум десять-пятнадцать минут и их сомнут и чёрная грязная селевая лавина боевиков Хасана двинется на аул и уничтожит его.

Появились первые раненые: зацепило несколько срочников и его милиционеров-вологжан. Лёгкое ранение от шквала пуль получил и старлей и сержант Приходько.

– Где вертушки?! – едва ли не кричал, разрывая своим отчаянием радиоэфир, старший лейтенант Муромцев, – У меня половина личного состава ранены, сможете помочь нам?! Нам не удержать блокпост!

– Ваня, вертушки в другом квадрате, – по рации тревожно звучал голос комбата Терещенко, – разворачиваем их к вам, но не успеют они…

– А тогда, Серёжа, – задумался на секунду милиционер и сказал, чётко проговаривая свои слова, – у меня нет иного решения, как отправить свой личный состав из-под обстрела к тебе на УАЗе… а я… остаюсь здесь… буду драться до конца и сдерживать банду пока твои гвардейцы не ударят по моему квадрату из всех своих градов… а там, может, и вертушки поспеют…

– Ты вызываешь огонь на себя, Иван, – изумлённо и горестно выдохнул комбат, – не делай так, земеля… бросай всё и уезжай на машине со всеми, и я через пять-десять минут перепашу твой квадрат своими «Градами»…

– Не получится, Серёжа, – просто ответил старлей, – если я уйду, кто подарит аулу эти минуты?! А там женщины, старики, дети… земля наша… Родина то есть, яснее и проще говоря…

– Что, один остаёшься?! – хрипло переспрашивал его комбат, – У тебя кроме твоих отделение срочников!

– Мамы их ждут дома, Серёжа, – коротко выдохнул милиционер, – пусть дождутся своих безусых пацанов… А ты будешь в Вологде… к моим зайди… скажи, что не мог я иначе… и передай им, что люблю их всех очень и прошу понять и простить… А за меня, Серёжа, ты выпей… потом… Обязательно…выпей… Прощай, комбат…

– Прощай, Ваня, – потрясённо прошептал капитан, – и прости, что не смог…

Переходя от одного автомата к другому, старший лейтенант сдерживал натиск наступающего врага, смотря, как скрылся на горном серпантине его УАЗ, увозя всё его израненное войско и надежду на завтра, которое не наступит уже для него никогда.

Рубашка милиционера была уже не синей, а красной, как боевой стяг, от множества ранений, поразивших старшего лейтенанта.

Муромцев в последний раз посмотрел на синие-синие горы, словно курящие белыми облаками и совсем близкий аул, и печально как-то улыбнулся…

У нескольких грозно поблёскивавших на заходящем солнце боевых машинах реактивной артиллерии «Град» стоял комбат Терещенко.

По его щекам текли слёзы, и прежде чем отдать команду, он на секунду задумался, и коротко скомандовал: – По квадрату блокпост!

И замер по стойке смирно в отдании воинской чести своему воину-земляку: – За Ивана Муромцева, за Родину – огонь!!!

Оглушительно рявкнули в своей боевой мощи грозные «Грады», неся смерть и разрушение так и не взятому бандой Хасана блокпосту, разрывая на мелкие клочки подошедших к милицейской крепости бандитов.

И едва замолчали «Грады» в дело вступили всеми своими ракетами и пушками подлетевшие боевые вертолёты.

А потом наступила тишина.

Кузьминична

Рассказ

Основан на реальных событиях

Я услышал этот рассказ от случайного попутчика в поезде «Архангельск – Москва», мне приходилось направляться в Белокаменную из Архангельска, незнакомец подсел на станции «Вологда».

Обычный мужик, как и многие из нас, на вид под пятьдесят, доброе лицо, с изрядно поседевшей головой, и седыми, белыми – белыми, как у Деда Мороза, усами и бородой.

Сами понимаете, путь до столицы не близкий, вот и сблизились в дороге, словно бы почувствовав родственные души.

Моего случайного попутчика, как оказалось, звали Алексей Егоров, отставной капитан милиции. Слово за слово, за нехитрым мужским разговором, под «рюмку чая», рассказал мне Алексей историю из своей милицейской жизни, которая, видимо, до сих пор, трогала его сердце и тревожила память.

Дело было в начале двухтысячных, в маленьком поселке Шар деньга, что далеко на севере Вологодской области.

В тот день, заступил на дежурство Алексей Егоров в поселковом отделе милиции в качестве старшего следственно-оперативной группы, потому как из всего «доблестного экипажа» сотрудников он был старше всех и по чину и по званию – как же, старший лейтенант милиции, целый старший дознаватель поселкового отдела милиции.

В дежурной комнате находились дежурный, как его все звали по возрасту, уважительно – Петрович, его помощник, да молодой лейтенант оперуполномоченный уголовного розыска.

Сбоку от пульта, из небольшого цветного телевизора, важно вещал с экрана лысоватый мужик, по лисьи улыбаясь, что, мол, все вовсе даже хорошо в сельском хозяйстве, и жизнь в деревнях и малых городах налаживается, растет фонд национального благосостояния.

– Переключи его, – с пренебрежением указал Петрович своему помощнику, старшине, – надоел уже!

На других кнопках телеэфира на экране извивались как змеи, практически голые девицы, беснуясь в непонятном экстазе с мужеподобными особями.

Толстые и не очень, господа с лощеными, напомаженными лицами, ведущие себя, словно агнцы, в глазах которых застыл тусклый волчий блеск, настойчиво убеждали, что они элита, сливки общества, уверенно ведут страну к своему процветанию, ибо и курс доллара устойчив и с рублем у них все в порядке.

– Выключи эти смывки общества, – распорядился дежурный, – нашли блин буратин, – и в дежурке наступила долгожданная тишина.

Из происшествий разное произошло в тот день, где-то украли бензопилу «Дружба», на танцах, на местной дискотеке, поскандалил местный буян – хулиган Дворыкин, и тому подобная «мелочевка», а что еще могло произойти в этот жаркий августовский день, в их богом забытой Шар деньге?

Поэтому когда из деревеньки Клюевка поступил вызов, что, мол, запропала старожил Кузьминична, дежурный Петрович важно раздувая рыжие усы, изрек: – Не буду, хоть тресните, не буду отправлять в заброшенную деревню опергруппу, мало – ли где эта старушенция бродит.

Вошедший в помещение дежурной части замначальника поселкового отделения милиции капитан Сиволапов прервал своего подчиненного: – Вот что Петрович, потребуется сам на «потеряшку» поедешь, никого не будет, – я поеду, и разберусь, какие вопросы Петрович?

Ну, на такой оборот у дежурного сказать ничего не нашлось, поэтому в тот же час в Клюевку была снаряжена и отправлена аж целая оперативная группа милиции, где старшим был старлей Егоров.

Сказано – сделано! И вот уже трясется по запыленным сельским дорогам наш милицейский УАЗ, а из кабины машины видна привычная безрадостная картина: покосившиеся от времени, старые почерневшие деревенские дома, давно заброшенные здания медицинских ФАПов, полуразбитые церкви с пустыми бойницами окон, словно после мамаевского нашествия, да заросшие различным разнотравом и чертополохом, бескрайние российские поля, к которым уже давно не прикасалась рука человека.

– Да, – глубокомысленно заявил водитель УАЗа, – гибнет деревня, и что поделать тут? Кстати, кто нас встретит из заявителей?

– Увы, – безрадостно согласился старший группы и добавил, – звонил местный председатель сельсовета Петров, обещал встретить на развилке.

– Знаю Петрова, мужик обстоятельный, – вступил в разговор молодой опер угрозыска, – этот не подведет, обещал встретить, значит, будет на месте.

Действительно, при подъезде к межпоселковой дорожной развилке их поджидал старый, тентованный «ЛУАЗ» председателя сельсовета.

– А, вот и Петров на своем «крокодиле», – оживился водитель, – так мы меж собой его луазик кличем, крокодилом.

Обменявшись крепкими мужскими рукопожатиями, Егоров и Петров договорились, что поедут к месту исчезновения на двух машинах.

Вновь затряслись на пропыленных сельских дорогах два внедорожника, сминая под своими колесами лесное разнотравье и глотая деревенские ухабы своими колесами.

– Приехали! – полуозадаченно протянул старшина-водитель УАЗа, когда милицейский автомобиль, вслед за председательским ЛУАЗом буквально ткнулся носом, в разлив местной реки, образовавшей целое озерко, с островом, на котором находились семь старых деревянных домов – деревня Клюевка!

– Ну и как переправляться будем? – с немым вопросом посмотрели на председателя работники опергруппы, – вплавь?

– Не боись, – усмехнулся Петров, – лодка у меня тут имеется!

– Вот поплывете, – продолжал балагурить председатель, – а щука не дремлет, кусанет вас за это самое место, кому вы будете нужны?

– Кончай бухтеть, Петров, – урезонил развеселившегося председателя старлей Егоров, – работать надо!

– Работать, так работать, – послушно согласился Петров, отстегивая навесной замок от лодки, которая неприметно стояла в кустах на берегу.

Общими усилиями столкнули лодку на воду, все загрузились на нее, и председатель кратко проинформировал Егорова, что в своем доме отсутствует местный житель, Елизавета Кузьминична Петергова, старый ветеран, разменявшая девятый десяток лет своей нелегкой крестьянской жизни.

– Ну и как она здесь жила? – подгребая веслами к острову, спросил председателя молодой оперативник.

– Плохо жила, – помрачнел Петров, – сам посуди, деревня давно уже безлюдная, как к весне разливает здесь, ни людей, никого нет, даже автолавка с хлебом изредка ездит, только к зиме почитай, дорога по льду и налаживается.

– Хоть какие-то удобства имеются? – интересовался опер.

– Удобства? Какие там удобства? – переспросил председатель, когда лодка ткнулась носом в берег, – заходи в избу, сам посмотришь на ее удобства!

На самом берегу залива, одиноко стояла старая изба, с тремя окнами, выходящими на озерко.

Ни газа, ни электричества, ничего в ней не было, даже отсутствовал необходимый для зимы запас дров, из «удобств» – лишь холодный туалет в пристройке к дому.

Составив протокол осмотра, который ничего не дал, потому как в доме было чисто, ни каких следов криминала, борьбы, крови не выявлено, дознаватель дал расписаться в осмотре, объяснении, и заявлении о без вести пропавшей председателю.

Да и обстановка скажем, была не богатая, пара старых икон в красном уголке, какие – то старые плакаты времен СССР, расклеенные, вместо обоев на стенах, да пустой горшок, сиротливо стоящий на плите подтопка русской печи.

– Где бабушка, Петров? – задирал председателя молодой опер, – куда дел старушку?

– Хватит! – успокоил своим взглядом молодого лейтенанта Егоров, и сухо распорядился, – Так, обходите весь остров, осматривайте все избы, и ко мне с докладом!

– Сделаем! – как-то не по уставному ответил оперативник, и работники опергруппы разбрелись по острову, пытаясь найти куда-то запропастившуюся бабулю.

Впрочем, через час они собрались, разводя руками, мол, нет ее нигде!

– Семнадцатый, семнадцатый, ответьте Шар деньге! – вдруг зашебуршала, словно мышь, и проявила себя мини-радиостанция.

Не торопясь, обстоятельно, по-деревенски, Егоров щелкнул кнопкой манипулятора рации: – Да, на приеме семнадцатый!

– Алексей, – голос у дежурного был какой-то напряженный, – у вас по соседству с базой механизаторов угнан автобус ПАЗ, перекройте развилку!

– Я еще не закончил осмотр, – с легким раздражением в голосе проинформировал дежурного дознаватель, – не пришел к выводу об обстоятельствах исчезновения женщины!

– Мне некого больше отправить, – упрямо настаивал дежурный, – вы у меня одни в этом районе, а бабуля, может, она по грибы пошла!

– Грибы здесь не водятся! – не без ехидства иронизировал Егоров, – Остров здесь, а вокруг вода!

– Стойте ребята, не ссорьтесь! – вмешался председатель, – Давайте сделаем проще, я ребят на лодке на большую землю свезу, и сразу обратно, а они пусть угонщика ловят!

– Хорошая мысль, – одобрил дознаватель и доложил дежурному о таком раскладе, который он, в тот час же одобрил.

Оставшись один, Егоров еще раз внимательно осмотрел обстановку: старые фото, запечатлевшие еще моложавую Кузьминичну с мужем и детьми, там были и более ранние фото Кузьминичны с ее молодым тогда супругом, фронтовиком-капитаном, с рядом орденов и медалей на груди и укоризненным взглядом, словно говорящим: «За что же мы воевали, ребята, за что же вы обрекли на участь такую, супруженицу мою?» На верху шкафа нашлись ее старые, запыленные благодарности и почетные грамоты, в холодной подсобной комнате старые самодельные сети и верши.

– Осматриваешься? – поинтересовался у него за плечом вернувшийся председатель, – Не беспокойся Алексей, закончишь осмотр, я тебя обратно в поселок увезу, тем более дела у меня там.

– Да я и не беспокоюсь, – отмахнулся старлей, – ты мне лучше еще раз расскажи, как она жила здесь, одна?

– Вот так вот и жила, – начал свой печальный рассказ председатель, – мужа давно схоронила, а дети совсем забыли ее, даже на письма не отвечали!

– Смотри, – показал пальцем на пачку писем на столе председатель, – сколько не отправленных!

– Пробовали ее много раз направить в дом престарелых, – продолжал свой рассказ Петров, – да все отказывалась она, все надеялась, что приедут ее дети, и заберут ее, к себе в город, да вот не дождалась!

Они вышли из избы и встали на берегу залива.

Быстро вечерело, где-то озабоченно переговаривались лягушки, а в зарослях камыша и тростника в погоне за рыбьей молодью, гулко бухала крупная щука, в центре залива, среди зарослей белых кувшинок и желтых кубышек поднимала ил и пузырила воду неведомая крупная рыба.

Красота, да и только!

– Поди лещ, или карась крупный гуляет, – словно бы прочитав мысли Егорова сказал председатель, – насчет красоты ничего не скажешь, красиво здесь!

– Стой! – поймал себя на мысли дознаватель, – Я видел у нее в избе сети, она рыбалкой часом не промышляла? А если так, была у нее лодка?

– Даже не задумывался, – ответил Петров, – с другой стороны, да, если не рыбалить, с голоду ноги протянешь, хлеб допустим, она сама пекла, муки у нее в доме вдоволь, видимо закупалась в автолавке впрок, а консервов с нищей бабкиной пенсией много не купишь, да в доме ни холодильника, ни хрена нет! Короче, забыли все старую Кузьминичну!

– Вот что, – сообразил кое-что дознаватель, – давай-ка, на твоей лодке пройдем по заливу!

– Что искать-то будем? – улыбнулся председатель, – Вчерашний день, ой, как трудно найти!

– Должна быть у нее лодка, должна, – озабочено покачал головой Егоров, – я думаю и к автолавке на соседний берег, не вплавь она переправлялась!

– Мысль дельная! – согласился председатель, и оттолкнув лодку с берега, они пошли по заливу.

Как всегда верна пословица «Кто ищет, тот всегда найдет!», так и Егоров с Петровым буквально в первые минуты поиска обнаружили и достали из зарослей камыша и тростника маленькую самодельную лодку.

– Алексей, смотри! – ткнул в бок Егорова председатель, – В камышах сеть стоит!

Действительно, к древнему колу была подвязана старая, самодельная сеть, с крупной ячеёй семьдесят миллиметров, в которой запутались пара уставших щук, по несколько килограмм каждая, да здоровущий трехкилограммовый золотой карась, вылитый лещ или карп.

Пройдя до конца сети, и не обнаружив ничего, поисковики выпустили живую еще рыбу в залив, смотали сеть, бросив ее на корму лодки.

– Стой! – остановил председателя, гребущего веслами по центру озерка, глазастый дознаватель, – Что это?

Действительно, из воды выглядывал, а глубина там была около двух метров, фрагмент всплывшей веревки.

Потянув за нее, дознаватель обнаружил страшную находку: на конце веревки находился труп старой женщины, с камнем на шее, и предсмертной запиской, в двойном целлофановом пакете, который она продолжала сжимать в своей исхудавшей руке.

– Кузьминична! – ужаснувшись, встал на лодке председатель и истово трижды перекрестился, – За что же это она себя так?

– Она?! – внезапно рассердился дознаватель, – А может мы все, своим равнодушием и безразличием убили ее?!!

– Окстись, Алексей, – отшатнулся от него, как черт от ладана, председатель, – при чем тут мы?

– Я не сужу тебя, – устало произнес старлей, – все, кто окружал ее, внесли свою лепту в ее смерть, каждый по-своему! Ты когда последний раз был у нее?

– Не помню, – признался председатель, – да и знаешь, сколько у меня таких кузьминичн в деревнях, да и формально это не моя работа, о каждой пенсионерке заботится!

– Одно меня еще заботит, – изливал свою душу председатель, – ну, похороним мы Кузьминичну, да вот кто за нее молиться будет? Ведь не положено же – самоубийца!

– Я буду! – отчеканил, как на строевом смотре, Алексей, – Ведь должна же быть справедливость и в этом мире, или хочешь сказать, что Бог менее милосерд, чем люди?!!

– Кто знает, – пожал плечами председатель, – кто знает…

На заливе, застывшим в своей красоте, все так же била хвостом щука, гоняя малька, и так же неугомонно и бестолково вели свою незамысловатую перекличку лягушки.

ВСЁ.

У костра

Рассказ

Основан на реальной истории спасения человеческой жизни

В небольшом пятидесятитысячном городе Согда, что на Севере Вологодской области, есть улица Луговая, в центре которой находится Согдинский городской отдел внутренних дел, с которого мы и начнем наш рассказ.

На дворе после лихих девяностых, наступило время не менее «интересных» двухтысячных, когда к слову капитализм люди уже как-то и попривыкли, и понятие рыночная экономика у них уже не вызвала прежнего отвращения и удивления.

На исполнение старшему оперуполномоченному уголовного розыска Согдинского ГОВД майору милиции Северову поступило заявление от гражданки Мишулиной что, так, мол и так, но в июле сего года ушел в лес и не вернулся ее муж Мишулин Сергей Викторович, сорока лет отроду, бывший отставной сержант – афганец, инвалид второй группы, просим принять меры к розыску.

Заявление Мишулиной, завизированное, как и положено, подписью начальника ГОВД, и поставленной печатью регистрации в книге учета происшествий, занес молодой стажер Пахомов, робко постучавшись в двери кабинета Северова: «Алексей Валентинович! Просили передать вам на исполнение».

– Что скребешься, как мышь? – улыбнулся Северов, – Ты мой стажер или как? Заходи!

Собрать группу и доложить начальству о предстоящем убытии не составило большого труда, к своей группе розыскников, кроме уже упомянутого стажера Пахомова, майор присоединил кинолога ГОВД старшину Анатолия Цыганова и начальника местной спасательной станции Николая Росина, водолаз, однако!

Подумав, Алексей позвонил в сельсовет и лесничество, где произошло исчезновение с просьбой отрядить на поиск людей, привычно обзвонил местные редакции радиовещания, телевидения и газет, дав срочную розыскную ориентировку, предварительно проверив пропавшего по всем видам учетов.

Озабоченно посмотрев на карту местности, понял, что место исчезновения «потеряшка» Мишулин, выбрал не из легких, здешняя тайга кишмя кишела медведями, водными преградами и болотами, и считалась труднодоступной.

Поэтому, вооружаясь, Северов взял в дежурной части не только свой табельный Макаров и пистолет сигнальный, но и АКС-74У, складной укороченный, десантный автомат Калашникова, так как понимал, что заведя людей в леса, он за них отвечал.

Хотя расчет велся, что все вернутся с поиска до вечера, тем не менее, предусмотрительный майор распорядился работникам группы взять сухой паек на трое суток, потому что понимал, лес – это дело такое…

Проехавшись пару часов по российской бездорожице на изматывающем своей тряской милицейском УАЗе, Алексей и его группа прибыли в деревню Котлакса, откуда пропал Мишулин.

Деревня как деревня, с десяток старых домой, ничего примечательного.

Приступив к осмотру места происшествия и опросу свидетелей, майор установил прелюбопытную деталь, что отставной сержант Мишулин, ушел в лес, из избы, после ссоры со своими деревенскими друзьями.

Майор не поленился даже осмотреть большую русскую печь, и все топоры и лопаты в доме, пока по его заданию кинолог Цыганов с неразлучным ротвейлером Каратом осматривал дом и прилегающую местность.

Но, увы – пусто!

Но в тоже время понимал майор, нет, не по грибы ушел в лес отставной сержант – афганец, не по грибы.

Прошедший все возможные «скрытые» и «закрытые» командировки в горячие точки, как боец группы «Омега» – сверхсекретного подразделения, когда-то могущественной страны, имевший и ранения и контузии и хранившуюся где-то в военных архивах, без права ношения, Звездочку, Северов понимал, что как сильно не осторожным словом был обижен отставной сержант и понимал, что вряд-ли он сам выйдет из леса.

Хорошо, если еще руки на себя не наложит…

За окном раздался шум подъехавших машин и в избу зашел лесник Ерофеич, и доложил, что на трех УАЗах прибыло подкрепление работников лесхоза, сельсовета, и местных жителей.

Выйдя из дома, и улыбнувшись ласковому солнышку, майор привычно разделил людей на две группы, в одну группу под командованием местного егеря, включил мужиков из лесхоза, сельсовета, придав им местных жителей.

Себе взял своих, проверенных: лесника Ерофеича, кинолога Цыганова, водолаза Росина, стажера Пахомова, куда же без него?

Пробовали к ним навязаться несколько молодух, девиц явно школьного возраста – родственниц «потеряшки».

Глазки горят, острые юные грудки под летними рубашонками топорщатся, короче настрой боевой!

Посмотрел на них так скептически Северов и отказал: «Нет, девчата, оставайтесь за старших в избе, вдруг пропащий вернется»

Ну не тащить же бедолаг по лесам, да по болотам – жестоко это, да и не каждый выдержать сможет.

Разметив по карте направление поиска, сверившись с часами и компасом, обе группы выдвинулись в направлении розыска.

Никому и никогда не верьте, что искать пропавшего в лесах легко и просто!

Северов в очередной раз убедился верности данной простенькой истины, когда пройдя пару другую километров по лесу, им преградили путь разливы лесной болотистой реки.

– Стойте! – ужаснулся стажер Пахомов, показывая рукой на заболоченную воду, – Товарищ майор, вы хотите сказать, что мы пойдем туда?!! Неужели нельзя ее обойти?

– Нельзя Пахомов, нельзя! – покачал головой командир группы, хорошо знавший местные леса и решительно, первый шагнул в болотистую воду, которая громко хлюпнув, цепко схватилась за его ноги, словно живая.

Где-то вброд, а где-то и вплавь, группа майора преодолевала преграды.

Подняв автомат, и все свое вооружение над головой, Северов шел по грудь в вязкой, болотистой, лесной жиже.

Ротвейлер кинолога Цыганова, пыхтя, плыл рядом с ним, подгребая воду всеми четырьмя лапами, и укоризненно поглядывал на командира группы, словно говоря: «За что ты завел нас в это погибельное место?»

Замыкал группу лесник Ерофеич, который кряхтя, шел, высоко подняв свой служебный карабин: как же, вверенное имущество необходимо беречь, как зеницу ока.

Наконец-то вышли на долгожданную сушу.

– Перекур! – коротко распорядился Северов, – Отдыхайте, ребята.

– Товарищ майор! – стирая болотную грязь и размазывая ее по лицу, ну чисто Рэмбо, подал свой голос стажер, – Часто у вас такой розыск бывает?

– Постоянно и периодически, – не моргнув и глазом, отшутился Алексей, – привыкай, товарищ стажер, к розыскному делу, мы с тобой людей спасаем, вот как! Пойдешь к нам после стажировки?

– Н-е-е-т! – уверенно протянул стажер, – Тяжелая у вас работа, Алексей Валентинович, но я, пожалуй, после стажировки к вам не пойду, устроюсь в прокуратуру или суд, там полегче, без вашего экстрима!

– Твое право, – согласился майор, и после их короткого диалога наступила звенящая тишина, прерываемая разве что пением птиц и писком вездесущей лесной мошки.

Немного отдохнув, поисково-спасательная группа продолжила свой путь вперед.

Пройдя еще с десяток километров по чащобе, группа вышла на открытую каменистую местность, где с незапамятных времен были разбросаны, еще вероятно с ледникового периода, огромные валуны, да камни поменьше, сплошная каменная гряда.

– Слава Богу! – выдохнул с устатка Ерофеич, – Вышли-таки на Николину гряду! Теперь чай, полегче будет…

Впрочем, Ерофеич ошибся.

Спустя пару часов группа вступила в какой то странный лес, красота вокруг неописуемая, но какая-то страшная, звенящая, даже птицы не поют и мошка не летает.

Прибавился вдобавок ко всему неприятный, мускусный, какой-то тяжелый, козлиный запах, словно бы кто-то, подобно хищному зверю скрадывал их группу.

– Группа, стой! – распорядился Северов и подошел к леснику Ерофеичу, напряженно всматривающемуся в лесную даль, и взявшему свой неразлучный карабин наизготовку.

– Вот что, командир, – устало произнес Ерофеич, – не скажу, что заблудились, но в этих краях я не бывал, и что-то скрадывает нас, точно не медведь, я охотник старый, косолапого за версту почуял бы!

– Что это? – испытующе посмотрел на лесника майор.

– Не знаю, – пожал плечами Ерофеич, – не знаю.

Приняв решение выходить из этого погибельного места, командир сгруппировал вокруг себя своих поисковиков, табельный снаряженный ПМ отдал кинологу, тот хоть с оружием умеет обращаться, командирскую ракетницу передал стажеру, а сам, сняв автомат, передернув затвор, и поставив переводчик огня на автоматический, пошел впереди группы.

Замыкал группу лесник Ерофеич, с карабином в руках.

Все шли, напряженно вслушиваясь в тишину.

То ли эти предупредительные меры, то ли что другое помогло, но страшный неприятный запах, преследовавший их, внезапно исчез, и к своему счастью, поисково-спасательная группа вышла из этого неприятного места.

Вмиг повеселевший Ерофеич докладывал, что они в лесу в районе деревни Гуриево, при этом добавлял, что каким-то макаром, прошли они немеряно сколько лесных верст, миновав лесные владения нескольких сельсоветов.

Быстро вечерело, вдали показалась речка Бушуиха, сверкнувшая синевой своих вод.

– Вот это порядок, это хорошо, – радовался старый лесник, – на реке и лагерь разобьем, помоемся и заночуем.

Подойдя к реке поближе, а лесная река была небольшой, они заметили огонек костра, у самой реки.

Ускорив шаг, в предвкушении долгожданного отдыха и тепла, розыскники подошли к лесному костру, у которого сидел человек, и не торопясь подкидывал лесные дровишки в огонь.

Говоря сухим языком милицейского протокола, на вид ему было все восемьдесят, белые-белые, как снег, волосы, борода и усы, простое чистое, светлое, нездешнее одеяние, и в то же время, взгляд его светло-карих глаз излучал какую-то юность и воздушность.

– Мир вам! – поздоровался первым незнакомец, и добродушно улыбнулся, – Добро пожаловать к моему костру.

– Спасибо! – за всех ответил командир группы, – Здравствуйте, дедушка! Как вас звать, величать?

– Зовите меня Странник, ибо живу я, – ответил ему хозяин костра, – странствую и встречаюсь с разными людьми, сегодня вот, с вами встретился! Не смотрите, что стар, ибо тело ветшает, дух – никогда!

– Может вы проголодались, дети? – как-то по-простецки так, спросил Странник и предложил, – У меня есть запеченная рыба, лесной мед и хлебы!

– О, это здорово, – не удержался и забалагурил стажер Пахомов, – и у нас, дедушка, найдётся чем тебя угостить.

Поисковики не торопясь шарили по своим рюкзакам, доставая к долгожданному походному столу различную снедь и закуску.

Под одобрительные возгласы поисковиков, предусмотрительный Ерофеич достал бутылку чистейшего деревенского первача, и заветная жидкость моментально была щедро разлита в подставленные кружки и стаканы.

Как и всем, немного угостили и хозяина костра, который, не капризничая и не жеманясь, поднял тост за их успех, после чего все выпили.

Эта печеная рыба с хлебами оказалась просто чудом каким-то кулинарным, такой вкусной рыбки никто еще не едал и не пробовал!

Они сидели у костра, и уже не было между ними ни русского, ни белоруса, ни украинца, не было между ними ни христианина, ни иудея, ни приверженца ислама, ибо они все были едины, и скреплены радостным чувством общего единения и радовались, словно бы напились легкого сладкого вина!

Разговор у костра плавно перетек на божественные темы, темы вечного правдоискательства и любви, как же на Руси без них?

– Вот скажите, – горячился стажер Пахомов, – вот был Христос, нёс людям позитив, и за что спрашивается, его распяли?!

– А за что убивали праведных иудеев, люди чтущие Тору и Танах? – вступил в беседу Странник, – Человек подменил слово Божие своими преданиями, не за это ли убили и Христа, указавшего людям на это?

– Но это же религии добра, – не успокаивался Пахомов, – а как же массовые распятия времен Христа и Иуды, крестовые походы, войны ислама с неверными?

– Но тебе же указали на очевидное, – вступил в разговор майор, поддержав хозяина костра и пошутил, – даже не сомневайся, Ватсон!

– Назовите имена Бога из Писаний, – испытующе посмотрел на них Странник, – знаете?

– Пожалуйста, – отвечал умудренный жизненным опытом командир группы, – из Ветхого Завета одно из Имен – Справедливый, из христианства – Любовь, из Корана – Милосердный!

– Постойте, – вмешался в разговор неугомонный стажер, – а буддизм, восточные религии, скажите, как быть с переселением душ?

– У Бога много комнат в его доме, – улыбнулся так загадочно Странник, посмотрев на Пахомова, затем обернулся к майору, – правильно назвал, но скажи, когда иудей убивает кого-то, он справедлив? А в действиях христианина, убивающего кого-либо, найдешь ли ты любовь, и можно ли назвать милосердным мусульманина, убивающего ближнего своего?! Впрочем, есть верящие, есть знающие, но лучше всех – исполняющие!

– Теперь мы это поняли, – согласился стажер, – что убивающий подобного себе, далек от Бога!

– Только теперь поняли? – грустно покачал головой хозяин костра, – Неужели, чтобы человеку понять Истину – Любовь, необходимо перед этим убивать?

– Я полностью согласен с вами, уважаемый, потому что мы получили простые, ясные ответы, – почтительно посмотрел на старшего собеседника майор Северов, – но, сколько зла в мире: войны, болезни, правители, не верящие ни в Бога, ни в черта, и сосущие последние соки из своих народов и испытывающие к ним такую ненависть, которая медленно, но верно, убивает их, лишая всего!

– Расскажу вам притчу, – молвил Странник, оглаживая свою седую бороду, – вот некогда был насажен чудный сад, и все там было весьма хорошо. Но взяли власть в этом саду воинственные жуки, которые прислуживали неработающим жиреющим личинкам, и заставляли работать на себя бедных гусеничек, и гусенички весьма изнемогали от бед и трудов своих, а жуки и личинки радовались, полагая, что так будет всегда. Как вдруг, пришел Садовник, и бросил всех паразитов в огонь, а гусенички, преобразившись в прекрасных бабочек, взмыли ввысь!

– Интересно все это, – поблагодарил майор, – но есть вещи, которые постоянны, к примеру, мы россияне никогда не подадим руку фашистам, потому как мы – страна, победившая фашизм!

– Да, войны, тем более фашизм, – печально согласился Странник, – страшное зло, впрочем, пройдет немного времени, когда руководители ваши, будут здороваться с современными фашистами, в надежде торговать с ними, и иметь от них прибыль!

– Неужели такое возможно? – ужаснулся Северов, – Не верится в это!

– Все возможно на этом свете, особенно, когда человек ставит вместо Бога культ денег, – посмотрел на майора Странник, – у человека в руках, страшная игрушка – право свободного выбора! Вы всегда вольны выбирать между светом и тьмой, добром и злом, впрочем, ложись спать, Алексей, утро вечера мудреней, глядишь к утру, и поймешь кое-что!

Навалилась после этих слов на Алексея, какая-то тянущая к земле дремота, он лег головой на рюкзак и заснул.

Сны пришли моментально.

Были ли это сны или видения, Алексей не знал.

Вначале снилось ему что-то нехорошее, что-то тянуло его к земле, хотя душа рвалась ввысь.

Снилось, как будто бы прорвав воздушную пленку, как с телеэкрана, рвалось к нему чудовище, похожее на огнедышащего, как дракон, льва, на голове которого развивались ядовитые змеи.

Холодела от ужаса майорская душа, ибо эта тварь вознамерилась сожрать его.

Словно родниковый ключ, забила в нем животворящая молитва, да так, что Алексей исшел из своего тела и даже увидел у костра свою спящую группу, и свое собственное тело.

Вмиг появился над ним Ангел Господень, в сияющем белизной снега одеянии и каким-то образом вошел в него, и полыхнул Алексей светом, да так, что бежал зверь от него весьма быстро.

Затем чувствовал майор, что поднимает его наверх какая-то неведомая сила, и взлетев высоко-высоко над землей, Алексей попал, как бы, в «водный» мир, где стекались и соединялись реки времени, одновременно он видел, как в зеркале, прошлое, настоящее и будущее.

Он шел как бы по прозрачной воде, точно посуху, и видел многие чудесные события и явления.

Так видел он Христа, с кроткой улыбкой, сидящего в лодке, с рыбаками – Апостолами, вытаскивающими сети, набитые рыбой.

Затем он был вознесен на самое высшее Небо, где на Престоле Всевышнего ему явлен был Сам Бог, Который был огромен, как Океан Абсолютной Любви, и в то же время, был как человек невиданной красоты и благородства.

Справа и слева от Него, находились два высших Ангела, сияющих небесной красотой.

Подходя к Его источающему Любовь Свету, Алексей почувствовал каждой клеточкой своей души, как и он сам стал частичкой этого божественного света и неземная сладчайшая радость слияния с Божественным, полностью захлестнула и захватила его.

Душа его пела и рвалась к единению, словно бы почувствовав возвращение в свой долгожданный дом, потому, как и он был с Богом, и Бог был с ним, и он был Богом и Бог был Им.

Вмиг, Ангел – Защитник, от которого исходила волна кротости и милосердия, тот, что справа от Бога, показал ему все хорошие дела человечества.

Это так, как если бы моментально на большом экране прокрутить всю Книгу Судеб Человечества.

При этом, добрые дела людей были так хороши, что Алексей возрадовался – это к спасению человечества!

Второй Ангел – Обвинитель, от которого исходила волна справедливого обличения греха, тот, что слева от Бога, показал ему, весьма быстро все страшные дела и злодеяния человечества.

Ужаснулся и убоялся тогда Алексей – к погибели человечества все это.

Показал ему Обвинитель и Страшный Суд, когда перед сияющим Престолом Всевышнего проходит бесконечное количество людей, в огненной реке, кипящей раскаленной магмой и паром.

Над Престолом Всевышнего, на котором находился Сын Человеческий, восходила радуга невиданной красы, совмещающая в себе обычную радугу с радужным северным сиянием.

От Престола вверх, как от Солнца Правды, исходили лучи невероятной красоты.

Впрочем, Ангел-Защитник успокоил его, что в этой огненной реке одни грешники, ни один праведный на Суд Божий не приходит!

Правда, время Суда приближается, и неизбежно произойдет, стоит лишь Удерживателю покинуть грешную землю, перейдя на Небеса.

– Ну и что будем делать с человеками? – спрашивал у него Всевышний.

На это отвечал ему Алексей в простоте любви и кротости своей: – На все Святая Воля твоя да будет!

Улыбнулся так Всевышний, как любящий Отец радуется Сыну Своему и волна благодати, любви и счастья захлестнула Алексея и он проснулся.

Растолкав поисковиков, спавших сном праведников, Алексей и его группа увидели, что у догоревшего костра они одни, Странник исчез, оставив после себя самым неисповедимым образом бьющий ключ родниковой воды, над которым самым чудесным образом расцвела белоснежная роза!

Испробовав родниковой воды и найдя ее прекрасной, группа набрала водицы во все фляги и пустые бутылки.

Целый день, вплоть до вечера, они провели в розыске, практически не отдыхая, прошагав по лесам да по болотам огромное расстояние.

Алексей вел свою группу по своему одному ему ведомому маршруту, словно бы зная наверняка, как идти и куда.

Эта практика увенчалась успехом, уже к вечеру второго дня розыска.

В кустах, у небольшой таежной речушки, они буквально наткнулись на своего разыскиваемого «потеряшку»!

– Мишулин, Сергей, – тормошил впавшего в забытье пропавшего командир группы, – вставай, сержант!

С трудом открывая глаза, Сергей Викторович Мишулин увидел группу вооруженных мужчин, в полевых зеленых камуфляжах, и тормошащего его майора, со знакомым до боли, десантным автоматом через плечо.

– Наши, – улыбнулся непослушными губами сержант Мишулин, – нашли…

– Да, нашли, – подтвердил майор, отстреливая для порядка тройку разноцветных ракет из сигнального пистолета, – мы своих в беде не бросаем!

Дальше дело было обычное, вырубив топориком жерди и смастерив из молодых деревьев нехитрую, лесную носилку, обессилевшего отставного сержанта положили на них, взялись вчетвером и, испытывая привычную боль от врезавшихся в плечи жердей, понесли найденного пропавшего без вести Мишулина к автодороге.

Быстро темнело, поисковикам приходилось пробираться с носилками через чащобу непролазных кустарников, при подходе к вдалеке шумевшей проезжающими машинами дороге.

Внезапно группа натолкнулась практически в полной тьме на небольшую речку, густо заросшую ивой и прочим кустарником.

– Эх, подсветить бы, – мечтательно произнес стажер Пахомов, – да вот чем, когда купались в болотине, замочили мини-прожектор, не фурычит он ни хрена!

– Да, свет сейчас бы не помешал, – устало согласился командир группы, – правда, вот где его взять?

Внезапно, из леса, на небольшой высоте выплыл большой светящийся, серебристый шар, который на огромной скорости взмыл в космос.

На расстоянии высоты полета вертолета, шар произвел сверхмощную вспышку, от которой, волнами, разгоняя тьму, по всему горизонту, образовалась чудная радуга, похожая на обычную, только соединенную с северным сиянием.

Стало светло, как днем!

Без всякого труда и заминки, поисковики вышли на автодорогу, где к ним приближалась с включенными проблесковыми маячками и сиреной, милицейская машина, которая давно уже разыскивала их, а над ними, высоко в небе, сияла, словно бы ВЕЧНЫЙ НЕПЕРЕХОДЯЩИЙ ЗАВЕТ, Божественная радуга, играющая всеми переливами красок и света.

Искупление

Рассказ

В начале двухтысячных годов, Сергей Лосенков служил в элитной группе спецназа «Квадрант» и успел уже дослужиться до звания капитана.

Что и говорить, служба у капитана Лосенкова была весьма хлопотная, одни выезды в командировки в горячие точки, чего стояли, о них напоминал капитанский парадный китель с тяжелым рядом орденов и медалей, атак же Звездой Героя России.

Но не только награды напоминали Сергею о поездках туда, где горячо, и где, стреляя, убивают людей.

Крайне неприятный эпизод, который мучал капитана в ночных кошмарах, произошел в одной из поездок в горячую точку.

Привычно проверяя по служебной ориентировке автобус, на блок-посту, Сергей заметил в переполненном детьми автобусе, фигуру невысокой женщины, в темной одежде и накидке, скрывающей лицо.

При подходе спецназовца к ней, женщина вскочила, наблюдательный капитан заметил на ней пояс смертника, с прикрепленными к нему ручными гранатами.

Смертница попыталась рвануть чеку гранаты, молниеносная реакция не подвела Лосенкова: моментально рванув свой пистолет из спецкобуры, в одно мгновение он произвел одиночный выстрел на поражение преступницы.

Завизжав, в панике дети бросились из автобуса.

Капитан подошел к лежащей женщине, снял с ее лица накидку, и ужаснулся: на него смотрела, широко открытыми глазами, девочка лет четырнадцати от роду.

С тех пор неотступно в ночных кошмарах эти глаза преследовали его.

Конечно, капитан понимал, что если бы не его выстрел, террористка уничтожила бы весь автобус с детьми.

Понятно, что выбора в той ситуации у Сергея не было, тем не менее, он страдал и переживал, вспоминая тот день, когда застрелил по сути ребенка, чем искупишь такое?!

Хотя и получил он Звезду Героя за спасение детей, но стыдился Сергей своей Звездочки.

Даже командование капитана заметило, что с ним что-то не так, и в приказном порядке направило его в отпуск на Вологодчину, отдохнуть и развеяться на своей малой родине.

Так Сергей и оказался на том прогулочном теплоходе «Бриз», совершающем круизное плавание по Белому озеру.

На теплоходе из рупора – динамика играла какая-то современная музыка.

Присмотревшись, Сергей заметил на теплоходе много детей, вероятно школьников двенадцатичетырнадцати лет, под тентом гуляла компания из десяти – двенадцати мужчин, которая что-то праздновала, будучи уже изрядно навеселе.

Теплоход шел по озеру, валко покачиваясь на волнах.

– Разрешите присесть? – от раздумий капитана прервала молодая, эффектная блондинка, около двадцати пяти лет, – Я вам не помешаю?

– Да, да, – согласно закивал головой Сергей, – присаживайтесь, конечно, не занято!

– Спасибо, – улыбнулась девушка и представилась, – меня зовут Катя, я учитель вот этих оболтусов, сегодня школа организовала познавательный тур по озеру моему классу.

– Приятно познакомиться, – не остался в долгу капитан, – меня зову Сергей, тоже решил развеяться на водной прогулке.

Между молодыми людьми завязалась оживленная беседа, Катины школьники, зачаровано посматривали на красоты озера, из рупора-динамика судна неслась «Хмуриться не надо, Лада», а под тентом гуляла хмельная компания, и было видно, как один за другим к ней присоединялись члены экипажа «Бриза», поднимая стаканы с водкой, за здоровье именинника.

Внезапно испортилась погода, подул сильный ветер, громыхнула молния, и зарядил мелкий дождь, все озеро покрылось крупными барашками волн.

Сергей много раз ходил по морю, и прекрасно понял, что надвигается шторм.

– Катя, – обратил внимание капитан на школьников, – почему ваши дети без спасательных жилетов?

– Так не выдал никто, – премило улыбнулась девушка, – да и погода до этого стояла прекрасная, на озере не рябинки, тишь да гладь.

Увидев быстро темнеющее небо, и растущие волны, молодая учительница нахмурилась: – Сергей, вы правы! Не могли бы вы попросить у капитана спасательные жилеты на детей?

– Конечно, могу, – заверил Катю Сергей, – и сделаю.

Встав, он пошел к рубке капитана, зайдя внутрь, он увидел «озерного волка» за штурвалом в состоянии сильнейшей алкогольной эйфории.

На столике, рядом с кэпом, стояла пара пустых бутылок водки, остатки снеди на тарелках, пустые стаканы.

– Ну, ты и хорош, – с тихим изумлением произнес Сергей, – где набраться-то успел?

– Посторонних прошу удалиться, – с пьяной бессмысленной улыбкой произнес капитан судна, – им вход воспрещен! А где набрался? Известно где, хорошие люди угостили…

В этот момент большая волна сбоку ударила «Бриз», который заметно дрогнул, кэп едва не выпустил штурвал из рук.

– Вот что, – с отвращением спросил Сергей, – на твоем корыте спасательные жилеты хоть имеются?

– Да, – коротко качнул головой пьяный, – вон в углу валяются, бери хоть все, мне не жалко.

Взяв в охапку все спасательные жилеты, Лосенков вместе с Катей экипировали всех школьников спасательными средствами.

Правда, вот незадача, двум школьницам не хватило жилетов.

Сергей вернулся в рубку и сурово посмотрел на кэпа: – Земля есть поблизости? Шторм надвигается, не видишь?

При этих словах, прогулочную посудину изрядно шатнуло от сильных волн.

– Земля? – протянул пьяный, – Да, есть, поблизости остров Каменный, тебя там высадить, друг?

– Давай живо на остров, – нехорошо посмотрел на кэпа Лосенков, – скотина пьяная, ты детей везешь, всех их утопить задумал?! Где связь с берегом?

Впрочем, не дожидаясь ответа, Лосенков увидел радиостанцию слева от штурвала.

Привычно взяв в руки манипулятор рации, Сергей вызвал порт: – Порт ответь, вызывает прогулочный теплоход «Бриз»!

В рации что-то затрещало, и женский голос ответил: – Да, «Бриз», порт на связи.

– Примите информацию! – голос Сергея по командному звенел, – Теплоход «Бриз», терпим бедствие из-за шторма, на борту группа детей, производим высадку людей на остров Каменный!

– Вас поняла, «Бриз», – протрещала в ответ рация, – информацию приняли, организуем меры спасения и эвакуации!

– Давай к острову! – приказал Сергей, грозно смотря на кэпа, – Далеко еще?

– Да вот он, – обрадовано показал рукой пьяный, – подходим!

Внезапно, на борт круизника, навалилась гигантская волна, и теплоход, не дошедший до острова пару десятков метров, вдруг стал крениться и тонуть.

Первым конечно из рубки выбежал капитан, и гаркнув собутыльникам: – Тонем, спасайся, кто может!

– сиганул, за борт, и неуверенно поплыл к острову, туда же поплюхались в воду, как зажиревшие лягушки, группа пьяных отмечающих.

Никто из пассажиров, кроме Сергея и учительницы, не подумал о детях в это время.

При помощи Кати, Сергей помогал выбраться с тонущего корабля школьникам: – Давай быстрей, дорога каждая минута!

Один за другим, дети в спасательных жилетах покидали погибающий круизник.

Очередной волной, корабль сильно тряхнуло, и все вылетели за борт.

– Я не умею плавать, – плакала юная школьница, едва держась на плаву.

Сергей осмотрелся, так и есть, те, кто в спасательных жилетах, уверенно плыли к острову, лишь у двух школьниц, Кати и Сергея, не было спасательных жилетов.

Неизвестно откуда, под канонаду грозы, появилась рыбацкая лодка, мужик, сидящий в ней, крикнул:

– Эй, цепляйтесь за лодку, и живо на борт, а то вместе утонем!

Сергей, теряя последние силы, помог подняться на лодку одной школьнице, затем Кате, посмотрев на темную воду, он не заметил второй девочки.

Утонула!

– Помогайте! – крикнул рыбаку Сергей и глубоко вдохнув, поднырнул под тонущий теплоход.

Да, на зачетах по плаванию у их группы спецназа, у капитана всегда красовалась заслуженная пятерка, но в данный момент, тело капитана свели судороги, стали отказывать раненные ноги, тем не менее, ему удалось-таки донырнуть до тонущей девочки и невероятным усилием вытолкнуть ее, из-под тонущего теплохода.

Девочку схватил руками нырнувший со своей лодки рыбак, и поднял ее наверх, где она открыла глаза, и, отплевывая воду, заплакала.

Спас Сергей девочку, спас, правда вот силы окончательно оставили его.

Куртка капитана зацепилась за проволоку, невесть откуда взявшуюся на поручнях теплохода, и последнее, что он успел увидеть перед тем, как теплоход припечатал его к грунту, это сияющий в кротости своей, Христос, который шел к нему, с улыбкой, предназначенной Победителю.

Малолетки

Рассказ

На небе, словно бы щёлкнув невидимым рубильником, включилось северное сияние. Было бы понятно, если бы в это хмурое февральское утро небо озарялось бы игрой и причудливо бегающими всплохами где-нибудь на Севере или в Мурманске, но небо сияло и переливалось северной радугой над детской воспитательной колонией «Бобрики», что на севере Вологодской области.

– Ну и чудеса, – притоптывая ногами подмёрзший утренний снег у входа в КПП колонии подивился старший прапорщик юстиции Юденков, – смотри, Василий, как небосклон полыхает, как на настоящем севере!

Стоявший рядом с ним Василий Петров, начальник отряда данной колонии, он же по совместительству воспитатель-психолог, зябко поёжился: – Так у нас и есть север, Гриша, самый настоящий русский север! А то что чудо, да, согласен, северное сияние, да такое мощное, я вижу впервые!

– Смотри, смотри, как играет, – не переставая восхищался прапорщик, – красотень сумасшедшая!

– Всю жизнь на такое смотрел бы, – с сожалением посмотрел на небо капитан Петров, – но дела не ждут, пошёл к своим деткам-малолеткам, как они там…

– Деткам, – с укоризной глянул на капитана прапорщик Юденков, – и что тебе не спится в это воскресное утро, Василий Николаевич?! Своих детей по утрянке бросил, а наших зверёнышей проведывать пришёл, выходной же, спал бы дома!

– Эх, прапорщик, – неодобрительно посмотрел на него Петров, – , для тебя может они и зверёныши, а для меня так дети малые.

– Дети?! Малолетки-то эти?! – не согласился с ним Юденков, – Да на них на многих клеймо некуда ставить, и убийцы, и насильники, и грабители! Бездушные твари, дай им волю, нас бы всех поубивали! Ты Фрозенкова помнишь, который отца родного укокошил? И таких жалеть?!!

– Не отца, а отчима, – не согласился с прапорщиком начальник отряда, – ты бы знал какой зверь был тот отчим! Я, конечно, Юрку Фрозенкова не оправдываю, но посуди сам, как измывался и издевался над ним и его матерью пьяный садюга-отчим: бил, выгонял из дома, и когда при Юре отчим стал душить и убивать его мать, Фрозенков и взялся за нож, защищая мать, а годков-то ему было всего четырнадцать! Силёнок не хватило, чтобы со здоровущим пьяным бугаём справиться, вот за нож и схватился!

– Ну ладно, – примирительно посмотрел на капитана Юденков, – с этим понятно, но и зверёнышей у тебя в отряде хватает!

– Хватает, – грустно согласился Петров, – но в каждом я вижу, прежде всего, и ребёнка и человека, пойми, от нас зависит, какими они выйдут на свободу! Сам знаешь, на «малолетку» попадают от 14 до 18 лет, и в моём отряде их 112, и за каждым из них своя особая изломанная и исковерканная судьба.

В небе над говорящими продолжало выписывать немыслимые картины северное сияние.

– Хорошо, – нарушил недолгое молчание прапорщик, – но объясни мне, вещи-то свои из дома на кой леший тащишь к своим малолеткам?!

– А, это ты про видак? – посмотрел на него Петров, – так ведь сам понимаешь, наш зоновский видеоплеер сломался, а ребят без хороших умных фильмов я оставить не мог. Это я по должности начальник отряда, а так я для них и отец, и воспитатель, и психолог, не зря они меня батей называют, у многих из них и отцов-то не было!

Посмотрев на окна колонии, где в это раннее утро тихо и мирно спали-почивали его питомцы, капитан содрогнулся: из форточек спального корпуса, как из печных труб, валил густой едкий дым!

– Мать твою, пожар! – увидев задымление, ахнул прапорщик, – Горим, Василий Николаевич, что делать?!

– Срочно пожарных и медиков вызывай! – коротко приказал капитан, – Я в отряд, детей спасать надо!

С этими словами работники юстиции зашли в служебное помещение проходной.

– Только смотри, Николаич, чтобы не побежали твои, – выдохнул прапорщик и выразительно посмотрел на автомат Калашникова, лежащий на столе, а то ведь я меры приму, по инструкции!

– Попробуй только, – сурово посмотрел на прапорщика капитан, – знаешь, куда я тебе твой автомат тогда засуну?! Немедленно пожарных и медиков, а я в отряд!

С этими словами капитан бегом направился к своему отряду, где из окон, кроме дыма, уже показались первые язычки всепожирающего пламени огня. Прибыв на место, вместе с дежурной сменой капитан Петров стал выводить, спасая от неминуемой гибели, своих малолеток. Едкие клубы дыма мешали дышать, и буквально задыхаясь, капитан в кромешной туманной дымной мгле выводил из помещения отряда своих воспитанников.

Тяжело дыша, как загнанная лошадь, в очередной раз он выскочил на улицу, жадно хватая, как рыба, чистый воздух. Форменная одежда капитана была в копоти от дыма и дырках от огня, нос и рот были пропитаны и забиты едким и вонючим запахом гари страшного костра, который разгорался сейчас в спальном корпусе отряда.

Петров с тревогой осмотрел спасённых, все ли на месте, или остался кто?

– Так, – прокашлявшись от ядовитого дыма и гари, хрипло спросил у погорельцев капитан, – все вышли?

Из большой толпы, гораздо более ста человек, отозвался рыжий, весь в рыжих конопушках, 14-летний Юрка Фрозенков: – Да, все вышли, батя, не беспокойся!

– Батя, Василий Николаевич! – кашляя и чихая, как-то по-детски, от дыма, обратился к нему воспитанник Васька Северов, – в телевизионной комнате, кажись, Петька Фролов спит, день рождения у него был, а вы разрешили ему ночью видик посмотреть, так он не вышел…

Не дослушав своего воспитанника, капитан Петров бросился в открытое пламя, вырывающееся из дверей спального корпуса колонии. К счастью, телевизионная комната, или как её называли иначе, кабинет психофизической разгрузки, находилась недалеко от входа. Пробираясь буквально на ощупь в клубах дыма и пламени открытого огня, Петров нашёл кабинет психолога и почти вслепую зашёл туда.

– Петя, Фролов! – хрипло позвал офицер, – Ты здесь?

– Да, – плачущим голосом отозвался воспитанник Фролов, – я идти не могу, когда начался пожар, и все наши побежали спасаться, так и я дёрнулся на выход, но неудачно упал, ногу я, кажись, сломал…

– Ничего, Петя, – ободрил мальца капитан Петров, – ничего, я здесь…вынесу я тебя…

С этими словами, тяжело закашлявшись, офицер неловко взял к себе на руки своего воспитанника, как родного сына, и, пошатываясь, как пьяный, пошёл к выходу.

Идя на блистающий где-то в конце дымной завесы свет, капитан не чувствовал, как у него плавились от нетерпимого жара волосы на голове и кожа на теле, как горели ноги, капитан не чувствовал ничего, он знал лишь одно, что ему надо идти, и идти не останавливаясь, любой ценой.

– Лишь бы дойти, – вспышкой молнии била одна и та же мысль в голове капитана Петрова, – только бы не упасть, иначе не встану!

С этой мыслью, вынося на руках притихшего воспитанника Фролова, капитан с огромным трудом вышел из здания на морозный воздух, и бережно передал спасённого мальца на руки подбежавшим воспитанникам. После чего, тяжело закашлявшись, пошатнулся и упал на снег. Послышались звуки сирен, и в детскую колонию въехала целая вереница пожарных и «скорых», с разгоняющими утреннюю тьму, включёнными проблесковыми маячками и надсадно ревущими сиренами.

Подбежавшие медики и воспитанники колонии бережно положили на носилки потерявшего сознание капитана и спасённого им Петьку Фролова. После чего, взвыв сиренами, спецмашины «Скорой помощи», быстро выехали из колонии.

За машинами медиков бежали, плача навзрыд, все воспитанники детской колонии, которые на бегу кричали: – Батя, не умирай, батя!

У ворот КПП стоял потрясённый старший прапорщик Юденков, словно застывший в отдании воинской чести машине, увозящей капитана. По щекам старого служаки, не таясь, текли слёзы скорби и радости, а на служебном столе грозно поблёскивал ненужный автомат Калашникова, а в небе над спасённой детской колонией всё также играло и переливалось всеми цветами радуги, ненужное уже и неинтересное никому северное сияние.

Постовой

Рассказ

Одиноко маячила на перекрёстке фигура усталого человека.

И хотя в этот тёплый июльский вечер время дежурства у сержанта милиции Иванова подходило к концу, всё равно ему было как-то неуютно и тоскливо. Сержант не торопясь посмотрел на часы: ещё немного и его очередная патрульно-постовая смена позади. Дома ждала ласковая жена Любаша, да трое ангелочков-сынишек, мал, мала, меньше.

Внезапно ожила и угрожающе зашипела его переносная радиостанция, из динамика которой послышался голос дежурного по райотделу: – Двенадцатый, двенадцатый, на связь! Серёжа, Иванов, ответь!

Привычным движением милиционер щёлкнул манипулятором радиостанции: – Да, на приёме двенадцатый!

– Сергей! – Иванов услышал знакомый голос лейтенанта Кравцова, – У ресторана «Надежда» пьяная буча, алкашня нормальным людям мешает отдыхать, хулиганят! Автопатрули я подтягиваю, но не успеют они, Серёжа… Ты поблизости, помоги людям, пожалуйста!

– Вас понял, исполняю, – привычно ответил постовой и грустно улыбнулся, – да, не было печали…

И хотя время его дежурства практически подошло к концу, сержант заторопился к увеселительному заведению, где и в самом деле гуляющей в ресторане свадьбе мешали отдыхать и приставали местные пьяные гопники, шпана, если кто не понял. Прибыв на место происшествия, благо оно было недалеко, сержант содрогнулся: у ресторана при свете редких тусклых уличных фонарей разыгралась целая баталия, драка, если проще говоря. Было видно, как на вышедших из ресторана подышать чистым воздухом жениха и невесту, которая явно была в положении, и их близких, напала местная шпана. Так бывает, слово за слово, первый удар, и вот она – первая кровь пролилась.

Но сейчас, а это сержант видел чётко, преступники избивали не только жениха и его близких, но даже невесту. Подбегая к месту происшествия, сержант Иванов увидел, как местный буян-хулиган Петухов в пьяной удали саданул ногой прямо в живот беременной невесте, облачённой в своё белоснежное платье, которая охнув от его удара, плавно и медленно опустилась на асфальт.

Лихо влетев в кучу дерущихся, первым делом сержант разнял разбушевавшихся людей и пристегнул бандюгу Петухова наручниками к себе.

И вовремя: потому что преступник пытался ударить невесту чем-то блеснувшим в его руке. В ту же секунду сержант почувствовал острую резкую боль в боку и успел увидеть, как в руке у Петухова мелькнул выкидной нож. Умелым движением сержант выбил у преступника его оружие.

Как-то сразу из его раны по его светло-синей милицейской рубашке тонким ручейком потекла кровь.

Такая красная-красная.

Чтоб не тревожить окружающих, сержант прикрыл рукой свою рану. После чего попросил унести невесту, до сих пор не пришедшую в себя, в ресторан, и вызвать «Скорую помощь».

Двери ресторана широко раскрылись и оттуда выскочила разъярённая толпа пьяных гостей свадьбы. С воплями «наших бьют!» они подскочили к сержанту и не видя даже его раны, а видя, что из злодеев на месте преступления остался только один, тот, что был скован с сержантом браслетами наручников, толпа захмелевших людей требовала милиционера немедленно отдать им на расправу нелюдя, посмевшего ударить невесту.

– Спаси меня! – загнусавил в хмельном плаче протрезвевший вмиг бандюган, – Не отдавай меня им!

Потные, пахнущие алкоголем и дышащие злобой люди, стеной обступили сержанта, не замечая, как кровь с его рубашки стекала уже на асфальт. Пытались бить и плевать в преступника.

Правда вот их удары и плевки почему-то доставались бедному сержанту, но что поделаешь, есть такой долг у милиции – Родине служить!

Почувствовав, что у него плавно начинает отключаться сознание, сержант рванул из кармана своё спецсредство – десятую «Черёмуху», и круговым движением создал облако слезоточивого газа вокруг себя, и крикнул, теряя силы: – Всем назад!

Толпа дрогнула.

– Назад, я сказал! – едва ли не плакал в отчаянии постовой сержант, – Люди ли вы?!!

Вконец озверевшие люди отступили.

Победной музыкой послышались звуки милицейских сирен, и к месту происшествия подскочило четыре патрульных УАЗА. На троих красовалась надпись «Патрульно-Постовая Служба Милиции», на четвёртом грозно блестел «ОМОН». Вслед за ними с включёнными маячками и сиреной подъехала «Скорая помощь».

Только сейчас толпа заметила кровь на работнике милиции и стыдливо замолчала.

Упавшего на руки своих товарищей и потерявшего сознание сержанта Иванова положили в «Скорую», где на него с тихой любовью и каким-то сожалением, роняя свои слёзы на пол машины, смотрела спасённая им невеста, ласково поглаживая рукой не рождённого ещё Человека.

Долг

Рассказ

Долг !

Слово это каждый понимает по-своему: одни улыбаются «кому я должен, всем прощаю», другие бычатся, что, мол, никому ничего они не должны, а вот иные понимают слово долг не как слово, а как свою пожизненную обязанность, нести которую они должны с честью перед страной и перед людьми.

К таким вот иным относился и старший прапорщик милиции в отставке Лозовой Юрий Петрович.

Прослужил с честью чуть более двадцати лет, а потому как службу ставил превыше всего, семьи он так и не заимел, зато имел поощрения и боевые ранения при задержаниях местных отморозков, и увольнение в запас по состоянию здоровья, а также «огромную» милицейскую пенсию около шести тысяч рублей.

Это в наши дни, когда даже его нищие гражданские коллеги получали несравненно больше!

Пробовал Юрий Петрович побороться за справедливость, но куда там! Везде, куда бы он ни обращался, его ждали сухие чиновные отписки, мол, не положено, инструкция такая-то запрещает, да «радовали» его вместе с отписками юбилейными памятными медальками, словно бы поощряли пса на собачьей выставке.

Хотя, даже к Дню Милиции и на День Службы забывали Юрия Петровича, и не поздравляли никак, даже открыткой, которую он иногда ждал с надеждой открывая свой почтовый ящик.

Благо пока бюрократы не изобрели инструкцию, запрещающую жить и дышать воздухом, устроился наш отставной прапорщик Лозовой по причине полного безденежья частным охранником, хотя здоровье и не позволяло, к местному «аллигатору-олигарху» Фролу Африкановичу Кузьменко, решившему сэкономить на услугах инкассации.

Посёлок Фирташи, что на севере Вологодской области, сравнительно небольшой, около одиннадцати тысяч населения, и почитай, все магазины от хлебного до бакалейного в их посёлке принадлежат Кузьменко.

Считался Фрол Африканович важным и нужным человеком у всей местной, как они сами себя называли «элиты» – горстки поселковых чиновников-бюрократов. Потому как у Кузьменко, кроме торговли, был ЗАГС, где работала его родня, хлебокомбинат, и даже кладбище, услуги на которое он успел «прихватизировать», хвастаясь при случае медалькой Парламента страны «Гордость нации», выданной за его предпринимательские, гробокопательские инициативы, и спонсорство церкви.

Так выходило, что все в посёлке были обязаны и зависели от Фрола Африкановича, от ЗАГСа, где регистрировали фирташчан, до кладбища, где этих самых селян и погребали, благо право на дыхание и саму жизнь Фрол Африканович ещё не догадался приватизировать.

Поэтому, даже умирая, фирташчане, продолжали работать на Африканыча, самим фактом своей смерти и погребения, принося ему прибыль.

Раньше Кузьменко, пока он ещё не «поднялся» на торговых делах, звали попросту Фролкой, но времена изменились, и теперь единственный на весь посёлок чёрный новёхонький «Майбах» возил уже не Фролку, а уважаемого Фрола Африкановича.

Ведь и ежу понятно, что Африканыч и в Африке Африканыч!

– Ну-ка, Гришка, – солидно поглаживая редкую рыжую бородёнку, по-купечески командовал своим водителем Кузьменко, – к Нинке в промтовары не едем, я вчера выручку снял, заворачивай к продовольственному!

Послушный водитель разворачивал машину туда, куда указывал его хозяин. Поди, ослушайся Фрола Африкановича, где работу найдёшь в их нищенствующем посёлке?!

От нечего делать заводил словоохотливый предприниматель беседы со своим охранником, как он его солидно именовал при посторонних – «секьюрити»: «Вот скажи мне, Юрий, ну прослужил ты в милиции двадцать лет, ну и что она тебе дала? Пенсию в шесть тысяч рублей, да бесполезные побрякушки за выслугу лет, согласен со мной?»

– Ну как вам сказать, Фрол Африканович, – корректно отвечал умудрённый горьким жизненным опытом прапорщик, – в чём-то вы правы, в чём-то нет, самое главное, служил я за идею, верил в идеалы справедливости, в свой долг!

– Хм, идея, идеалы, долг, – нахмурил свой лоб Кузьменко, и хохотнул, щедро показав дорогие золотые зубы, – что они тебе дали, эти идеалы и долг? То, что живёшь сам в долг?

– Смотри, – воодушевлённо продолжал предприниматель, – сколько у меня магазинов, кафе, столовка, клуб, хлебокомбинат, всё на меня работает, даже кладбище прибыль приносит. В трёхэтажном доме бассейн с сауной и джакузи, в гараже, кроме «Майбаха», три джипа новых стоят, детки пристроены, учатся за бугром, и заметь, при этом я ни разу за кого-то в огонь и полымя не лез и не полезу! А что заработал ты?

– Пенсию, которую мне дают, – безрадостно кивнул головой отставной прапорщик, – государство оценило мой труд так, как сочло нужным!

– Но ведь ты сам согласился с этими условиями, – ядовито усмехнулся предприниматель, – зачем теперь жаловаться, поздно, батенька, поздно!

– Я не жалею ни о чём» – заверил своего работодателя Лозовой.

– Ой, ли? – усомнился Кузьменко, – Тебе жить…

Пока они говорили, машина подъехала к магазину «Продовольственный».

Привычно и быстро приняв от заведующей деньги, Кузьменко уже хотел уходить в сопровождении своего «секьюрити», как был остановлен заведующей.

– Фрол Африканович! – умоляюще обратилась к нему уже немолодая заведующая магазином, – Можно у вас попросить выдать мне деньги под зарплату пораньше, сынишке-школьнику пришёл заказанный в магазине недорогой компьютер, выручите пожалуйста!

– Вот что, Катерина, – остановился у прилавка предприниматель, – денег я тебе не дам, все они в обороте, а компьютер, эка невидаль, возьми и откажись от него!

– Помогите мне, Фрол Африканович, – не выдержав, расплакалась завмаг, – у всех школьников дома есть компьютер, только у моего нет!

– Подумаешь, – пренебрежительно отмахнулся от слёз подчинённой предприниматель, – подумай сама, раз нет, значит ему и не положено, раз денег нет, нечего о компьютерах мечтать! А то, ишь чего удумала, денег до зарплаты просить!

– Как же так, – расплакалась ещё пуще прежнего женщина, – сын мой, он, что, недостоин иметь для занятий свой компьютер?

– В школе пусть, на школьном компьютере занимается, – выкрутился хитрый предприниматель, и посуровел, – что слёзы зря расходовать? Иди, работай, а то у меня таких, как ты, желающих работать, очень много!

Увидев упаковки с соком «Добрый», разозлился: – Не люблю сок «Добрый», отказаться немедленно от этого поставщика!

С этими словами Кузьменко вышел из магазина.

Вместе с ним шёл отставной прапорщик Лозовой.

Разные мысли бродили сейчас в голове прапорщика, конечно, ему до слёз было жалко заведующую, и он сам поражался бездушию своего работодателя, и мысленно молился о смягчении его жестокосердия.

Сев в машину, предприниматель не выдержал: – Деньги ей подавай до зарплаты! Всем давать – разоришься! Моим деткам, которые в Англии учатся, если разорюсь, кто подаст?!

– Как считаешь, Юрий, – посмотрел на своего охранника Кузьменко, – Я прав?

– Вам видней, – уклонился от ответа благоразумный, много раз битый жизнью, прапорщик.

– Конечно, видней! – горячо ответил предприниматель и хитро улыбнулся, – Считаешь, что грешен я? А я вот свободные денежки отцу Алексею на постройку церквушки отвалю, и всё, безгрешен, простит мне священник все грехи мои!

– А я думал, грехи Бог прощает, – усомнился Лозовой.

– Что ты знаешь о Боге! – пренебрежительно махнул рукой Кузьменко, – Говорю тебе, заплачу денежки и безгрешным буду! Что ты знаешь о жизни?! Смотри, куда ни плюнь, везде наши – от нефти, газа, леса, заводов – кто денежки гребёт? Наш брат, предприниматель, даже президент, и тот наш, похож на нас, как две капли воды!

– Ой, ли? – не выдержав, засомневался отставник, – А я думал, что он гарант Конституции и прав всего народа!

– Ты что, – посмотрел на него Африканыч, как на пришельца с далёких звёзд, – думаешь, про кого он говорил, что своих в беде не бросит, про нас, про предпринимателей! Даже «братва» в предпринимателях ходит и вами, отставными ментами командует, забавно, да? А самим-то вам, волкодавам отечества, не противно волкам служить?!

– Но в любой момент президент может прекратить в стране бардак, – не сдавался патриотически настроенный Лозовой, – я в это верю!

– В это ты веришь, – с явным презрением посмотрел на него Кузьменко, – захотел бы, давно прикрыл бы нашу лавочку, а так все в деле и у дела! Каждый зарабатывает на ближнем своём, как может и умеет, что ты хотел, это рынок! Всё продаётся и всё покупается, даже совесть, и твой, как там его, долг! Так-то вот, братец!

– Но что можно построить на разграблении духа, чести нации и отечества?! – голос отставного прапорщика звенел как струна, грозящая вот-вот лопнуть, – Ничего!

Но ничего ему не ответил предприниматель, и в машине наступила холодная тишина.

Тем временем, «Майбах» подъехал к магазину «Бакалея».

Неспешно выходя из машины, Кузьменко с неизменно полной сумкой денег в руках, и Лозовой, сопровождавший его, пошли по дороге, направляясь к магазину.

Вдруг из-за поворота вылетели красные «Жигули», было видно, что водила, безуспешно пытался справиться с машиной, у которой явно отказали тормоза.

Опешивший предприниматель тупо смотрел, как кролик на удава, на летящую прямо на него машину.

Как вдруг, резко прыгнувший отставной прапорщик, коротким, но сильным толчком, буквально вытолкнул из-под колёс «Жигулей», растерявшегося Кузьменко, а вот сам не поуберёгся: правым крылом автомобиля его ударило по ногам и отбросило далеко на асфальт.

Быстро вставая, целый и невредимый, Кузьменко, схватил с асфальта то, чем дорожил больше всего – сумку с деньгами, и запрыгнув в автомобиль, приказал водителю дать по газам и ехать побыстрей домой.

– А как же Лозовой? – недоумевал водитель, – Давайте ему хоть «Скорую» вызовем, вон бедолага лежит, не встаёт.

– У тебя есть мобила, звони, – сказал, как отрезал, предприниматель, – я за свой счёт звонить не буду никогда!

Одновременно управляя машиной, водитель по своему мобильному телефону вызвал «Скорую помощь» и милицию к месту происшествия.

В больнице, где Лозовой лежал с переломами обеих ног, его навестил только водитель шефа.

– Молодец, Юрий, лихо ты прыгнул, – улыбался водила, – я бы так не смог.

– А шеф, где он, придёт? – нетерпеливо спрашивал Лозовой, – Передавай привет ему от меня!

– Вот что, Юра, – помрачнел водитель, – свой привет лучше оставь при себе, шеф не придёт, в Англию к детям он уехал. Даже ни копейки на твоё лечение не дал, говорил, что ты и обязан так поступить, это долг твой! Ещё велел передать, как узнал, что у тебя ноги сломаны, в общем, уволен ты, Юра, больше не возьмёт он тебя, даже когда поправишься… А ты поправляйся, я вот тебе апельсинчиков от себя принёс.

Положив полиэтиленовый пакет с апельсинами, с оттопырившейся там бутылкой марочного коньяка, водитель поспешно ушёл, потому что ему было невыносимо больно смотреть на брошенного всеми и забытого, плачущего Человека.

Захват

Рассказ

Основан на реальных событиях

Суточное дежурство у старшего дознавателя милиции Касаткина Ивана Петровича подходило к концу.

Немного прикемаривший вследствие тяжёлой и изматывающей смены, дознаватель прислушался к тиши их городского отдела. Сонная мягкая тишина обволакивала их Согдинский городской отдел внутренних дел, что расположен был на самом севере Вологодской области. Изредка эту тишину тревожили короткие телефонные звонки, было слышно, как дежурный офицер отвечал на обращения граждан, звонко вешая затем телефонную трубку.

Тишина!

Дознаватель блаженно и сонно потянувшись, посмотрел на часы, уже скоро пять утра, смена заканчивается! Да собственно говоря, можно было уже собирать домашний портфель, готовясь к убытию домой, потому как, что могло случиться в эти последние часы истекающей на глазах у него суточной смены?!

В дежурке требовательно зазвонил телефон.

Было слышно, как после того как был принят вызов, дежурный офицер как-то медлил, словно бы желая продлить эту томную и такую радостную для всех утреннюю тишину.

Но нет!

В кабинете дознавателя требовательно зазвонил телефон внутренней связи отдела.

Поднимая трубку и чуть содрогаясь при этом, дознаватель уже знал, что именно он услышит.

– Вставай, Петрович, – хрипло выдохнул в трубку тревожный голос дежурного Соловьёва, – ЧП у нас! Подтягивайся к дежурке, хорошо хоть начальник отдела здесь…

В трубке раздались короткие гудки.

Собираясь на вызов, офицер глянул в зеркало и привёл себя в порядок: как же, сам начальник ГОВД, полковник Соколов – ответственный от руководства, сегодня находился в отделе.

Взяв необходимые служебные бумаги, дознаватель запер на ключ свой кабинет, находившийся на первом этаже, и пошёл к дежурной части, находящейся рядом.

Несмотря на утреннее время, в дежурке было многолюдно: кроме дежурной смены и начальника отдела Соколова Александра Леонидовича, в дежурке находился эксперт Серёга Макаров и молодой опер угрозыска Женька Тимофеев. Зайдя в помещение дежурной части, дознаватель поздоровался с начальником отдела и своими коллегами по службе.

– Ну что, товарищи, – на всех с лёгким прищуром посмотрел их начальник, – хоть ваша смена и кончается, но в районе ЧП: пьяные охотники захватили в заложники охотинспекторов и егерей, забрав у них оружие! В область позвонил, обещали с ОМОНом. Учитывая, что захват произошёл в лесу, никакой вологодский БТР туда не пройдёт! Вся надежда на вас, ребятки! Отдел по тревоге поднимем, если сами не справимся, а сейчас вы – и опергруппа и группа захвата одновременно!

Закончив свою речь, полковник Соколов замолчал, затем глянул на дежурного: – Вооружай бойцов!

– Что, супермены, – грустно посмотрел на оперативников дежурный, – вооружайтесь, чего стоите, дежурка уже у подъезда, вас ждёт.

Не торопясь работники следственно-оперативной группы вооружались, выбирая себе оружие и защиту под свой вкус и лад. Смотря как более молодые и шустрые лейтенанты Макаров и Тимофеев одевали на себя лёгонькие бронежилеты и омоновские каски-сферы, щёлкая маленькими автоматами-игрушками АКС-74У, наш дознаватель, вздохнув, вот он опыт, который не потерять и не пропить, уверенно одевал на себя тяжёлую армейскую каску и не менее тяжелый и громоздкий армейский бронежилет, взяв с собой древний и большой автомат Калашникова с деревянным прикладом и пару магазинов к нему в придачу. После чего грозно побрякивая своей защитой и оружием, опергруппа села в милицейский УАЗ с начальником отдела во главе и с включённой сиреной и работающими проблесковыми маячками, оперативная машина понеслась к месту происшествия. За окном УАЗа мелькала серость, убогость и неустроенность их согдинской жизни.

Дознаватель задумался и как-то остро и щемящее осознал, что да, именно с таких вот вызовов, бывает, и не возвращаются работники милиции.

Но, как говорится, назвался груздём – полезай в кузов!

Где-то примерно через час, взяв в лесничестве в качестве проводника местного егеря, рассказавшего, что это он звонил в отдел, вызывая помощь, работники милиции гордо рассекая лесные лужи в своих летних городских ботиночках, продвигались к месту ЧП, ведомые их следопытом-егерем.

– Долго ещё идти? – выдохнув, спросил дознаватель у егеря, шедшего впереди их с карабином в руках, – Сам понимаешь, в брониках да с калашами, все выдохлись уже!

– Ничего, ребята, скоро уже, – сочувственно посмотрел на оперативников их проводник, – подходим уже! Только осторожней там, наших четверо было, и у всех карабины отобрали, один только я сбёг!

Выходя из леса к небольшой таёжной речушке, оперативники заметили с десяток мужичков, которые сидели у костра и о чём-то разговаривали.

Обходя их с автоматами наизготовку, милиционеры, производящие захват, осторожно приблизились к костру, наведя грозно поблёскивающие на солнце стволы на предполагаемых преступников, сидящих у лесного костра. Было видно, что все эти мужички, находившиеся в изрядном подпитии, братались и пили водку под музыку стоящего у костерка магнитофона, все их ружья и карабины, небрежно сваленные в одну кучу, лежали на траве.

– Так! – грозно обвёл их взглядом полковник Соколов, – Что здесь происходит?!!

Пошатываясь, с земли встал пьяный мужик в измятой камуфляжной робе, и представляясь, продолжал: – Я старший охотинспектор Бобров! Всё нормально, командир, просто между нами егерями и братьями-охотниками возникло поначалу недоразумение, но мы его быстро разрешили, сейчас пьём мировую!

Опрашивая охотников, егерей-инспекторов, наш дознаватель быстро выяснил всю картину происшествия, которая была стара, как мир!

Пьяные егеря, повстречавшись с не менее пьяными охотниками, начали качать права в отношении последних, пытаясь отобрать у них оружие, и в итоге лишились своего. Никакого захвата заложников, выстрелов, крови, слава богу нет и не было! Вот об этом и доложил наш дознаватель своему начальнику.

– Что будем делать, Иван Петрович? – пытливо смотрел на дознавателя полковник Соколов, – Можно, конечно, и дело раздуть, захват заложников и оружия, тем более что и в область уже сообщено! А можно и по-человечески. Не против, Иван Петрович? Ты у нас старший следственно-оперативной группы, тебе решение принимать!

– Конечно, по-человечески, Александр Леонидович, – улыбнулся в ответ старший дознаватель, – ну перепили люди, понятно же… А так, на человеческой глупости ордена зарабатывать, не по мне это… Да и мужиков жаль, проспятся, сами ужаснутся тому, что наварзали… Оружие-то у них у всех я, конечно, изыму, и бумаги все на отказник составлю, если вы будете не против, Александр Леонидович.

– Не против, – усмехнулся в свои усы полковник, – я точно буду не против! Хороший ты мужик, Иван Петрович, понимающий, побольше бы таких в милиции! Рад, что служу с тобой!

– И я рад, товарищ полковник, – уважительно посмотрел на Соколова дознаватель. – а захват, он и есть захват, кто знает, что было бы с нашими выпивохами в дальнейшем?

– Кто знает, – улыбнулся Соколов, – кто знает…

У ног собеседников не торопясь догорал лесной костёр и, тускло поблёскивали на земле изъятые и так и не заговорившие сегодня, карабины и ружья.

Костерок

Рассказ-притча

А собрались как-то поздней осенью по грибы да ягоды два друга-дружбана.

Один из них спортивный молодой да сноровистый мужик Григорий Кузьмич, да доходя и хиляга-неумеха Кузьма Григорьич. Справно так собрались и затарились, в общем пошли. До лесу доехали на машине, что принадлежала работящему и рукастому Григорию Кузьмичу. Вышли они в лес, идут. А коли грибов и ягод немного вовсе даже в лесу, завязался между дружбанами философский разговор.

– Вот, – говорит, Григорий Кузьмич, – и силушку я имею немереную, не зря на качалке штангой занимаюсь, и всё у меня в руках горит и спорится, да и по нраву я всамделишный герой, куда там киношному Брюсу Уиллису тягаться! Вот чтобы ни случилось с тобой, дружбан, из лесу на руках бы утащил, одно слово герой-спортсмен.

– А я вот, – отвечал ему дружбан, – и не качаюсь, да и с рук всё валится у неумехи, не зря который год уже на инвалидности сижу!

– То ли дело я! – не уставал восхищаться собой атлет, – И лося на себе понесу, и спичкой одной костёр разожгу, не зря на турслётах этому обучен!

– А я и не пробовал костёр разжечь одной спичкой-то, – виноватился перед ним его друг.

– Да что ты, зачем тебе и спички, – улыбался Григорий Кузьмич, – коли я с тобой, твой самый лучший всамделишный друг!

– И то верно, – блаженно так улыбался Кузьма Григорьич.

В общем, походили-побродили они по лесу и каким-то чудом Кузьма Григорьич вывел их на заветную поляночку, где вдруг такая пруха на них там навалилась, что не унести – грибов на поляночке им попало видимо-невидимо.

И все баские такие, знатные, как на подбор. Вот уже все корзины у дружбанов были набраны, и рюкзаки наполнены, а грибы всё не кончались и не кончались.

Вдруг раненым птенчиком пискнул как-то дружбан Кузьма Григорьич. Подлетел к нему как коршун друг его Григорий Кузьмич и ужаснулся: ох неумёха ты, неумёха, Кузьма Григорьич, что ж ты соделал с собой, ротопеля этакой, смотри, ноженька у тебя сломана, как вот теперь с тобой возиться?!

Посмотрел так бывалым взором атлет на пострадавшего, затем взгляд перевёл на корзинки и рюкзаки, полные грибов, ох и баские же, хорошие грибочки попались, такие на базаре денежек стоят! Одно слово, жаль бросать таких, а вдруг сгинут или испортятся… Да и что говорить тут, выбор очевиден для любого мужика, особо если он рукастый и хозяйственный, всё в дом, а не из дома тащит.

Посмотрел так силач Григорий на своего дружбан а-дохляка Кузьму и решил значит: – Вот что Кузьма, ты меня здесь подожди, я грибы к машине доставлю, а потом сразу за тобой. Ты не против, спички вот оставлю, костерок разожги, побалуйся и ни в чём себе не отказывай!

Конечно не против мнения дружбана своего Кузьма Григорьич, и то дело, Григорий Кузьмич бывалый, тёртый мужик, он слово держит, ведь обещал же вернуться, стало быть вернётся.

Поплутал-поплутал по лесу со всеми грибами Григорий Кузьмич, да и вышел к машине, которая, вот интересно, стояла совсем близко от той полянки, где он дружбана оставил. Посмотрел так по-хозяйски на грибы турист-отличник и смекнул, что готовить их надо, а то нечто испортятся поди, да и любой бы его понял, особо рукастый и сноровистый, тот у кого не туман и запах тайги в голове гуляет.

А что до Кузьмы Григорьича, хоть и хиляга, а выдержит до утра, чай мужик, не тряпка. Порешал так, побаял сам с собой Григорий Кузьмич, да и уехал домой, жёнке удовольствие найденными грибами доставлять.

А уж под утро Григорий Кузьмич сделал всё как надо и правильно: к поискам милицию, скорую, МЧС приладил, одно дело – профессионалы, да и он что-ли из лесу доходягу на себе попрёт, в самом деле есть кому, зря что ли им деньги плотют!

Короче, добрались они до той полянки, и чего её искать, рукой подать!

А вместо костерка, которого так и смог разжечь его дружбан и лежало на сырой земле его тело, безрукого и неумелого Кузьмы Григорьича с россыпью разбросанных и мокрых спичек.

Врач, осмотрев его, авторитетно просветил: – Сердце у бедолаги не выдержало, да и замёрз он…

Улыбался грустно так «супермен» наш, молча так, про себя: «Ну что за неумёха, Кузьма Григорьич, и выжить даже не смог без меня один вечер и одну ночь… Эх, неумёха нерукастая… А за грибы спасибо, вовремя ты привёл на поляночку эту, горемыка ты наш!»

Дар

Рассказ

Раннее весеннее солнце окрасило воды залива.

По реке Пучкас, что на севере Вологодской области, объезжая свои владения неторопливо шла моторная лодка под управлением государственного инспектора рыбоохраны Сазонова Ивана Ильича.

Вода податливо отступала под напором несущейся моторки, выбивавшей множество водных брызг и оставлявшей после себя небольшую белопенную волну. Нерест был в самом разгаре, поэтому и патрулировала водоём моторка инспектора. То, что не всё было спокойно на реке, указывала изъятая у рыбачков-сетевиков рыба, лежащая в деревянных ящиках на дне мотолодки.

Инспектор Сазонов, заметив на берегу нерестового залива фигуру одинокого рыбака, повернул свою лодку в его сторону.

– Да, кому-то неймётся в эти праздники, – подумал Иван Ильич, – и чего в такой день на реке делать, неужто сети охраняет?!

В самом деле, на календаре значилась праздничная дата – 9 мая.

Подойдя поближе, госинспектор увидел одиноко сидящего на берегу старика. То, что это был старик, выдавал его почтенный возраст. Правда, вот глаза светились каким-то молодым юношеским задором. Присмотревшись, инспектор заметил, что у незнакомца нет левой руки. Выйдя из лодки, инспектор коротко поздоровался с пожилым мужчиной и спросил: – Рыбалите, или как, дедуля?

Старик посмотрел на инспектора и улыбнулся: – Да нет, какое там, я своё отрыбалил, куда мне с одной-то рукой!

Инспектор сочувственно посмотрел на мужчину и замолчал, впрочем, пауза была недолгой.

– Где руку-το потеряли, – спросил Сазонов, радуясь нежданному собеседнику, – если не секрет?

Старик пытливо глянул на вопрошавшего.

– Где, где, известно где, – немного ворчливо ответил дедок, – на войне, вот где!

– Воевали значит, – уважительно посмотрел на ветерана инспектор, – и на каких фронтах?

– На разных, сынок, на разных, – как-то добросердечно улыбнулся фронтовик, – а руку я на Курской Дуге потерял, бои там были страшенные!

– А чего ж не на параде, не в городе? – робко поинтересовался Сазонов, – Таким уважаемым людям положено принародно честь и славу воздавать!

– Вот послушай меня, сынок, – неторопливо начал свой рассказ ветеран, мягко и лучезарно посмотрев перед этим на инспектора, – был у меня в армии друган-однополчанин Серёга Ильин, тоже Звёздочку, как и я, имел… Так вот, когда умирал он на моих руках, просил: ты посмотри, Иван, в День Победы нашей не только своими, но и моими глазами на красоту и радость родной природы, уду закинь, рыбки излови, и меня вспомни, и всех наших, что полегли и полягут ещё за Родину нашу.

Фронтовик задумчиво посмотрел на Сазонова и продолжил: – Вот с тех пор 9 мая я не в городской толчее провожу, а здесь, на природе, как Серёжа и просил… С утра, конечно, пока народу мало, я и на кладбище нашим поклонюсь, честь отдам, а потом на реку… Дышится здесь легко, да и спокойно как-то… Правда вот рыбку уже не ловлю, куда мне с одной-то рукой…

– Да-а, – протянул инспектор, выслушав рассказ фронтовика, и зачем-то спросил, – а живёте вы где?

– Да вот моя деревня, – улыбнулся как солнышко ветеран, показывая стоящую недалеко от реки деревушку, – как с города-то уехал, так вот и поселился в своей деревне.

– Ну это правильно, – одобрил фронтовика Сазонов. – я вот на пенсию выйду, тоже дом в деревне прикуплю…

Внезапно приняв решение, государственный инспектор подошёл к своей лодке, и выбрав там из ящиков самую крупную и живую ещё рыбу, решительно положил в мешок несколько судаков, лещей и щук и направился к фронтовику.

– Вот что я хотел сказать, – волнуясь инспектор посмотрел на ветерана, – прежде всего, поздравляю вас с Днём Победы и говорю от себя лично и всех людей спасибо за подвиг ваш.

Немного помявшись, рыбинспектор продолжил: – Если возможно, примите от меня и от всей нашей инспекции наш скромный дар!

С этими словами Сазонов передал старику рыбный подарок.

– Спасибо тебе, сынок, – смахнув слезинку и взяв рыбу, поблагодарил его ветеран, – и за благодарность твою и за твой дар! Спасибо, и храни тебя Господь!

Посмотрев на улыбающегося фронтовика, инспектор Сазонов, дрогнув всей душой, коротко отдал воинское приветствие ветерану и, пожав ему руку на прощание, просто как-то сказал: – Вам спасибо, отец, не нам! За дар ваш, который жизнью называется!

Над заливом пролетела белоснежная речная чайка и с удивлением посмотрела на плачущих и обнявшихся Людей.

Пристав

Рассказ

Не светило солнышко через зарешечённые окна мирового суда, что в городе Копейске Вологодской области. Вздохнув, судебный пристав Ваняткин разочарованно отошёл от окна: ну не желает светило заглянуть к ним в гости и обходит их стороной! Что ж тут поделать. Да и должность у Ваняткина Ивана Сергеевича, сорока лет от роду, была не просто пристав, а аж целый судебный пристав по обеспечению установленного порядка деятельности судов УФССП по Вологодской области. С утра от домашних хлопот и болезни сынишки болела у Ивана Сергеевича голова, то одно, то другое, наш читатель поймёт, что не просто, ой как не просто быть приставом в наш суматошный двадцать первый век!

Впрочем, жаловаться Ваняткину особо было не на чего, жизнь текла и, как говорят, била ключом, и иногда даже по голове. На слушание по бракоразводному процессу подтягивались его первые участники: вечно обиженная своим мужем-пьяницей и драчуном разбитная девка Ирка Клевакина, пришедшая зачем-то со своими маленькими детьми и несколькими своими подругами в качестве боевого подкрепления. Чуть позже подошёл и сам Васька Клевакин с какой-то опухшей от постоянной пьянки физиономией, на которой выделялись хитро и блудливо бегающие серые глазки.

Пристав Ваняткин мысленно вздохнул: «Вот и ещё один рабочий день наступил, такой же серый и унылый, как и все предыдущие».

Из своего кабинета выглянул мировой судья Стафеев и приветливо глянул на Ваняткина: – Приглашайте, Иван Сергеевич, на слушание дела супругов Клевакиных.

Кивнув головой в знак согласия судье, дисциплинированный пристав пригласил в судебный зал заседаний разводящихся супругов Клевакиных. В зал прошли Клевакина с детьми и своими свидетелями-подругами, а также грозно улыбающийся пьяница Васька Клевакин, после чего двери зала заседаний плавно закрылись за вошедшими. Пристав Ваняткин сел за свой рабочий стол, что находился неподалёку от входных дверей в здание суда и полностью ушёл в свои грустные думы. Да, дел невпроворот, доставляли беспокойство болезнь сына, извечная нехватка денег вследствие маленькой зарплаты и невозможности подрабатывать, да и кредит висел на нём, точно дамоклов меч, и не успокаивалась пилящая его день и ночь стервоза-жена. Короче, всё было как у всех, хоть и понятно, что у кого-то лучше, а у кого-то наоборот. К тому же его начальник по работе требовал с него, с Ваняткина показатели и протокола на нарушителей, а какие у него могут быть показатели и протокола, чай не патрульно-постовая служба! Пристав презрительно усмехнулся и задумался.

Внезапно внимание Ваняткина привлёк какой-то гул и шум, доносившийся из зала заседаний. Так и есть, опять этот Васька Клевакин номера откалывает! А ведь был мужик ничего: и непьющий, и работящий, одно слово – перворазрядник-боксёр. Его наш пристав помнил ещё по горячей точке, когда вместе служили, хоть и в разных, но в десантных подразделениях доблестной Армии. Был такой период в жизни и у нашего героя. Правда вот потом женился десантник Клевакин, дети пошли, казалось бы, живи да радуйся, но нет! Попалась Ваську жёнка в тыщи раз хуже его Зинки, и пилила и низводила мужика так, что он и подсел в итоге на стакан. А мог бы и не подсесть, если любила бы его Ирина, правда вот где она, любовь-то?! В зале продолжали шуметь. Из открывшихся дверей зала выглянул раскрасневшийся судья Стафеев: – Иван Сергеевич! Угомоните хоть вы этого хулигана Клевакина!

Пристав вместе с судьёй зашёл в зал суда.

Это надо было видеть: на судейском столе грозно притоптывая ногами стоял не протрезвевший ещё буян Васька Клевакин и кричал жене: – Ты послушай, я же любил тебя, и как ты смогла сделать из меня чудовище, законченного и не просыхающего алкаша?! Пилишь, пилишь «работы нет у нищеброда», а тебе интересно, что нищеброда сократили на работе и выкинули на улицу?! Тебе интересно, что я стал такой вечно пьяной мразью из-за тебя?!! А ведь когда-то…

По грязным и небритым щекам Васьки Клевакина текли гневные слёзы боли и отчаяния.

Выдохнув коротко как-то: – Да пропадите вы все! – Клевакин дрожащими руками достал из кармана ручную гранату и зло выдернув чеку, бросил её на пол в аккурат на середину зала суда.

В зале повисла изумлённая в своём ужасе тишина.

Словно бы решив для себя что-то очень важное, посмотрев перед этим на детей Клевакиных, пристав Ваняткин оттолкнул в сторону опешившего судью, бросился на гранату и закрыл её своим телом.

Ахнул гулкий взрыв.

Тело Ваняткина вздрогнуло: казалось бы воспарило к небу, но тут же повинуясь законам гравитации, опустилось на пол, заливая его своей кровью.

Испуганно и тревожно заплакали дети, словно бы проснувшись от какого-то дурманящего сна, заверещали бабы.

Солнышко, обходящее их судебный участок, заглянуло-таки в зал суда, одаряя его и светом и теплом своей любви.

Должок

Рассказ

Пётр Кузьмич Лавров, не торопясь шёл с работы к себе домой.

Позади очередной рабочий день, к вечеру, глядишь, можно и расслабиться, тем более, что сегодня ожидалась важная семейная встреча.

Летнее вечернее солнце ласково светило Петру Кузьмичу, проходящему по улицам его родного города. Все мысли были заняты предстоящим вечерним разговором с дочерью Светой, и не только с ней.

– Эй, мужик, – откуда-то сзади раздался хриплый голос, – погодь-ка, есть разговор!

Так и есть: от стенки местной пивной забегаловки отделилась троица помятых и небритых мужиков.

Тот, что повыше, бравируя численностью, произнёс дежурное: – Ну что, закурить найдётся?

– Да не курю я! – такую же дежурную фразу, произнёс и в самом деле некурящий Лавров, – а вы бы, ребята, ступали куда подальше, недалеко отделение, смотрите, чтобы не было неприятностей!

– Смотри, Тощий, – раздухарился высокий, обращаясь к своему приятелю, что пониже и похудее телосложением, – он ещё нас учит! Фраер мелкий, деньги гони!

– Да что вы, ребята, – теперь уже по-настоящему испугался Пётр Кузьмич, – откуда у рабочего человека деньги, зарплаты не было ещё!

В самом деле, в их небольшом фабричном городке работяги жили, коротая время, от зарплаты до зарплаты.

– Какое наше дело, – с презрением посмотрел на рабочего Лаврова высокий бандит и жестом фокусника достал из кармана брюк выкидной нож, небрежно щёлкнув лезвием, – сколько мне ещё повторять, гони деньги, фраер ушастый, не то плохо будет!

Не успел Пётр Кузьмич как следует испугаться, как вдруг, словно бы из ниоткуда, перед ними возник неизвестный молодой человек, который ловким движением выбил из руки высокого нож, дал пару «лещей» ему и его собутыльникам, заставив их в спешке ретироваться.

– Ну и ну, – восхищённо сказал Лавров, с радостью пожимая руки своему спасителю, – да ты мой избавитель! Спасибо тебе, парень, теперь за мной должок!

Так и не сумев узнать имя парня, спасшего его таким чудесным образом и удалившегося весьма быстро, словно бы торопящегося куда-то, Пётр Кузьмич ещё раз крикнув уходящему пареньку «Спасибо», заторопился и сам к себе домой.

Уже дома, где его ожидал накрытый праздничный стол, он даже не успел рассказать жене и дочке о своём спасителе, как в двери прозвучал звонок.

Это пришёл знакомиться с родителями своей избранницы, то есть дочери Кузьмича, её молодой человек, которого до этого Света настойчиво скрывала и не показывала родителям, боясь, что он не понравится им.

Зайдя в квартиру, жених поздоровался с родителями невесты и Светланой.

Взглянув на молодого человека, Лавров опешил: на него смотрел, улыбаясь, его спаситель!

Приятно содрогнувшись, Пётр Кузьмич взял под локоток свою дочь, и, подведя её к жениху, коротко улыбнулся: – Должок !